какие-то нагрузки, так тому и быть. Просто доверится своему милому лекарю и подождёт, когда она разрешит. Оставалось надеяться, что зловещее предупреждение сумасшедшей старухи об угрозе деревне было плодом ее больного сознания. Всё-таки они здесь ещё не так долго, чтобы Грот захотелось напомнить о себе.
‒ Уру, я доверяю тебе, так что, если говоришь, что нельзя, значит, нельзя, ‒ сказал Сай, посмотрев на нее. Было приятно, что она так беспокоилась о нем, и на его лице появилась благодарная улыбка. Да и во взгляде что-то промелькнуло, будто отголоски тех теплых чувств, что он испытывал к Уру во сне. ‒ Спасибо за твое беспокойство. Буду помогать, когда разрешишь, а до этого во всем слушаться.
Уру улыбнулась. Она опустила взгляд на руку, и на её лице высветился румянец. Это было первое прикосновение, которое он подарил. Она отметила для себя нежность ладоней, ранее которых никогда не замечала. У него были теплые, аристократично мягкие руки, а его улыбка согрела лучше чем куртка, что висела в прихожей.
‒ Ты прав, я волнуюсь. Я переживаю, что тебе будет больно, ‒ мягко сказала она. Но после этих слов уголки её губ слегка поползли вверх. С весёлыми бесятами в глазах она добавила: ‒ Но мне нравится твоя послушность. Смотри, как бы я этим не воспользовалась
Конечно, не собиралась что-то такого предпринимать, ей нравилось, как её пациент бережёт и уважает труд Уру. Она осмелилась поднять глаза, и всё равно Сайман был немного выше. Уру была невысокой, худышкой её назвать было нельзя, но была вполне здоровая форма тела. И про таких говорили, что они принесут здорового ребенка.
Уру осмеливалась искоса смотреть на Саймана, как на мужчину, но в редких случаях, и никогда во время самого лечения.
‒ Тебе не за что меня благодарить. Я лишь выполняю свою работу, но в редких случаях она бывает приятный. ‒ Это был один из тех моментов, когда Уру намекала на свою симпатию.
‒ Да, мало приятного в людских внутренностях, я рад, что мои тебе милее, ‒ усмехнулся Сай. ‒ Но не надо меня так сильно оберегать. Немного боли меня не убьет.
Он с улыбкой разглядывал ее симпатичное лицо и порозовевшие щёчки. Смутилась из-за его прикосновения? Забавно, ещё месяц назад он не позволил бы себе коснуться женщины не по делу, да и после, когда между ним и Марой завязались отношения, разве он мог проявлять интерес к другой? Стало все слишком сложно. Бесспорно, Сай любил Мару всем сердцем, но Уру была тоже небезразлична ему, особенно после того, как он начал узнавать ее.
Опустив глаза на их соединённые руки, Сай убрал улыбку. Ему очень хотелось ответить на ее симпатию, пару раз он видел ее заинтересованные взгляды на себе и в душе радовался. Но он не мог так поступить с Марой, знал, каково это, когда видишь любимого человека с кем-то другим. В задумчивости он водил большим пальцем по тыльной стороне ладони Уру, а когда заметил это, отпустил ее и сделал вид, что зачесалось ухо.
‒ Завтра выращу тебе трав. Только не смейся, когда начну петь, договорились? Давно не практиковался. ‒ Сайман опять улыбнулся, возвращая себе весёлый вид. ‒ А сейчас мне надо хорошенько отдохнуть, чтобы тебе меньше работы было.
Упу стала немного счастливее, ведь она приняла его жест, эту такую детскую, но столь дорогую ласку, как намек на ответные чувства. Это было больше общение душой и телом. В головах этой пары, особенно у Уру, было совсем другое, но на душе так потеплело от этого прикосновения, и было ощущение, что все горести мира куда-то ушли, хотя на деле Уру пыталась мысленно воссоздать список трав, которые нужны были на зиму.
‒ Не буду смеяться в том случае, если дашь послушать. ‒ Вот любила она ультиматумы ставить… Сделаю то, но за это. Сделаешь это, но вместе с этим. Психологический прием, который она знала и к которому привыкла ‒ отвечай согласием на просьбу, но добавляй что-то выгодное себе. ‒ Отдыхай, пожалуйста.
Встав с кровати, Уру вернулась на кухню. У самой двери, прежде чем скрыться в другом помещении, она обернулась на Саймана с улыбкой, но ничего не сказала.
***
Ох уж этот Сазгаус! Ох уж этот хрен недотраханный! Вот уж как любила Мара выносливость мужчин, но сейчас готова была обладателю этой выносливости шею свернуть! Всю ночь и больше Мара не могла поймать Миру, а все потому, что Сазгаус перед ней хвастался своей мужской силой. И когда, казалось, за стенкой была долгожданная тишина, Мара только успела к их двери подойти, как начинались стоны!
Из-за этого она уснула под самое утро, а когда проснулась ‒ тоже вместе с петухами, концерт продолжался, и она провалилась в сон опять. Проснулась только к часам двум, но вместо того, чтобы, как обычно, проверить Саймана, она привела себя в порядок и постучалась в комнату Миры. Неужели наконец-то стоны закончились? Неужели этот хрен уже спал? Лучше бы его вообще тут не было, но ведь должен был он восполнить силы после стольких раз? Или он не человек?
Мире не хотелось просыпаться и вставать куда-то. Услышав стук, она недовольно перевернулась и толкнула Сазгауса, чтобы он открыл, но тот тоже не желал покидать кровать. Стук повторился.
‒ Проклятье, кого там принесло с утра пораньше? ‒ простонала Мира и села, с неохотой вылезая из объятий Саза. Взгляда на солнце за окном было достаточно, чтобы понять, что уже далеко не утро, даже за полдень.
Накинув черную рубашку Сазгауса, Мира прошла к двери, открыла и высунула одну голову наружу. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, зачем пришла Марвало. Ну точно, она же обещала помочь! Взмахнув рукой, когда Мара открыла рот, Мира попросила дать ей пару минут, чтобы привести себя в порядок, и скрылась за дверью.
Был большой соблазн вернуться обратно в постель в руки любимого мужчины, она даже взобралась на него сверху и ласково поцеловала в щеку, задержав губы на коже в благодарность за прекрасную ночь. Но пора было выполнять свое обещание, и Мира пошла собираться. Ей потребовалось больше пары минут, но в конце концов она вышла к Маре одетая, причесанная и даже немного посвежевшая.
Они устроились на первом этаже за дальним столиком, заказали себе поесть, и Мира приступила к делу. У нее было две новости: плохая и хорошая, а из хорошей вытекала ещё одна плохая. Шарлотта когда-то действительно была
