Фоморианцы полегли на поле боя тысячами. Твари, ослабленные оспой, не могли оказывать сопротивление объединенным армиям.
Каролан выдвинул интересную гипотезу. Мол, фоморианцы, по своей природе человекообразные, но только отчасти, больше подвержены заболеванию, чем обычные люди. Инкубационный период у них меньше, чем у нас, поэтому болезнь прогрессировала гораздо быстрее. К вечеру того дня, когда состоялась битва, картина перед храмом напоминал сцену из старого ужастика «Ночь живых мертвецов». По крайней мере, так ее описала Виктория, хотя, разумеется, фильма она не видела. Я по-прежнему страдала от частых приступов рвоты, у меня то и дело двоилось в глазах, как бывает при сотрясении, поэтому довольствовалась информацией из чужих уст. Вик рассказывала, что твари буквально раздирали себя до костей, а потом и вообще перестали сражаться. Каждый из них, видимо, погрузился в собственный мирок, замкнулся на мучительной боли и безжалостно драл когтями свою шкуру. Она объяснила, что воинам пришлось обрушить на фоморианцев град стрел. Охотницы добивали умирающих.
— Если бы мы оставили их страдать, то были бы нисколько не лучше самих этих тварей. В общем, битва завершилась актом милосердия, — после говорила Виктория.
Оставался еще вопрос о том, как помочь женщинам, вынашивавшим детей от фоморианцев, но Каролан старательно работал над этой проблемой. По его заверениям, к тому времени, когда страдалицы прибудут из замка Стражи, он будет готов оказать им помощь.
— Блин, как я устала валяться в постели, — проворчала я самой себе.
В самом деле, это ведь была не романтическая интерлюдия с мужем-красавцем, а совсем другая: «Лежи спокойно, скучай, побольше спи».
Я осторожно села, надеясь, что рвота и головокружение отступили. Если не считать постоянной головной боли, все было хорошо.
Поэтому я поднялась.
Ладно, может быть, не совсем хорошо, всего лишь на половинку. Каждый стук сердца все еще отдавал мне в голову. Я медленно подошла к стеклянной двери высотой до потолка и открыла створку. Вечер выдался чудесный и теплый. По-прежнему соблюдая осторожность, я вышла в свой личный сад и глубоко вдохнула свежий аромат жимолости, которая цвела по периметру.
«Взять на заметку! Попросить какую-нибудь нимфу срезать букетик для моей спальни».
— Леди Рианнон! — прочирикал кто-то тоненьким голоском.
Стоило мне только подумать о нимфах, как одна из них тут же нарисовалась. Через сад ко мне робко приближалась девушка. Подойдя поближе, она присела в низком реверансе.
— Тэйра! — воскликнула я, протянула руки и заключила ее в объятия.
Прелестное личико зарделось от удовольствия.
— Миледи! — Она тоже крепко меня обняла, а потом продолжила: — Я пришла с конюшни. Хочу узнать, достаточно ли вы окрепли, чтобы наведаться туда. — Девушка заулыбалась еще шире. — Та девчонка, Кристианна, готова покататься на Эпоне.
— Чудесно. Передай им, что я иду.
— Как я рада видеть, что вы поправились, миледи, — сказала она, явно не желая уходить.
— Мне тоже приятно, что тебе лучше.
Почти все струпья на ее лице и руках давно отвалились — повезло девушке. Осталось всего лишь несколько отметин, которые со временем померкнут, когда она полностью восстановится после болезни.
— Благодарю вас, миледи. Мне пора возвращаться к своим обязанностям.
Она застенчиво повернула голову, и я поразилась, неожиданно разглядев ее профиль. Девушка оказалась так похожа на Терпсихору, что у меня на глаза навернулись слезы.
— Милая, ты когда-нибудь думала связать свое будущее с танцем?
Краска залила ее лицо, когда она ответила, едва сдерживая энтузиазм молодости:
— Миледи, танец — это все, о чем я мечтаю!
Интуиция мне подсказывала, что муза, пожертвовавшая собой, одобрила бы эту юную девушку, своего двойника.
— Только не торопись. Когда почувствуешь в себе достаточно сил, приходи поговорить. Тогда и обсудим твои мечты.
Я позволила ей весело болтать, пока мы шли через сад к конюшне.
— Не забудь, — прокричала я девушке вслед, когда она помчалась объявлять о приходе Избранной Эпоны. — Навести меня, когда окрепнешь.
— Не забуду, миледи!
— Размышляешь о том, как помочь Талии восстановить храм Муз? — раздался из тени бархатный голос Клан-Финтана.
— Вообще-то я больше думала о Терпсихоре, — ответила я.
Муж вышел ко мне из тени. Нежный вечерний свет придавал его лицу и фигуре особую красоту, хотя он в этом не нуждался. Мощные мускулы поигрывали при движении, а недавно полученные раны сделали его похожим на хулигана.
Кентавр убрал у меня с лица непослушный локон.
— Только не спрашивай, пожалуйста, как я себя чувствую, и не приказывай вернуться в постель, — проворчала я.
— На вид ты держишься нормально и ходишь прямо. — Он наклонился и обнюхал мое лицо. — Вроде бы тебя не тошнило.
— Да, черт возьми, меня не выворачивало целый день. Теперь я не скрывала раздражения, но мое настроение никак не оттолкнуло Клан-Финтана.
— Итак, чем ты тут занимаешься? — озорно спросил он.
— Я подумываю о том, чтобы послать за Мараид. Пусть Аланна начнет готовить себе помощницу.
Он вопросительно посмотрел на меня.
— Нужно же ее хотя бы немножко разгрузить, черт возьми. Тогда у них с Кароланом будет больше времени друг для друга. — Я подняла руки и очертила в воздухе рамку. — Я вижу в их будущем… трех маленьких девочек.
Он шагнул ближе, обхватил меня руками за талию, оторвал от земли и крепко прижал к себе.
— А что ты видишь в нашем будущем?
В его голосе прозвучала соблазнительная хрипотца, которую я очень хорошо знала. Именно ее мне весьма не хватало последние несколько ночей.
— То превращение, которое произойдет сегодня ночью.
Я прикусила ему мочку уха, размышляя, что любовные игры с мужем наверняка помогут мне избавиться от головной боли.
Он хмыкнул, быстро поцеловал меня, потом перехватил обеими руками поудобнее, чтобы я не висела над землей.
— Я имел в виду наших будущих детей.
— Детей! — взвизгнула я, чувствуя громкий стук в голове.
— Конечно, — прогудел он. — Мы же не давали обет воздержания.
— Но… — выпалила я.
— В этом твоем старом мире разве не учат, как делать детей? — Кентавр с наигранной серьезностью уставился мне в лицо.
— Но… — повторила я. — Кто это будет?
— Мальчик или девочка? — спросил он, изображая саму простоту.
Я стукнула его по твердой груди.
— Лошадь или человек?
Муж улыбнулся и поцеловал меня в лоб.
