«Стой! — закричала она и шагнула следом. Одна из лент лопнула, сердце кольнуло болью. Анела замерла, не решаясь идти дальше, и вытянула руки в сторону пса. Часть радужных плетей, рассекая густой воздух, понеслись к псу, обвили повернувшуюся ищейку и заключили в переливающийся прозрачный кокон. — Не смей уходить!»
Пёс посмотрел на неё долгим взглядом, затем на врата и снова на неё. Захоти он, и кокон бы лопнул. Удержать пса она не смогла бы. В предсмертном мире заставить кого-либо остановиться и вернуться невозможно, лишь уговорить не уходить. Это неожиданное понимание не радовало. Она даже отсюда ощущала, как врата притягивают её, обещая вечность, покой и счастье. Лишь радужные ленты, связывающие с жизнью, не давали пойти следом за ищейкой.
Чёрные глаза пса сверкнули, и он согласно склонил голову. Кокон начал приближаться к ней.
Ударило облегчение. Радужное сияние поблекло. Нахлынула слабость, погружая в темноту…
Шершавая поверхность чуть покачивалась под ней. Веселый перезвон птиц резко отличался от тихих обеспокоенных голосов над головой. Анела чуть повернулась, желая услышать, о чём говорят, и открыла глаза. Ударил резкий солнечный свет, она тут же зажмурилась. Но этого мгновения оказалось достаточно.
— Она очнулась! — разнёсся крик.
В тяжёлой голове словно зазвенел гулкий колокол.
— Висея! — умоляюще выдохнула Анела, прикладывая руку ко лбу.
Телега остановилась и покачивание исчезло. Приблизились радостные возгласы. Анела снова открыла глаза и слабо улыбнулась встревоженным девочкам, которые сгрудились прямо перед ней, и Китану с капитаном, остановивших коней у телеги.
— Где ищейка? — Анела встревожено приподнялась на локтях, в глазах потемнело, и она снова легла.
— Осторожнее, — воскликнул Китан, склоняясь к ней с седла. — Ты и так до смерти нас напугала.
— Пёс за твоей спиной, — твёрдо произнёс капитан, от его внимательного взгляда стало как-то неуютно. — Жив и, в отличие от некоторых, вполне здоров.
Она быстро оглянулась, и тут же прохладный язык прошёлся по лицу. Пёс стоял на земле, положив чёрную широкую морду на телегу, и улыбался во всю острозубую жуткую пасть.
— Фу, — буркнула она, отодвигая мохнатую голову от себя, — от тебя воняет.
И поспешила отвернуться от пса, собирающегося повторить своё облизывание. Судя по довольной морде и тому, что он бежал рядом с телегой, пёс и вправду был здоров.
— Что со мной было? — ни к кому конкретно не обращаясь, спросила она. Затылок снова оказался облизан. Не оборачиваясь, оттолкнула пса. — Прекрати!
— Вокруг тебя появилось яркое-яркое радужное сияние, словно крылья. А потом ты упала! — сообщила Висея. — Я так испугалась.
— И я тоже, — тихо произнесла Алика.
— Пёс тут же пошевелился и поднялся. Рана затянулась. Мы пытались тебя разбудить, а ты… ты не просыпалась, — в голосе Софики до сих пор мелькали испуганные нотки. — Капитан решил, что в ближайшей деревне должны помочь.
Анела протянула руку и коснулась колена девочки, а Алике и Висее успокаивающе улыбнулась.
— Извините, что напугала. Я не хотела.
— Леди, нам всё же интересно знать, что случилось на поляне, — испытующе посмотрел на неё капитан.
— Я, кажется, побывала в предсмертном мире. Никогда об этом не слышала, — пробормотала Анела, потянувшись к амулету. Рука нащупала пустоту. От ужаса Анела села и выдохнула: — Где?
Китан запустил руку за пазуху, достал завязанный платок и, свесившись из седла, протянул ей.
— Всё, что от него осталось.
Анела развязала узел и несколько мгновений смотрела на мелкие бирюзовые камешки, которые недавно были единым целым.
— Он разлетелся на части сразу перед тем, как вокруг тебя появилось сияние, — пояснил Китан.
— Но как? — наконец выдохнула она, растеряно глядя на капитана. Внутри неё возникла сосущая пустота, словно Анела рассталась с последним, что связывало с прошлым. Амулет был с ней всегда. А сейчас…
— Не знаю, — неожиданно вздохнул капитан, проведя рукой по лбу. Лишь теперь она заметила его усталый вид. — Объяснение могут дать лишь жрицы. Доберёмся до Храма и узнаем. А сейчас нам нужно ехать. И так потеряли много времени.
Она кивнула. От вернувшегося головокружения снова легла.
— На, выпей! — Софика протянула бутыль. — Успокаивающий отвар. Тебе нужно отдохнуть. Ужасно выглядишь.
— Ну, спасибо, — невесело усмехнулась Анела.
После нескольких глотков, по телу растеклось приятное тепло, погружая в сон.
На небе сияли звёзды. Телега сонно покачивалась. Алика и Висея, укрытые курточкой Анелы, положили головы ей на колени и уже спали. Софика, лёжа на спине, не сводила глаз с ночного неба, словно пыталась что-то высмотреть и понять. Китан, судя по склонённой голове и опущенным поводьям, дремал в седле. Пёс вместо того, чтобы просто бежать рядом с телегой, носился вокруг, то убегал вперёд, то отставал. Но забеспокоиться не успевали, он выныривал из какой-нибудь канавы, громким лаем оповещал о своём появлении, чтобы через миг снова исчезнуть. Единственный раз, когда он не отставал от них ни на шаг, это в деревне, куда они заезжали, чтобы перекусить и размять ноги. Пёс негромким рычанием не давал к ним никому подойти, он был готов накинуться на любого. Алике приходилось держать его за густую шерсть на холке. Конечно, девочка бы пса ни за что не удержала, но лишь её прикосновения его успокаивали.
— Почему так? — неожиданно тихо спросила Софика, отвлекая от воспоминаний.
— Ты о чём?
— Звёзды ничуть не изменились. Остались такими, как и были. На тех же самых местах, также холодно сияя. Им безразлично, что происходит на земле. Их ничего не беспокоит, они не знают боли и они никого не потеряют. Они были, есть и будут. Всегда… Хочу стать одной из них! Наблюдать за всеми с недосягаемой вершины, светить холодным светом и знать: никто и никогда не сможет ко мне приблизиться и навредить. И никому из родных… Некому будет. Постоянство — вот, что я хочу!
От едва вздрагивающего голоса, от ноток страха и боли, сердце Анелы сжалось. Хотелось тут же обнять девочку и сказать, что всё будет хорошо. Всё наладится.
— Софика, идём ко мне.
Девочка обернулась, в тёмно-карих глазах блестели слёзы. И вдруг она, осторожно перебравшись через Алику, уткнулась лицом в бок Анелы и зарыдала. Анела, сама сдерживая слёзы, обняла девочку и подняла к небу голову.
Младшие ещё маленькие, они не всё понимают. А вот Софика уже прекрасно знает, что теперь жизнь делится на до и после, что прежнего никогда не будет, а в будущем — неизвестность.
