— Через мой труп, — как отрубила колдунья.
Он ответил таким взглядом, что я разволновалась не понарошку.
Поднялась луна. Подопечные с горем пополам утихли и разошлись по комнатам. Мела не высовывалась пару часов, и я решила, что после бессонной ночи она дрыхнет самим бессовестным образом. Мне же спать не хотелось. За последний год я отвыкла от безделья. После потраченного впустую дня организм не требовал отдыха.
Отблески давно зашедшего солнца еще играли на облаках. Было тепло, но не жарко. Где-то далеко играла свирель и слышалось многоголосое пение. Вроде бы свадьба… Или какой-то праздник попроще?
Я сидела на крыльце. Гоняла наглых комаров, смотрела на блеклое небо… Несмотря на то, что вокруг находились люди, меня донимало одиночество. Я не привыкла к этому. Атайю Тавеннскую всегда окружали поклонники и подхалимы, рядом с беглянкой Таей неизменно витал Ферн, в Барсуках у меня имелся Барр, затем — Артан.
А сейчас…
Грусть накатила внезапно и неотвратимо. Подвывание невидимой в темноте собаки лишь усилило тоску. Захотелось вернуться… Нет, не в прошлое — в забытое Создателем Подлесье. Туда, где у меня было с кем перекинуться словном. Где я была нужна!
За гнилым забором прокатила телега. Соседская шавка устремилась к ней, отчаянно лая и повизгивая. Я усмехнулась, стараясь прогнать хандру. Прошло всего два дня из девяноста. Привыкну. Авось к концу лета подружусь и с Эньером, и с Илоной. Ну или прибью кого-нибудь из них в ближайшую неделю.
Какая-то повозка остановилась у входа.
«Адресом ошиблись», — мелькнула равнодушная мысль. Но осторожность заставила подняться и тихо подойти к ограде.
Увы, ради тишины пришлось пожертвовать скоростью. К тому времени, как я выглянула поверх неровных досок на широкую улицу, лошадиное фырканье затихло вдали.
Комар впился мне в ногу, и я со всей дури хлопнула по колену. Оглушительный звук пронесся по двору, цикады в испуге умолкли, в окне Мелы вспыхнул свет.
— Старушка?
Меня затрясло. То, что временами мне чудился Ферн — понятно и простительно. Я провела годы в компании невидимого демона и привыкла общаться с пустотой. Но хриплый насмешливый голос, вещавший из-под земли, — это нечто новенькое. Пугающее. Такое не объяснить шуткой подсознания — разве что душевным заболеванием.
— А я думал, ты нормальная.
Мне нечего было возразить. И я, представьте себе, так думала. На деле же выяснилось противоположное.
— «Убийца» или тоже корячишься ради высшей цели?
— Тоже?
— Ну, как сотка? Что, не знала? Хо-хо, это как бы секрет?
У меня вдруг появилась надежда избежать богадельни. Неизвестный изъяснялся слишком четко как для плода больной фантазии. Более вероятно, кто-то из подопечных притащил с собой демона. Честно, я предпочла бы верить в это, чем сомневаться в собственном рассудке.
— Ты чего такая дерганая, старушка? Боишься, что сяду на шею? Расслабься. Я в состоянии заботиться о себе.
Погодите-ка! Старушкой меня называли лишь однажды, и потусторонние сущности в том происшествии не фигурировали.
— Вальен? — я надеялась, что правильно запомнила имя. — Вальен из… из…
— Из Ястребов. Долго будешь таращиться? Открою секрет: человек без ног может разъезжать по стране с той же скоростью, что и остальные. Удивлена?
Единственное, что меня изумляло: я его не видела! Хоть убейте, но неприязненный голос доносился из ниоткуда. Куча дров, лавка, заросли крапивы — и пустота!
— Ты призрак? — спросила, затаив дыхание.
А что? С его паршивым характером долго не живут. Нарвался, получил по заслугам, теперь собирается преследовать Мелу до гробовой доски. Теория имела лишь одно слабое место: колдунья утверждала, что привидений в природе не существует. То есть магия способна создать нечто подобное, однако сами по себе призраки не заводятся.
Темнота за крапивой вздыбилась. Подозреваю, я вскрикнула.
Но не убежала.
— Встать ты мне, очевидно, не поможешь. Хе-хе, думаешь, это заразно? Или брезгуешь прикасаться к калеке?
Сказать по правде, в тот миг я готова была его расцеловать.
— Живой! — вырвалось нечаянно. — Настоящий!
Ржавые петли не выдержали моего напора, и калитка, жалобно скрипнув, рухнула наземь. Я прошлась по ней, хрустя трухлявыми досками, бестрепетно направилась к шевелившейся между лавкой и высокими сорняками громадине.
Вальен шарахнулся от меня, зацепил ладонью побег крапивы. Зашипел, неловко взмахнул руками.
— Не приближайся! — рыкнул. — Позови сотку. Надеюсь, хоть она тут вменяемая.
Мне бы разозлиться за неуважение и демонстративно уйти, оставив его разбираться со всем самостоятельно. Вместо этого я подхватила его сумку (тяжеленную, надо признать) и двинулась к дому.
— Сегодня спишь на голых досках. Для спины полезно.
— А завтра?
— Если ты не практикант, разбирайся с Мелой. Я заведую хозяйством и в ваши колдовские дела лезть не собираюсь.
— Не магичка? — голос Вальена потеплел. — Это хорошо.
— Смотря для кого, — огрызнулась я. — Будешь хамить — в лягушку не превращу, зато устрою массу проблем. Иди за мной. Свободных комнат нет, кстати. До утра побудешь у меня, а там…
«Колдунья выпрет тебя с рассветом», — к счастью, я сумела вовремя прикусить язык.
Отнесла его вещи к себе, немного подождала на крыльце… Не выдержала, вернулась.
— Чего копаешься? — шикнула вполголоса. — Грунт твердый, не бойся.
Он указал на калитку, щерившуюся обломками перед входом.
— Прикажешь перепрыгнуть? Или доломать? А, может, сбегать за молотком и гвоздями и отремонтировать?
Совесть кольнула меня очень даже ощутимо. Казалось бы, преграда — сущая мелочь, но для знатного наглеца она имела значение. Мела сразу бы это сообразила, мне же требовалась подсказка. Печально. Я никогда не умела заботиться о других. Возможно, поэтому мои единственные серьезные отношения и закончились провалом.
Чтобы заглушить внутренний голос, вопивший о неизлечимости эгоизма и целебной силе самоедства, пришлось уступить Вальену кровать с матрацем. Слегка отпустило. Я вновь вышла на крыльцо. Прижалась щекой к прохладному дереву, закрыла глаза…
Скрипнуло открывшееся окно.
— Эй, старушка! Ты на вахте?
Я качнула головой в отрицательном жесте и удивилась, когда он продолжил:
— Возвращайся. Приставать не буду.
— Боишься темноты? — прозвучало чересчур язвительно.
— Не привык спать в одиночестве.
— Да мне плевать. Не ори. Разбудишь кого-нибудь — пожалеешь.
— Отшлепаешь? Жду с нетерпением.
Отвечать ему не хотелось. Мой лимит добрых дел на сегодня был исчерпан. И вообще, в мои обязанности не входило развлекать беседами знатных господ.
— Что, слишком гордая? А за пять серебрушек?
Совесть что-то там вякнула насчет сострадания и прощения. Я приказала ей заткнуться и не пороть чушь. Вальен — козел, и наличие или отсутствие конечностей этого факта не изменит. Так какой смысл обращать внимание? Пусть орет. Практиканты проснутся — ему же хуже будет. Заяц нытьем задавит, Сокол жалостью придушит, Лилея слезами затопит…
— Как насчет золотого?
Я знала, что он дразнится, и все-таки не удержалась, недвусмысленно объяснила, как ему следует поступить с монетой.
— Плохой пример для подрастающего поколения, — хохотнул Ястреб. — В Рении, между прочим, за извращения отправляют на каторгу.
— Они совершеннолетние.
Последнее сказала не я.
— О, всемогущая! Не рада меня видеть? — он с такой охотой переключился на колдунью, что мне стало обидно.
— Я ждала тебя не раньше, чем через месяц, Вэлн, — огрызнулась Мела. — Соскучился?
— Дрянь! Надеюсь, однажды демоны выпустят тебе потроха!
— Напомни, почему я терплю твои выходки, богатый мальчик?
Окно захлопнулось, приглушив поток витиеватых ругательств.
Действительно, почему? Я немного поразмышляла на этот счет и пришла к выводу, что ничего толкового не надумаю. Колдунья, отказавшаяся от будущего ради сестры, а затем едва не спровоцировавшая беспорядки, избавив наш мир от Сойла, не сносила бы присутствие высокородного негодяя просто так.
