Он вновь взял трубку, выбил ее и растворил в воздухе.
— С навозом та же история, — кивнула Меровиг. — Что ж, девочки, скоро увидимся. Подписывайте бумаги, давайте клятвы и идите устраивайтесь. Я пока соберу вам вещи и к вечеру пришлю сундуки. Ближайшие три недели вы не сможете покинуть территорию Сагертской Военной Академии.
— Да-да, — покивал ректор, и к нам подлетело по стопке бумаги.
Мы с лисонькой переглянулись и под насмешливым взглядом ректора принялись внимательно читать то, что предстояло подписать. Никакого подвоха мы не обнаружили, но зато заслужили похвалу:
— Далеко не все мои студенты читают то, что я даю им на подпись. Впрочем, после второго-третьего промаха это проходит. Никому не нравится трудиться при кухне или в парке.
Ректор подманил к себе бумаги, вытащил из каждой стопки по листку и, оставив на плотной бумаге свой росчерк, протянул их нам обратно.
— С этим к коменданту общежития. Обратите внимание, на обратной стороне схема этажа, так что не заблудитесь. Вы получите по запечатанному чемодану с чарами внутреннего расширения. В нем будет все необходимое. Остальное пришлет Мера. Доброго дня.
Подхватившись со стульев, мы скомканно попрощались и были уже у дверей, когда ректор спохватился:
— Ах да, вы имеете право принять участие в отборочных испытаниях. Турнир начнется через несколько недель, а наша команда до сих пор не укомплектована.
— Почему? — заинтересовалась я.
— Последние шестьдесят лет турнирный кубок забирает Высшая Академия Целительства, — с отвращением произнес ректор Аделмер. — Так что, с одной стороны, стать частью турнирной команды весьма почетно, а с другой стороны, никто не хочет позориться.
— Разве проиграть сильнейшему — позор? — прищурилась я. — Ведь турнирный кубок получает тот, кто лучше подготовлен. Три круга заданий и…
— Вот и примите участие в отборочных испытаниях. — Ректор щелкнул пальцами, и в его руке появилась дымящаяся трубка. — Вы же должны были стать частью команды, верно? Лучшие выпускники обязаны принимать участие в турнире, если он выпадает на их первый год обучения.
Он пыхнул трубочкой, а мне на мгновение подурнело. Стевен. Стевен будет принимать участие в турнире. Стевен получит кубок, и маленькая копия крылатой чаши будет принадлежать ему.
«Да ни за что!»
— Вы думаете, что я смогу что-то изменить? — с интересом спросила я.
— Мне интересно посмотреть, на что способна внучка Меровиг, — пожал плечами ректор. — А проиграть турнир я не боюсь — это уже привычно для Военной Академии. Круг дуэлей — мы первые по очкам, но все прочее…
Он развел руками и замолчал.
— Мы не будем обещать, что примем участие в отборочных испытаниях, — осторожно произнесла Нольвен. — Но клятвенно обещаем, что очень крепко над этим подумаем.
Ректор Аделмер пыхнул трубкой и ухмыльнулся сквозь клубы ароматного дыма:
— Подумайте, подумайте. Я вам, как ректор этой Академии, настоятельно рекомендую принять правильное решение.
— Это угроза? — оторопела я, узнав тон бабушки. Примерно таким тоном она задавала нам вопросы, на которые мог быть только один верный ответ.
— Это рекомендация, — ласково улыбнулся ректор, — а теперь идите и займитесь делами.
Выйдя из кабинета, мы с Нольвен синхронно вздохнули. Что-то мне подсказывало, что выбора нам не оставили. Вопрос только в том, как две целительницы могут помочь полностью боевой команде?
— Мэль, — позвала меня Нольвен и протянула маленький фиал с зельем. — Пора пить гадость.
Мы слишком часто использовали заклятье истинного спокойствия, и теперь, чтобы не захлебнуться эмоциями и чувствами, приходилось пить особое зелье. Моя лисонька сварила его сегодня утром, практически на коленке. А ночью… Ночью нас ждет откат. Кошмары, головная боль, сухость во рту и, периодами, потеря ориентации в пространстве.
«И вот стоило оно того?» — мрачно размышляла я, пока мы, ориентируясь по крошечной карте, шли к складу. Или как оно тут называется?
— Перерыв пять минут, — со вздохом прочитала Нольвен, когда мы уперлись в закрытые двери.
— Будем ждать. Ничего другого нам не остается.
Я подошла к окну и оперлась бедром на узкий подоконник. Будь он пошире, можно было бы присесть.
— Мэль, — окликнула меня лисонька, — а ты…
— Моль? — раздался чей-то манерный и неприятный голос. — Кто бы мог подумать, что кто-то назовет своего ребенка так.
Мы с Нольвен резко повернулись и увидели высокую, стервозно-красивую девицу в форме Военной Академии.
— Блеклые глаза, блеклая кожа и черные волосы, — тут же ощетинилась моя лисонька. — Никак у рода Вайрин еще одна девица. Шестая, если я не ошибаюсь. Кто бы мог подумать, что кто-то будет плодить бесприданниц. В наше-то время, когда наложить печать на свою утробу может любая колдунья.
— Да, я из рода Вайрин, — хищно усмехнулась девица и сверкнула глазами, — рода, который славится своими боевыми магами.
— Теперь перестанет, — хмыкнула Нольвен. — Шестеро девчонок — и только одна в Военной Академии. За мужем пришла?
— Ах ты…
— Приятно видеть новые лица. — По коридору к нам стремительно приближался высокий и ужасно худой мужчина. — Ильяна, сразу говорю: нет, ты не можешь поменять комнату. За все годы учебы ты сменила семь соседок. У всего есть предел! У моего терпения — тоже. Если твоя соседка опять подаст на тебя жалобу — будешь жить в городе. А ты знаешь, что это значит.
Квэнти Вайрин поджала губы, гневно фыркнула и, круто развернувшись, удалилась.
— А вы, значит, новенькие? Ага-ага, — он взял наши листочки, — ага. Хорошо, сейчас все выдам. И вот еще что: совсем свободная комната только одна, но там есть некоторые, мгм, недостатки. Вы можете поселиться в соседних или…
— Мы смиримся с недостатками, — поспешно сказала я.
— Да? — скептически посмотрел на нас комендант. — Хорошо. Тогда ваша комната сто четыре, на третьем этаже. Выйдете из административно-учебного корпуса, повернете налево, потом направо, отсчитаете три левых ответвления и… Я вижу, как стекленеют ваши глаза, девочки.
Мы с Нольвен виновато потупились.
— Ладно, — комендант махнул рукой. — Создам вам путеводный шарик. Но чтобы за первую неделю выучили, где что находится! Если встречу вас — проверю.
Через несколько минут мы почти бежали за путеводным шариком: комендант предупредил, что у него плохо получается это заклятье и оно может развеяться.
Но до здания общежития мы добежать успели.
— Оно одно? — удивилась Нольвен.
— Одно. — Я медленно осмотрелась. — Странно.
Мы подошли к массивным дверям, подле которых стояло несколько девиц.
— Оранжерейные цветочки и не знали, что в Военной Академии есть женский этаж, но нет женского общежития, — ехидно пропела одна из студенток.
— Если мы — оранжерейные цветочки, — я прищурилась, — то вы — полевые колючки?
— Сорная трава, — хмыкнула Нольвен и опустила свой чемодан на землю. — Для боевых магов слишком самоуничижительно.
— Языкастые, — усмехнулась заводила и зажгла в руках огненный шар. — Будет интересно поиграть.
Прямой стычки я не опасалась: среди листов, которые мы прочли и подписали, были и правила Военной Академии. Правил этих, к слову, было немного. Но они ясно и недвусмысленно запрещали студентам калечить друг друга где-либо на территории трех Академий. Единственное исключение — дуэльные площадки.
Нольвен насмешливо фыркнула и погрозила студентке пальцем:
— Тц-тц-тц, дорогая. Ты же не хочешь влететь на штрафные работы? Первое проклятье с тебя, а дальше…
Рука моей лисоньки на мгновение окуталась черной дымкой.
— А дальше посмотрим. За тобой пять лет отвязных тренировок, а за мной общая подлость характера.
— Тальвин Блант, — девица погасила огонь, — шестой курс Военной Академии.
— Маэлин Конлет, шестой курс Военной Академии, — в тон ей отозвалась я.
— Нольвен Лавант, — с усмешкой произнесла моя лисонька. — И вот странно — тоже шестой курс Военной Академии.
