Деб встала боком в боевую позу, разминая руки, пытаясь представить перед собой невидимую мишень. Ее ладони были сжаты в кулаки.
Я сделала шаг, развернулась и ударила по бедру. Моя голень врезалась в твердую ногу. Колено Деб согнулось, бедро внезапно стало бессильным. Она тяжело вздохнула, ослабив защиту, и я повернулась, нанеся резкий пинок по ее голове.
Этот выпад сбил ее с ног. Она отлетела, покатившись по асфальту и врезалась в каменную стену, граничащую с парковкой.
Правильно. Больше ни один оборотень никогда не посмеет меня ударить, пока я лежу, свернувшись клубочком на земле. Особенно буда.
Кэрри, недвижимая, растянулась лицом вниз на тротуаре. Боль, должно быть, была слишком сильной, и Lyc-V вырубил ее, пока регенерировал тело. Деб слабо простонала у стены. С широко раскрытыми глазами, Асканио все еще стоял у двери, его лицо замерло от шока и чего-то подозрительно напоминающего восхищение.
Я подошла к Деб, схватила ее за волосы и приподняла лицо. Она уставилась на меня испуганными глазами.
— А теперь послушай меня, — сказала я. — Скажи клану, что я приду к тетушке Би, когда буду готова сама. И, если я поймаю кого-нибудь из вас у себя на работе или возле своей квартиры снова, вы пожалеете об этом.
Я отпустила ее и выпрямилась.
— Асканио! Заводи мотор.
Он побежал к джипу и начал напевать зачарованному двигателю. Через пятнадцать минут мы выехали со стоянки. Когда мы повернулись, я видела, как Деб поднялась и, пошатываясь, направилась к Кэрри. Хорошо это или плохо, но она доставит мое послание. Я была в этом уверена.
Глава 4
Головной офис «Белл Рекавери» располагался в прочном кирпичном строении на краю крупного промышленного района в юго-западной части Атланты. Уродливые руины здесь со всех сторон были плотно окружены ярко-зеленой растительностью. Природа устроила беспощадный штурм города. Люди сжигали ее и вырубали, но она все равно возвращалась, питаемая магией и растущая быстрее, чем когда-либо.
Асканио припарковался и даже не заглушил двигатель. Потребовалось бы слишком много пения, чтобы снова запустить его. А учитывая эмблему Стаи, в виде звериной лапы, нанесенной на поверхность двери, и тот факт, что я вышла из машины, сверкнув когтями и зубами, не существовало никого достаточно глупого, чтобы попытаться угнать ее.
Мы с Асканио прошли через парадную дверь.
Взволнованная секретарша оторвала взгляд от бумаг на столе и немного подпрыгнула на стуле. Женщина средних лет с окрашенными в неестественно красный цвет волосами.
— Доброе утро, — поприветствовала ее я, улыбнувшись.
Она отодвинула стул как можно дальше назад.
— Мы здесь от имени Стаи, чтобы поговорить с Кайлом Беллом.
— Он на рабочей площадке, — ответила секретарша. Ее глаза подсказывали мне, что она ответит на любой вопрос, просто чтобы поскорее выпроводить нас из своего офиса.
— И где же это находится?
Она сглотнула.
— Восточная часть двора Инман.
Не может быть.
— В Стеклянном Зверинце?
Женщина кивнула.
— Да.
— Спасибо за сотрудничество, мэм.
Мы вернулись обратно к нашему джипу.
— Кайл Белл либо реально смелый, либо глупый. Скорее всего, и то, и другое.
— Почему? — Спросил Асканио.
— Потому что проводить какие-либо экстракционные работы в Стеклянном Зверинце — чистое самоубийство. Особенно с наплывом магии. К тому же это незаконно. И теперь нам предстоит проехать через Бёрнаут, чтобы попасть туда. Я ненавижу Бёрнаут. Это место наводит уныние.
Мы снова сели в наш джип.
— Возьми направо, затем еще раз направо. Нам нужно выехать на Холлоуэлл-Паркуэй и там повернуть налево.
— Что такое этот Стеклянный Зверинец? — Спросил Асканио, выводя джип с парковки.
Насколько я знала, Стеклянный Зверинец был под запретом для безрассудных членов Стаи младше восемнадцати лет. И по уважительной причине.
— Сам все увидишь.
По мере того, как дорога поднималась на север, пейзаж менялся. Одно было неизменным: руины старых домов и зелень. Вокруг нас вдоль дороги проносились остатки сгоревших домов, на которых, время от времени, мелькали пятна зелёной растительности.
Из-за того, что я была вынуждена большую часть времени сидеть в штабе Ордена, у меня нашлось много свободного времени, чтобы прочитать путеводители и ознакомиться с картами города. В выходные я бегала трусцой по разным районам Атланты на случай, если мне, возможно, придется посетить их в профессиональном качестве. В моих путеводителях упоминалось, что много лет назад разрушительный пожар охватил всю западную часть города, уничтожив старые жилые кварталы к северу от 402. Огонь горел ярким, неестественным оранжевым светом и бушевал почти неделю, несмотря на проливные дожди и многочисленные попытки потушить пламя. Когда все, наконец, закончилось, земля утратила способность поддерживать жизнь местной флоры. В других частях Атланты любая область с чистой землей немедленно захватывалась растительностью, которая росла как на стероидах. Бёрнаут оставался свободным от какой-либо травы в течение десяти лет. Растения, наконец, вернулись: плющ-кудзу кое-где закрывал осыпающиеся стены, да ярко-желтые одуванчики и их кроваво-красные магически измененные братья торчали между упавшими кирпичами.
Несколько месяцев назад, во время бабьего лета, мы с Рафаэлем устроили пикник под гигантским дубом в поле за городом. Мне всегда хотелось устроить один из тех пикников, как в кино с красно-белой клетчатой скатертью и плетеной корзиной. Мы съели жареного цыпленка на вынос, запили его пивом и крем-содой и валялись на нашем импровизированном столе. Я собрала букет из желтых и красных одуванчиков и сделала нам два цветочных венка.
Теперь все это казалось таким глупым. Какого черта я это делала? Как какая-то помешавшаяся десятилетняя дурочка.
— Почему ты просто не сразилась с Ребеккой? — Спросил меня Асканио. — Ты бы выиграла.
— Конечно, я бы выиграла. Даже если бы она извергала осколочные гранаты и потела пулями, я бы выиграла. Но она человек. А я оборотень с десятью годами боевого стажа и одной из лучших военных подготовок, которые можно получить.
— По природе ты должна бороться со своими соперницами.
По природе? Хах. Однажды я уже слышала подобное.
— В природе детеныши гиены рождаются с открытыми глазами и полным набором зубов. Они начинают сражаться с того момента, как только выходят из матери. Они роют туннели в берлогах, слишком маленькие для взрослых особей, и дерутся там. Около четверти из них не доживают до взросления. Так что, если бы это было природой и у тебя был близнец, тебе бы пришлось убить свою новорожденную сестру или брата. Должны ли мы бросить своих младенцев-буд в манеж и позволять им голодать, пока они не начнут убивать друг друга?
Асканио нахмурился.
— Нет…
— Почему нет? Это же естественный отбор. Природа. — Я поморщила нос. — Будам нравится этот аргумент, потому что он дает им повод совершать неправильные поступки. «Мне жаль, что я трахнул твою сестру, или мой пенис застрял в твоей немецкой овчарке. Это все моя природа. Просто ничего не могу с собой поделать.»
Асканио фыркнул.
— Не будь таким парнем, — сказала я ему. — Это бредовое рассуждение. Мы не животные. Мы люди. И это хорошо, потому что не гиены завоевали этот мир. И да, я знаю, что это чертовски смешно, учитывая, что в эту самую секунду я вся в меху и с когтями, но человеческая часть меня все еще наблюдает за дорогой. Все мы знаем, что происходит, когда зверюга берет верх над нами.
— Мы превращаемся в люпусов, — сообразил Асканио.
— Именно.
Люпизм был нашей постоянной угрозой. Из-за него погибало пятнадцать процентов детей-оборотней, некоторые при рождении, некоторые в подростковом возрасте, что вынуждало Стаю гуманно избавляться от них. Если рассматривать буд, число становилось еще больше — почти четверть. Оба брата Рафаэля одичали, и тетушке Би пришлось их убить. Вот почему с любым выжившим подростком в клане буд обращались как с сокровищем.
