ни печально, ее чары на барона не действовали. В постель-то он ложился охотно, и действовал умело, но — и все. Ни подарков, ни признаний, ни восхищения — Ни-че-го. И леди Ирида понимала, что и дальше ничего Подобного не предвидится.
Пользоваться ее телом Энтони может. Но отнестись серьезно?
Жениться?
Даже просто подарить нечто достаточно дорогое?
О, нет. Для этого барон слишком самовлюблен. Он считает, что доступ к его телу — уже сам по себе одолжение. И любая женщина, которая попала к нему в постель, должна это оценить по достоинству.
Не оценила?
Ну и дура, другую найдем...
Интересно, как он справится в Ативерне?
Хотя — нет, не интересно. И обидно, и хочется, чтобы ему как следует досталось на орехи, и чтобы муж графини проучил нахала...
Как
настоящая женщина, леди Ирида меньше всего была склонна во всем прощать свои обиды. Даже если сама была во всем виновата.
Силком ее никто в постель не тащил, а что не дали всего желаемого…
Бывает...
Тони, кстати говоря, считал, что на него обижаться не за что. А за что, действительно?
Он ни в чем не клялся, ничего не обещал, порадовали друг друга и разошлись, вот и все. Чай, не невинная девушка, знала, за чем шла. То и получила.
Увы, леди Ириде этого было мало.
И досадно было, что в Ативерне ей придется заниматься только графом Иртон.
Только им.
А ведь можно и здесь найти себе хорошую партию, почему нет: Можно!
Но… Воля его величества Энтора превыше всего.
Или – нет?
Леди Ирида подумала еще немного.
Ну да, с одной стороны – кто ей мешает? Если найдётся мужчина, достаточно богатый, знатный, не слишком старый, который ей заинтересуется – кто ей мешает?
Надо будет попробовать покрутиться и там и тут…
Сидеть на двух стульях?
Нет, что вы? Попросту подстраховаться. На всякий случай…
Леди Ирида вытянула из ванны длинную ногу, полюбовалась собой.
Красотка!
Просто красотки!
Никто не устоит перед ее обаянием.
А Лофрейн?
А что — Лофрейн? Просто она им еще не занялась всерьез, некогда, знаете ли... вот будет время — и Лофрейн падет к ее ногам. Надо только подобрать к барону свой ключик.
Женщина откинула голову и прикрыла глаза.
Она мечтала о светлом и богатом будущем.
Похороны его величества, равно как и коронация нового — это вам не камерное мероприятие. Это церемониал.
Если купец, или там, плотник, могут похоронить своих близких спокойно, скорбеть в семейном кругу и никому ничего не показывать, то королю такое не светит.
Он — король.
Все для страны, все для державы, короли, которые думают и действуют иначе, на престоле долго не задерживаются. Нет у короля личной жизни, есть политика.
Жениться, влюбляться, жить, умирать — все согласно требованиям протокола. Международного.
И злобная же это тварь — политика!
Кусается, лает, рвет душу в клочья, а ты изволь соответствовать. Да не абы как, ты изволь сделать так, чтобы все были довольны. Свои подданные — в принципе, иностранные хотя бы внешне.
Вот и похороны его величества Эдоарда стали спектаклем.
Гроб везли по улицам, чтобы люди могли попрощаться.
Ричард и Мария первыми шли за гробом, за ними принцессы, потом — небывалая почесть — Джерисон Иртон с супругой, потом уже герцоги, графы, бароны...
Никто на Джерисона не шипел.
О том, что именно к Лилиан Иртон приехал знаменитый лекарь, который подарил его величеству несколько ле г жизни, знали все.–
И о союзе с вирманами, и о торговом доме, и о новинках... полезный человек — графиня Иртон. А если так, не стоит с ней и ссориться. А что Ричард дал возможность сыну проститься с отцом в последний раз...
Джее об этом не знал. Разве что догадывался, но вслух предпочитал ничего не говорить.
Алисия и Август шли на своих местах, как вдовствующая графиня Иртон и барон Брокленд.
Пожениться они пока так и не сподобились, несмотря на все укоры патера Воплера, который не оставлял надежды наставить их на путь истинный. Нельзя ведь в грехе-то жить!
Альдонай не одобрит...
Стража, которая шла по обе стороны — не стоит все же под катафалк бросаться, да и коням под ноги тоже не стоит, щедрой горстью разбрасывала монеты. Медь, серебро...
Кое-где и золото блестело.
Люди не дрались за монеты, они даже не поднимали их, пока не проезжала процессия.
Эдоарда любили.
При его царствовании страна не воевала, была спокойна и благополучна, не было голода, болезней... что еще надо?
Практически, ничего. Еще б и налоги не повышали... Эдоард, кстати говоря, не повышал. Даже отменил парочку. И соль подешевела, что тоже приятно. Было за что любить старого короля, было.
Как-то оно еще с Ричардом сложится?
Для обычного человека смена царствования с одной стороны вроде как и где-то там, далеко, король-то на троне, а репа — вот она. И ее посеять и собрать надо. И хлеб сам себя не пожнет и не смелет. Повседневные заботы они куда как важнее, чем какой-то король, ты может, его ни разу в жизни не увидишь, а увидишь — не обрадуешься.
А с другой стороны — кто его знает, что ждать?
Страна застыла, как монета на ребре, но в какую сторону она упадет? Орел? Решка?
• Этого не знал даже сам Ричард. Он-то хотел править мирно, спокойно и мудро, но все помнят, куда ведет дорога, вымощенная благими намерениями?
Ричард, вот, теперь знал. Просветили.
Зеленая лента вилась между домов, пока не дошла до храма.
Альдон Роман уже ждал. Ждал, чтобы провести службу. Потом тело Эдоарда опустят в подземелья храма. Именно там, в родовой усыпальнице лежат все короли Ативерны. Со времен самого первого короля.
Так было заведено, так будет, пока стоит Ативерна.
* * *
Лиля тоже плакала, не скрывая слез. Они как-то сами катились по лицу, пропитывали кружевной платочек...
Джее поддерживал ее, и это было кстати. И Лиле так было легче, и Джерисону — чем скорбеть, лучше о ком-то заботиться. К примеру, о супруге. Она женщина, хрупкая, трепетная... понимать надо! Дамская натура более слезливая...
Лиля могла бы многое сказать супругу. И про то, сколько тянут на себе женщины — лошади сдохнуть впору. И про «сопливо-истеричный» дамский характер.
Могла бы.
Но не станет. Если здесь такие правила игры, что проще — принять их или переламывать?
Муж прекрасно знает, чего от нее
