Гром кивнул и вновь застыл возле двери. Я поймала на себе его неприязненный взгляд и усмехнулась.
— Ну, Линн, — повернулся ко мне Робиар, — ты ведь хочешь узнать, зачем ты мне понадобилась?
— Разумеется.
Повелитель, неприятно улыбаясь, скрестил руки на груди.
— Неужели ещё не догадалась?
— Нет, — я покачала головой. — Правда, Эмиландил упоминала некое пророчество Альгиуса, но она так и не вспомнила его содержание.
Робиар вздохнул.
— Моя дочь с рождения уделяла внимание совершенно не тем вещам, игнорируя то, что действительно важно. Ну да ладно. Что ж, если тебе интересно, я могу познакомить тебя с пророчеством Альгиуса. Точнее, с двумя его пророчествами.
— Да? — Я недоверчиво уставилась на эльфа. — А это не большой секрет?
— Секрет? С чего бы это? — Робиар усмехнулся. — Эти пророчества ты сможешь прочитать в любой книге, посвящённой Альгиусу, а таких немало найдётся по всей империи. Кроме того, я не вижу смысла скрывать содержание предсказаний. Ты ведь всё равно уже находишься в Эйме и сбежать отсюда не сможешь.
— Эмиландил же смогла, — возразила я.
— Ты — не Эмиландил.
Да уж, с этим аргументом трудно поспорить.
— Хорошо. Что там за пророчества?
Робиар обворожительно улыбнулся, прикрыл глаза, будто наслаждаясь чем-то, и начал говорить:
— Однажды в мир придёт сила, равной которой не будет. Силой этой можно будет изменять всё, стоит только пожелать. И разделит владелица этой силы её со своей любовью.
Хм-м. Когда эльф открыл глаза, показывая, что он закончил, я почесала рукой затылок и воскликнула:
— И это всё?!
— Нет, — он покачал головой. — Только первое пророчество. Второе будешь слушать?
— Буду.
Повелитель вновь закрыл глаза.
— И замрёт весь мир, когда придёт в него создавшая его. Когда встретятся и узнают друг друга две половинки одной души, когда тот, в чьих руках находится власть, четырежды избежит смерти и вспомнит свою любовь, когда та, что проклята ещё до рождения, уйдёт в Тень, — только тогда проснётся тот, кто видит сон, и будет позволено им вернуться к началу.
… Если раньше я только слышала выражение «взрыв мозга», то сейчас испытала его на себе в полной мере.
Чертовщина какая-то. А ещё безумно напоминает сказку про Нильса и его верного дружка-гуся: «Когда одна палочка и девять дырочек… Когда король обнажит голову…»
Так, ладно. Создавшая мир — это, видимо, я. И мир замер, когда я в него завалилась — это тоже понятно. Но что значит — встретятся и узнают друг друга две половинки одной души? Это про меня и про кого-то ещё? Или это вообще не имеет отношения ко мне, а так, случайно приплелось? Непонятно.
Тот, в чьих руках находится власть — а вот тут могут быть разночтения. К примеру, в руках Робиара власть тоже находится, но почему-то я думаю, что речь идёт об императоре Эдигоре. Так, надо будет поинтересоваться, сколько раз он уже смерти избежал.
Вспомнит свою любовь — тоже непонятно. Кто должен вспомнить? Тоже император? Или это всё-таки не про него?!
Про проклятую до своего рождения, которая должна уйти в Тень, тоже как-то мутно. Тем более, что жители Эрамира верили в Дариду, местную богиню смерти, которая забирала умерших отнюдь не в Тень, а отправляла на перерождение. Почему в пророчестве говорится именно о Тени — непонятно. Если только… Нет, не может быть.
Но если всё предыдущее можно было хоть как-то проанализировать, то конец пророчества… Как понять — проснётся тот, кто видит сон? Я кого-то должна разбудить? И будет позволено им вернуться к началу — кому «им»? Это точно про меня пророчество?!
— Ничего не понимаю, — я замотала головой, почти ощущая, как внутри бурлит мыслительный процесс.
— Второе пророчество действительно до сих пор не расшифровано, — кивнул Робиар. — Но меня больше интересует первое.
И тут я резко выдохнула… потому что до меня вдруг дошло…
Силой этой можно будет изменять всё, стоит только пожелать.
Я даже не заметила, что произнесла эту фразу вслух.
— Даже не надейся, что ты сможешь что-то изменить в сложившейся ситуации и сбежать от меня, — усмехнулся эльф. — Демиурги не могут использовать силу, находясь в созданном мире, иначе…
— КТО?! ДЕМИУРГИ?!
Несколько секунд Робиар смотрел в мои вытаращенные глаза, а потом расхохотался. Смахнул выступившие слёзы и, хмыкнув, сказал:
— Неужели ты ещё не догадалась, Линн? Да, ты — демиург. Тебе должно быть это известно лучше меня. Разве не ты создала наш мир?
Я кивнула.
— Ну вот.
— Так что же… Я — бог, что ли? — оторопело пробормотала я. Повелитель тёмных эльфов закатил глаза.
— Нет, конечно. Неужели ты не знаешь разницу между демиургом и богом? Демиург — тот, кто создаёт миры. Природу мира, существ, населяющих его. И, создав мир, демиург его покидает. Более того, вообще-то тем, кто создаёт миры, нельзя находиться в них, это против законов мироздания. Ты, будучи в каком-то другом мире, придумала наш, и он ожил. Стал жить собственной жизнью. Почему ты попала сюда, я не знаю, но если ты попытаешься использовать силу здесь, то очень быстро сойдёшь с ума. Мир воспринимает своего демиурга как нечто враждебное и, почувствовав его, начнёт всеми силами уничтожать. А бог… Это уже совершенно другая история. И бог смертным быть не может, в отличие от демиурга.
— Я всё равно не понимаю, — я помотала головой, — зачем я тебе понадобилась?!
— Как зачем?! — изумился эльф. — Я хочу забрать твою силу!
Я посмотрела на него как на идиота.
— Так ты же не сможешь её использовать. Сам же сказал — демиургам…
— Вот тут и начинается самое интересное. — Робиар самодовольно улыбнулся. — Если я отберу у тебя силу, ты перестанешь существовать как демиург, а я просто стану очень могущественным магом, которому даже Аравейн в подмётки годиться не будет. Это называется «трансформация энергии», я бился над этой загадкой всю жизнь.
— И как ты будешь отбирать у меня силу?
— Ты сама отдашь её мне, Линн.
Я изумлённо захлопала глазами.
— Ты забыла, что сказано в пророчестве? И разделит владелица этой силы её со своей любовью. Вот я и стану твоей любовью.
Я не выдержала и расхохоталась.
— Ну ты даёшь, Повелитель! Такой глупости я ещё не слышала…
— Почему же глупости? — Робиар хитро прищурился. — Я всё продумал. Сейчас на тебя не действует никакая магия, поскольку ты — демиург, ты не принадлежишь этому миру. Он отвергает тебя. Пока неосознанно, конечно…
Так вот почему Браш, попытавшись меня прощупать, ничего не почувствовал!
Но… тогда почему с этой задачей справился Рым? Почему моё тело губкой впитало его магию, позволило ему нырнуть в себя, коснуться души?
— Но ведь кровь у тебя есть, Линн, — между тем продолжал Робиар. — А мы, тёмные эльфы, владеем древней магией крови. Поэтому совсем скоро ты полюбишь меня, дорогая. И сама отдашь силу, как я и сказал.
Я чертыхнулась. Да, всё логично… Я знала, что такое возможно. Но! Сердцу ведь не прикажешь.
И тут Повелитель, скользнув ко мне змеёй, вытащил кинжал и, схватив меня за руку, полоснул им по ладони. Я не успела даже пискнуть, как он уже подставил под тонкую струйку крови небольшой пузырёк и, наполнив его, убрал в карман.
— Этого вполне достаточно, — сказал эльф, прижимая к ране платок. Больно не было совсем. — Так что скоро твоя сила станет моей…
— Зачем она тебе? — выпалила я, отнимая у Робиара руку. — Что ты собираешься делать?
Я едва не вскрикнула, подавив в себе желание вскочить с дивана и убежать подальше. Потому что лицо Повелителя вспыхнуло обжигающей, всепоглощающей ненавистью, презрением, злобой…
— Мне надоело, что нами, великой расой тёмных эльфов, правит какой-то человечишка. Войну с Эдигором развязать я не могу, иначе проклятие Интамара падёт на нас, а вот воспользоваться твоей силой… Я ведь смогу изменять мир по собственному желанию, Линн, только не так радикально, как можешь ты. И я уничтожу Эдигора без всякой войны.
