Снежинки вновь укутали фигуру Аравейна, захватив теперь заодно и Люка… А потом обе фигуры растворились, и Эдигор знал, что в эту секунду маг уже приступил к лечению его друга.
Пара минут потребовалась наследному принцу, чтобы выгнать всех из кабинета, запереть его и доложить о случившемся начальнику стражи. Пришлось рассказать и о служанке, которая принесла чай. Эдигор не сомневался, что девчонке достанется, но сейчас был не в состоянии думать о ком-то ещё, кроме Люка.
Когда будущий император добрался до покоев Аравейна, он уже находился в состоянии тихой паники. Путь был неблизкий, и Эдигор за это время напридумывал себе столько всего, что уже почти не сомневался — друга живым он не застанет. Но никто из придворных, попадавшихся мальчику навстречу, ничего не заподозрил, потому что на лице наследного принца не отражалось ни единой эмоции. И единственное, что выдавало его состояние, это нервно подрагивающие кончики пальцев.
В покоях Аравейна было темно, но Эдигор сразу рассмотрел лежащего на кровати Люка. Друг больше не бился в припадке, только был бледен, как смерть. В его приоткрытые губы маг осторожно вливал какую-то красную жидкость.
Принц остановился в дверях, боясь помешать Аравейну. Тот молча вылил в рот Люка всё, что было в стакане, а потом повернулся к Эдигору.
— Ваше высочество, — тихо сказал Аравейн, — боюсь, я ничем не смогу помочь. Это болотная голубика. Отравление можно замедлить, но…
Будущий император только устало прикрыл глаза. Больше всего на свете он боялся заплакать. Ведь, в конце концов, он был всего лишь мальчишкой… мальчишкой, который потерял лучшего друга. Единственного друга.
Но нельзя… нельзя. Императоры не плачут. Даже будущие.
— Кто? — сказал Эдигор и удивился — настолько не похож был этот голос на его собственный.
Аравейн покачал головой.
— Я пока не могу сказать. Для этого мне нужно допросить ту служанку. Я уверен, девочка что-то знает.
— Хорошо, — кивнул принц. — Допросите. О результатах доложите мне. А сейчас оставьте меня, пожалуйста, с Люком.
Маг кивнул и молча вышел из собственной спальни. А Эдигор тут же подошёл к кровати и, сев рядом с другом, взял его за руку.
Она была холодной… и уже неживой. Болотная голубика — единственный из всех известных природных ядов, против которого так и не придумали противоядие. Чаще всего её добавляли в десерты, так как болотная голубика обладала довольно приятным, но фруктовым привкусом, и во многих блюдах её можно было почувствовать. Но не в любимом у Эдигора с Люком чае… фруктовом чае. И кто-то ведь об этом знал, кто-то спланировал убийство.
Чьё? Неужели Люка хотели отравить? Скорее всего, цель была иная — Эдигор, будущий император.
Но какая теперь разница? Его единственный друг лежал в постели, бледный и холодный, и Эдигор знал: пройдёт чуть больше суток, и от Люка останется только физическая оболочка, а душа улетит туда, где неважно, кто ты — принц, будущий император или сын кухарки, а важно что-то совсем другое.
Что-то такое, из-за чего Эдигор так любил своего единственного друга. И из-за чего теперь он, пока никто не видит, тёр внезапно заболевшие глаза кулаком.
Что это? Слёзы? Нет-нет. Ведь императоры не плачут.
Даже будущие.
Глава четвёртая, в которой всё становится ещё хуже
— Сердцу не прикажешь… Так народ говорит.
— Глупости он говорит, ваш народ. Сердце такой же орган, как и иные… И подвластен приказу свыше.
«Формула любви»
Попасться так по-дурацки… Пожалуй, на это способна только я. Не знаю, как эти тёмные эльфы вычислили, что я сорвусь на защиту Рыма, но тем не менее — они оказались правы.
Когда меня накрыло чёрное облако, я пыталась вырвать ладонь из руки эльфа, но куда там! Проще её топором отрубить, чем освободиться.
Я уже примерно представляла, куда меня занесёт. Всё-таки я не совсем дура… Тёмные эльфы — значит, Робиар, папенька Милли. А это… знаете, это действительно плохо. Если я хоть что-то понимаю в собственной книге, то меня ждёт прекрасная в своей мучительности смерть. А может, что-нибудь похуже. В любом случае, ничего хорошего.
Почему-то внутри оставалась какая-то невнятная, смутная надежда, что Рым всё-таки меня спасёт. Хотя… зачем это ему? Кто я ему? Он знает меня со вчерашнего дня, и ничего, кроме неприятностей, я его отряду не принесла. Зачем ему меня спасать?
Но, тем не менее, вспоминая его последний отчаянный крик, я понимала, что не всё так просто… и у меня ещё есть шанс. Пусть небольшой, но он есть.
Рым… миленький, спаси меня! И если ты это сделаешь, я тебя никогда-никогда не убью… Честное авторское!
Между тем, пока я предавалась мрачным мыслям, чёрное облако рассеялось, и я оказалась в большом зале со стеклянным полом, зеркальным потолком и стенами. Прямо передо мной стояла троица из ночных кошмаров Милли — Робиар, Повелитель тёмных эльфов, и два её братика — Виан и Тимирей.
Что ж, я так и думала. Только вот почему-то от этого совсем не легче.
— Добро пожаловать, — Робиар улыбнулся… вполне очаровательно, кстати. Ох, дорогой, если бы не я тебя придумала, возможно, уже валялась бы в ногах от восторга! Ведь тёмные эльфы — мастера кровной любовной магии и способны вызвать в женщине — особенно в обычной человеческой женщине — желание одним взглядом.
Но вот только не хватало мне сейчас этого ушастого возжелать. Милли мне этого не простит!
Видимо, не заметив никаких признаков энтузиазма на моём лице, Робиар улыбнулся шире, и даже сделал какой-то жест ручкой.
Да, была бы обыкновенной человечкой, а не попаданкой из другого мира — уже пускала бы глупые влюблённые слюни.
— Здрасти, — поздоровалась я весьма невежливо. — Не подскажете, куда это меня занесло? И кто вы такие?
На мгновение в глазах Робиара мелькнуло восхищение, Виан же недовольно скривился, а Тимирей сказал отцу на ухо:
— Это будет не так просто, как хотелось бы.
— Я и не обещал, что будет просто, — усмехнулся Робиар, а затем вновь обратился ко мне: — Я — Повелитель тёмных эльфов Робиар, а это — мои сыновья Виан и Тимирей. И место, где ты оказалась, называется Эйм — это личная резиденция Повелителя. Можно сказать, императорский замок.
— Императорский замок в Лианоре находится, — возразила я. — А у тебя — Повелительский.
Думаете, это хамство? Мол, как я смею обращаться к столь важному вельможе на «ты»? А вот так — смею. Нет, ну это ведь глупо — я же сама его придумала! Разве можно «выкать» собственным фантазиям?
Кроме того, я банально трусила. От страха даже живот сводило.
— Логично, — эльф хмыкнул. — Но ты так и не представилась. Как тебя зовут, прекрасная незнакомка?
Ну так уж прям и прекрасная… По сравнению с этими тремя эльфами я вообще — чучело немытое. И нечёсаное.
— Линн, — я чуть наклонила голову, изображая почтение. — Но чем я обязана тому, что вы затащили меня в свой замок?
Тут в пространстве вокруг меня закружились чёрные вихри… И спустя пару мгновений из порталов вывалилась оставшаяся «группа захвата». К моей радости, больше никого из отряда Рыма эльфы с собой не притащили. Я бы этого не пережила.
Впрочем… И сама «группа захвата» тоже вернулась не вся.
— Четверо из восьми магов погибли, Повелитель, — сказал один из вернувшихся, тут же опустившись на колени перед Робиаром. — Я готов понести наказание.
Видимо, это был главарь «банды».
Правитель поморщился.
— Что случилось, Гром? Почему половина группы погибла?
— Там была ваша дочь, Повелитель, — склонил голову Гром. Интересно, это имя или прозвище?
— Ах вот оно что… — протянул Робиар. — Это многое объясняет. Видимо, моя предприимчивая дочурка применила заклятье крови, лишающее силы? Теперь я жалею, что не удавил её ещё при рождении.
— А потом, Повелитель, когда Минтирель разбил амулет перемещений, захватив с собой девчонку, орк будто обезумел и порешил троих ближайших к себе магов, — Гром поморщился. — Я пытался его остановить, но… Если бы мы предприняли попытку захватить принцессу Эмиландил, то погибли бы все, я уверен.
