Мой пульс ускорился.
— Идите к чёрту. Я никому не принадлежу. Выпустите меня немедленно.
Он нахально ухмыльнулся мне, и его улыбка не сулила ничего хорошего, затем он встал и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Я пихнула Эша в спину через прутья решетки.
— Моя кровь спасла тебе жизнь, и в качестве благодарности ты притащил меня сюда? Чтобы я стала чёртовой закуской для тебя и твоих товарищей…
Я задыхалась словами и попыталась сдержать нарастающую панику.
Эмоции ни к чему не приведут. Думай, чёрт возьми. Из этой ситуации должен быть какой-то выход. Он спас мне жизнь, но, похоже, не намерен делиться мной с остальными. Может я могу как-то воспользоваться этим?
— Слушай, выпусти меня отсюда, помоги мне найти друзей, и, я обещаю, что буду твоя.
Естественно, я лгала. В этом мире обещания больше ничего не значили. Они были лишь средством достижения цели и возможностью получить преимущество в нужный момент.
Он обернулся ко мне лицом к лицу и посмотрел на меня сверху вниз, его серебряные глаза светились в полумраке, и затем он вздохнул и покачал головой.
— Что? Да? Нет? Может быть? Что? — я схватилась за прутья решётки, и мои костяшки на руках побелели от напряжения. — Мои друзья всё еще там. Они одни, и без меня они не выживут.
Его бровь изогнулась, словно спрашивая, не слишком ли я самоуверенна.
— Это не самоуверенность, это факт. Эмили не умеет выживать в этом мире, а Тобиас слишком заботлив. Из-за нее он погибнет.
На этот раз он смотрел на меня странно и внимательно, словно изучая меня, а затем его взгляд упал на мою шею. Я подняла руку, чтобы коснуться раны, но на моей коже не было и следа. Он исцелил меня.
Его обсидиановые зрачки расширились, и он провёл языком по нижней губе. Мой пульс подскочил от воспоминаний о боли и последующем жаре, которые причинили мне его губы. Мое сердце забилось быстрее. Нет. Я сделала полшага вперёд к решётке и тут же заставила себя остановиться. Он оторвал от меня взгляд, повернулся спиной и вышел из комнаты.
Моё сердце наконец перестало колотиться и замедлилось до нормального ритма.
Я осталась в одиночестве.
Непроизвольно потянулась рукой к груди — убедиться, что отцовский ключ всё еще был на своём месте. Теперь следует изучить мою тюрьму на наличие слабых мест. Комната размером двенадцать на десять футов, и моя клетка здесь не единственная. Было еще две. На решётках нет замков как таковых, но на стене три рычага, соединённых с каким-то механизмом. Вне всяких сомнений, именно он и отпирал чёртовы двери. Из комнаты был лишь один выход и никаких окон. Пол цементный, а стены покрыты грязно-серой штукатуркой. Здесь должно быть хоть какое-то слабое место.
Десять минут спустя я снова вернулась на койку, закрыв лицо руками и пытаясь сдержать нарастающую панику. Отсюда должен быть какой-то выход, и тут, словно в ответ на мои молитвы, дверь открылась. В комнату вошла маленькая хрупкая женщина.
Человек. Она наверняка человек, потому что все Клыки высокие и мощные.
В руках она держала поднос. Её волосы песочного цвета были коротко подстрижены. Её лицо соответствовало образу — с огромными карими глазами, словно у эльфа. На ней была серая блузка без рукавов, черные леггинсы, а на лице играла улыбка. Широкий шарф с павлиньим узором закрывал шею.
— Привет, меня зовут Джина. Я подумала, что ты, должно быть, голодная.
Её голос оказался женственным и мелодичным. Она держала поднос словно мирное подношение.
— Эш сказал, ты потеряла много крови. Ты, наверное, захочешь сначала шоколад.
Она подняла что-то с подноса и просунула между прутьев.
Я зависла на мгновение, не в силах поверить в услышанное. Шоколад?
Мир словно застыл вокруг меня, и в следующий миг я выхватила батончик, содрала обертку и запихнула шоколад в рот. Мои вкусовые рецепторы ожили, а рот наполнился слюной. О Боже, как давно я его не ела.
— Ого, полегче, — произнесла Джина. — Там, где я его взяла, есть ещё.
Ещё?
Она положила поднос на пол, как можно ближе к прутьям решётки, — хлеб и что-то похожее на консервированное мясо.
— На вкус лучше, чем выглядит, я обещаю. Это мой личный рецепт.
— Ты — человек.
Она кивнула.
— Да.
— Не говори мне, что ты здесь по своей воле. Ходячая еда для Клыков.
Она ответила мне спокойным взглядом, но тепло в её глазах слегка угасло.
— Я не еда. Я женщина, которая пытается выжить. Ной, Логан, Эш и Джейс защищают меня, и взамен я разрешаю им питаться своей кровью.
Взаимовыгодное сотрудничество. Это я могла понять.
— Сколько вас ещё здесь?
— Что?
— Сколько ещё людей?
Она опустила голову.
— Больше никого. Только я.
Я взглянула на неё еще раз: тонкие запястья, худые руки и ноги. И она снабжает кровью четырёх Клыков? Идиотка.
— Они выпьют тебя насухо. Они убьют тебя.
Она пожала плечами.
— Может быть, но это лучше, чем то, что снаружи.
Снаружи была свобода воли. Снаружи тебе не нужно быть мешком с кровью для Клыков.
— Как долго ты уже… с ними?
— Я позволяю им пить мою кровь уже шесть месяцев, но я менялась с другими по очереди.
Так, вот теперь я запуталась.
— Другими? Мне казалось, ты здесь единственная.
Она закатила глаза, словно злясь сама на себя.
— Извини. Давай я расскажу по порядку. Раньше я жила в Убежище, и кое-кто из нас согласился давать свою кровь Клыкам ради их помощи в поисковых рейдах.
— И что случилось с остальными?
— Мы понятия не имеем. Я была в одном из таких рейдов с Эшем, Джейсом и Логаном шесть недель назад, когда всё и произошло.
Разумеется, они брали закуску с собой. Я сохранила невозмутимое лицо.
— Продолжай.
— Когда мы вернулись, Убежище уже никем не охранялось, все исчезли, — она опустила взгляд. — Повсюду были кровь и следы борьбы. Земля была усыпана пустыми гильзами. Одичалые смогли прорваться внутрь.
Ворота были раскрыты настежь, а кусты, закрывавшие вход, вырваны с корнем.
— Нет. Кто-то их впустил.
Она закрыла глаза и покачала головой.
— Я не знаю, что там произошло. Мы оставили это место и пришли сюда, но случившееся по-прежнему не даёт нам покоя. Хотя теория Эша совпадает с твоей.
Тот самый Эш, который не разговаривает?
— Эш рассказал тебе о своей теории?
Она взглянула на меня, и уголки её рта чуть приподнялись в едва заметной улыбке.
— Да. Эш не говорит голосом, но прекрасно может общаться руками. Я улавливаю достаточно, чтобы более-менее понимать его.
Так он немой? Это объясняет его молчание.
— Это он послал меня сюда с едой. Он сказал, ты спасла ему жизнь.
Я потянулась сквозь решетку за хлебом.
— Поверь мне, это не было преднамеренно и уж точно не добровольно.
Она поморщилась.
— Эш питается нечасто. Он может неделями обходиться без крови. Должно быть, он был смертельно ранен, раз решился напасть на тебя.
Я оторвала кусок хлеба и запихнула в рот.
— Что он вообще там делал? Это место было разорено несколько недель назад.
Она отвела взгляд.
— Ладно, чёрт с ним. Это не моё дело. Мои друзья всё еще там снаружи, и твоя чудесная четвёрка удерживает меня здесь против моей воли.
Я следила за ней из-под ресниц.
Она закусила нижнюю губу.
— Здесь безопаснее.
— Относительно. Слушай, мне правда нужно найти своих друзей, — я наклонилась вперёд. — Помоги мне выбраться.
Её глаза распахнулись.
— Я не могу.
— Почему? Потому что они накажут тебя, если ты это сделаешь? — ухмыльнулась я. — Я думала, они тебя защищают.
Она подняла голову.
— Защищают. И всегда защищали, — она быстро сморгнула. — Если бы не они, меня бы отдали ячейке.
Ячейке?
— Там, в убежище, женщины были разделены между мужчинами, одна женщина на четырёх мужчин. Они называли это ячейками. Некоторые из них были не так уж и плохи, но другие…
