с севера, но Кривхайн это или Маластина, а может, даже Белые леса…
— Знаешь, в своё время моя ученица придумала интересный способ усилить отзвук моей витали, чтобы выйти на след, — сказал Сайрон. — Как и я, Финист ощущает всё, чего касается его перо… Как думаешь, твоя рыженькая «вила» пришлась бы ему по душе?
— О-о, — сладко вздохнул Индрик. — О-о, это же гениально…
С этими словами он схватил свою гитару и исчез в направлении кухни, куда направилась юная Роса. Спровадив друга, Сайрон отодвинул тарелку и прикрыл веки.
Наслаждаясь ощущениями на кончиках пальцев, он вспоминал лето. В его видениях возникли лес и озеро. Там был ясный день, а светловолосая купальщица, лёжа на прогретом солнцем камне, напевала незатейливый мотив и покачивала своими изящными ножками.
Баю-баю, баю-бай, глазки, кроха, закрывай.
Слышишь шорох за стеной и протяжный страшный вой?
Это волки под окном, не пускай их, кроха, в дом.
Спи скорее, засыпай. Ночью, детка, не играй.
Колыбельная-страшилка
Охотница на чудищ беззаботно ступала по насту. Даже при оружии, в утеплённых доспехах и меховом плаще Иа̀рна оставалась такой лёгкой, что заледеневшая корка снега держала её не хуже земли. Пёс с маленькими круглыми ушами и коротким хвостом, словно медвежонок, трусил возле девушки. Он был даже тяжелее хозяйки, но и под ним снег не ломался. А вот Па̀лош Ва̀ра с годами стал, пожалуй, чуть более грузным, чем следовало бы.
Мужчина помассировал плечи, которые оттягивали висящие наискосок мечи, и прибавил шагу. Идти ему было непросто, примерно раз в пять шагов он проваливался в снег по самый гульфик. Когда Палош Вара сильно отставал, рыжий пёс оборачивался к нему и издавал глухой «вуф».
«Поспеши, — говорили его жёлтые глаза на чёрной, будто облачённой в разбойничью маску, морде. — Твоя ученица ждать не будет. Только отстань, и она мигом найдёт себе приключение на мягкое место! Помнишь, что случилось в крайнюю встречу с про̀клятыми? Вот будешь потом всю оставшуюся зиму её выхаживать…»
Разумеется, Рыжий имел в виду что-то другое; скорее всего, он поторапливал хозяина к ужину. Но ведьмак Палош Вара всё вспоминал тот случай.
Прошлой осенью проклятые погубили деревню на границе Кривхайна. Они не пощадили ни стариков, ни детей — кого просто задушили, а кого выпотрошили. Повсюду валялись части тел, клоки мяса, содранные в один удар до самых костей. Снег сделался грязным от разорванной плоти, крови, кишок.
Зрелище так потрясло Иарну, что она не смогла дождаться, пока силы ночи ослабнут. Она ринулась в бой при полной луне и выследила одного из зверей. К счастью, он не успел угостить ведьмачку своими клыками.
Тех, кому в кровь попадает слюна тварей, не спасёт и сам Зоар.
Воительница прекрасно владела мечом, но сколь бы умелой она ни была, под мощным ударом хищника не выдержали её человечьи кости. Израненная тварь сумела сломать девушке обе ноги и уже подбиралась к горлу, когда подоспели Палош с Рыжим. Волкодав справился с ослабленным врагом без помощи ведьмака. А Палош в это время спасал ноги Иарны.
Встала на них девушка лишь к весне. А теперь, поглядите на неё, бежит впереди учителя, как ни в чём не бывало!
Прошёл год, и они вернулись в края проклятых. Люди здесь попривыкли жить бок о бок с опасной нечистью. Деревни и остроги окружали высокие стены, а двери и ставни, украшенные защитными узорами, на полнолуние плотно запирались. Даже представить странно, что где-то южнее в ночь на круглую луну плясали и пели вокруг костров.
— Учитель! — раздался у него над ухом сочувствующий голосок.
Глубоко задумавшись, мужчина не заметил, как Иарна оказалась рядом с ним.
— Ну что же ты тут в сугробе застрял, — улыбнулась девушка, подавая Палошу руку. — Отморозить себе кой-чего решил?
— Вместо того чтобы осмеивать своего старого наставника, помоги-ка мне лучше «птичьи лапки» надеть, — устало вздохнул Палош Вара. — Наст недостаточно крепок для моего веса…
— «Старого наставника», — весело передразнила Иарна.
Когда они встретились, ему было лет двадцать семь, ей же — четырнадцать. С годами разница стёрлась.
Да, Палош был теперь не так ловок, как молодая ученица, — давали знать многочисленные ранения, — но на всём Севере никто лучше него не владел двумя мечами. Иарна имела возможность убедиться в этом на собственном опыте. Учитель так часто выручал её из беды, что ведьмачка уже и счёт потеряла. Но самый первый случай навсегда останется в её памяти.
Тогда Иарна направлялась в Тинутурил, чтобы найти своего младшего братца. Девушка знала, его увёл с собой ведьмак. И кто-то рассказал ей, будто их тайная школа находится между Медвежьими лесами и Красным морем. В свои четырнадцать она уже знала, что такое насилие, поэтому обрезала косы, выпачкала лицо и села на таратаур, прикинувшись мальчишкой.
Корабль шёл по Дундурме и Лемаре к Красному морю. Но обман Иарны разоблачили ещё в Кривхайне. Женщина на таратауре считалась плохой приметой. Наказывать обманщицу не стали, сжалились и высадили в столичном порту Речи.
Пытаясь найти новый корабль, идущий к Красному морю, девушка наткнулась на разбойников. Их было пятеро, и они посчитали, что она подойдёт им для веселья даже остриженная и чумазая. Палош Вара, проходящий мимо, с ними не согласился.
Что говорить, он и теперь всё не мог разглядеть в ней женщину! А вот Иарна влюбилась в него с первого же взгляда. Да был ли у неё выбор?
Черноволосый и темноглазый, как и она сама, Палош был одним из тех ведьмаков, в которых они играли с братом в детстве — загадочным, смелым и сильным убийцей чудищ. Сквозь слёзы Иарна любовалась блеском его мечей, когда воин расправлялся с бандитами…
Увы, Палош Вара поведал девушке, что школы ведьмаков давно уж опустели, и научиться их мастерству можно, только встретив наставника. Так Иарна не нашла своего младшего братца, но встретила старшего. И с тех пор она привязалась к Палошу как банный лист. Девушка не отставала, пока мужчина не согласился учить её.
Ветер крепчал, следовало поторопиться, чтобы не попасть в бурю. Упрямый Палош наконец надел снегоступы, и дело пошло живее. Молодая охотница на чудищ окинула пристальным взглядом своего спутника. Седина лишь мельком коснулась его щетины, не тронув черноты волос на голове, а он уже себя «старым» возомнил.
А она тогда кем себя считать должна? Еле ходить научилась заново, так что же теперь, на печи портки протирать? А кто тогда мирный люд защищать будет? Ну уж нет! Они должны
