class="p1">— Я не вернулась, Олу, — осторожно сообщила Албина. — Я люблю своего мужа. Но я скучала по тебе…
— Моя Алби, — грустно вздохнул морой, — почему же спустя столько лет ты решилась навестить меня?
Оглянувшись на мужчину, застывшего на каменном ложе, целительница произнесла:
— Я знала его. И его подругу… — она перевела глаза на собеседника, мягко улыбнулась. — Знаешь, почему-то они напомнили мне… нас с тобой. И когда я узнала о случившемся, то подумала, что жизнь — даже такая, как наша, — столь хрупка… В любой момент её можно потерять навсегда. И тогда я поняла, что должна увидеть тебя.
— Я ценю это, Алби… Я тосковал по нашим разговорам.
— И я…
Помолчали.
— Жаль их, — проговорил Олу Олан Биш. — Странник никогда мне не нравился, но Дженна — добрая девочка.
— Говорят, она была хранительницей? — добавила Албина. — Я читала, что хранители не умирают, будто у них несколько жизней, как у кошек.
— Забавное сравнение, — улыбнулся мужчина. — Боюсь, природа хранителей несколько сложнее. Романтически настроенные источники утверждают: если тело хранителя погибает, не исполнив своей задачи, оно регенерирует в прежнем состоянии там, где душа может в полной мере довершить своё предназначение.
— Но Сайрон не исчез, он здесь, — нахмурилась целительница.
— Кажется, будто он не дышит, однако он жив, — пояснил морой. — Все процессы в его организме сильно замедлены…
— Как и у твоих родичей?
— Пожалуй, ты права, — кивнул Олу Олан Биш. — Осколок ледяного зеркала остудил его пламя, но не отнял жизнь. Он лишь спит…
— Это значит…
— Кто знает? Вероятно, история Сайрона и Дженны не окончена.
* * *
Долгие зимние дожди ушли за моря, и в Ферихаль воцарилась жаркая весна. На Озере девы, сильно разбухшем за зиму, царило оживление. В серебристой листве деревьев разливали трели птицы, над цветами водяных лилий порхали бабочки и стрекозы. На берегу, подставив морды долгожданному солнцу, грелись пёстрые черепахи и изумрудные ящерицы.
Появление гостя никак не потревожило безмятежность животного мира. Однако улыбка на его лице ясно говорила, что хранитель готовит очередную шалость. Взгляд его был устремлён на обомшелый скалистый выступ, с которого только недавно проливались в озеро слёзы водопада.
Теперь вода ушла, да и страшные образы, которые она скрывала столько лет, исчезли. На их месте, благодаря умелым рукам, уже проявлялась новая картина.
— Ну что же, пророчество исполнилось, проклятие снято, — радостно провозгласил Индрик. — И ты, моя драгоценная сестра, вновь вся в трудах…
Не дожидаясь приглашения, он, словно проказливый мальчишка, пробежал по мелководью и шагнул в тень скалы.
— Ах, Индр, дорогой мой брат, что же ты вечно заглядываешь туда, куда не следует? — оторвавшись от камешков, рассыпанных перед ней, рассмеялась хранительница. — Ты же знаешь, никто не должен видеть мою работу до поры.
— Милая моя Гьюз, я был бы не я, если бы следовал правилам! — воскликнул Индрик. — Да и вспомни, кто рискнул своей жизнью, но тем самым спас тебя? — он подошёл ближе, изучая изображения. — Я рад, что на этот раз ты используешь не только тёмные камешки! Будущее сулит нам разнообразие… — Индр прищурился: — А это ещё кто? Глазам своим не верю…
— Это Катхауэт и, — хранительница задумчиво наморщила лоб, — Хонс. Так ведь звали сына Сайрона?
— Как? — охнул Индр. — Супруга Сайрона жива? Разве её не поглотило… ничто?
— Не забывай: я не знаю, — ответила Гьюзайлин. — Я только лишь вижу…
— Погоди, погоди, а это… Неужели… Кизэй и… — голос единорога дрогнул, сорвался, мужчина сделал шаг назад. — Ирэя? Моя милая Ирэя?!
— Да, Индр, это наши супруги, — тихо сообщила Гьюзайлин, опустив глаза.
— …Но этого не может быть, — прошептал Индрик. — Они же погибли, ушли, исчезли, потеряны! Миров бесчисленное множество, и среди них невозможно отыскать души наших возлюбленных!
— …Дженна обещала мне, что Кизэй и другие хранители вернутся в Сию, — произнесла его сестра. — И она исполнит обещание.
— Дженна погибла! — простонал Индр. — Ты видела пожар в Бешбьяс! Дженны больше нет!
— Мы не можем умереть, — напомнила Гьюзайлин, её голос вдруг потерял свою весёлость, став безразличным. — Дженна жива… Она не может умереть. По крайней мере до поры… Она уже возвращалась — и снова вернётся… Она вернётся в Сию в третий раз [15]… Она вернётся к нему, — хранительница подняла голову. — И тогда все мы погибнем.
— …Ты грезишь, сестра? — охнул Индр, обхватив плечи девушки руками и всматриваясь в её глаза. — Ты смотришь в будущее? Что за картины ты видишь?
— Я слышу Его музыку… Игра Создателя должна идти своим чередом, — прошептала хранительница. — Я вижу тьму. Всё должно исчезнуть, чтобы возродиться в новой силе.
КОНЕЦ
Читайте продолжение истории Дженны в следующих книгах: дилогия «Осколки сфер».
* * *
Стихи — А-К. Конькова-Никитина.
Мелкий божок хмеля и браги.
«Истина — в вине, здоровье — в воде» (древнеальтирский (лат.)
«искусство любви» (древнеальтирский (лат.)
«вопрос решён» (древнеальтирский) лат.)
larvæ — привидение, изначально маска, личина (древнеальтирский) лат.)
Змеи, драконы (тонкого плана (верхних и нижних миров) (древнекалоский)
Вместо эпилога, поскольку, несмотря на славный конец, он не так однозначен, как может показаться на первый взгляд.
С альтирского (лат.) дословно: «Губы, но не нёбо обмачивает», то есть «По усам текло, а в рот не попало» — часть фразы «и я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало». Обычно это древнее выражение используется в конце сказок, чтобы указать на иллюзорность текущего действия. В сказке, как во сне, можно пить и есть, да только это всё происходит понарошку — «мимо рта».
«Губы, но не нёбо обмачивает»
«Королева-воительница Дженна» — книга, которую нашла маленькая Василиса в заброшенной библиотеке родного мира. Как она туда попала? И что происходило в Интерлюдии? Читайте в следующих книгах!
Ещё одна сказка, которую маленькая Василиса читала в библиотеке родного мира.
Ещё одна сказка, которую маленькая Василиса читала в библиотеке родного мира.
«Шар» (древнеальтирский (лат.)
Читайте трилогию «Сказки лунных дней»
