я скажу?
– Конечно, нет.
– Отлично, а то я уже начал волноваться. Думаю, стоит обследовать это местечко. Если ты уже это не сделала до того, как прыгать в объятия к огромному крылатому монстру.
– Я же обещала, что не буду, – укоризненно сказала я. – Ничего не трогала без тебя, хотя думаю, что узнала некоторые из здешних приборов. Теперь-то мы можем здесь осмотреться?
– Сразу после завтрака, – заверил меня охотник, улыбнувшись. – Ты и в приборах разбираешься? Просто девушка мечты.
От этих слов дыхание перехватило, хотя я понимала, что Грейден просто пошутил.
– Я всегда помогала наставнику в его мастерской. И даже собиралась когда-нибудь открыть свою.
Охотник уверенно кивнул:
– Значит, откроешь.
В тот весенний день Корнелиус проводил очередной эксперимент, пытаясь воссоздать в мастерской спектрометр из его старой лаборатории. Попытки длились уже не одну неделю. Нам не хватало материалов и оборудования. Длинный стол был полностью заставлен склянками с химикатами. В воздухе запахло горечью. Реакция опять пошла не по плану. Наставник затушил горелку и открыл окна.
– Пойдем на улицу, здесь нужно проветрить.
Я сняла очки и привычно убрала их в карман рабочего халата. Мы жили на отшибе, гости у нас бывали нечасто, но я привыкла всегда быть настороже. Показываться на глаза местным в странных очках с синими стеклами, скрывающих половину лица, точно не стоило.
– Рашель, ты думала о своем будущем? – внезапно спросил Корнелиус, усаживаясь на скамейку около крыльца.
Вопросы, которые начинались с моего полного имени, не предвещали ничего хорошего. Обычно они оборачивались экзаменом. На этот раз задача казалась обманчиво легкой по сравнению с необходимостью назвать отличия ледяных грифонов от огненных, сопоставить известные яды и противоядия или вспомнить практику применения языка кирин в шифровании.
– Думаю, мы немного проветрим, а потом снова пойдём работать.
Наставник только изогнул бровь на мою попытку избежать ответа. Понимая, что отделаться от разговора не выйдет, я пожала плечами:
– Ты говорил, что скоро я буду готова. Тогда мы соберем вещи и переедем туда, где всегда тепло.
Это обещание Корнелиус дал мне в первый же месяц нашей жизни на Борнхольме. Зима выдалась на редкость суровой. Я постоянно мерзла и мечтала сбежать отсюда. Теперь я уже не была уверена, что так сильно этого хочу. За прошедшие годы жизнь на острове стала привычной. Снова выбираться в большой мир совсем не хотелось. Я посмотрела на наставника.
– Знаешь, может, я уже не хочу жить там, где всегда тепло. Постоянная жара может быть не лучше холода.
Наставник улыбнулся:
– Согласен.
– Значит, мы можем просто остаться здесь, – обрадовалась я.
Корнелиус покачал головой.
– Ты не сможешь прятаться всю жизнь.
Его голос прозвучал непривычно мягко. Я даже не смогла разозлиться. Еще и потому, что он как обычно был прав. Я посмотрела на пробивавшуюся под ногами траву, потом перевела взгляд на далекие холмы, которые закрывали деревню от сильных порывов ветра, уставилась на синеющее море на горизонте и только тогда нашла в себе силы заговорить.
– Что, если я снова превращусь, и кто-нибудь пострадает? Охотники схватят меня и навсегда запрут в башне.
– Начнем с конца. Во-первых, когда мы закончим с тренировками, тебя не сможет удержать даже башня.
– Правда?
Наставник спокойно кивнул.
– Но ведь всё в ней направлено на то, чтобы ослабить измененных и молчальников.
– Но ты-то ни то и ни другое. Ты – нечто уникальное.
Корнелиус слабо улыбнулся.
– Башня для тебя неопасна. Ты можешь быть около неё и внутри неё безо всяких проблем. Никто ничего не заметит, если ты сама себя не выдашь.
– Контроль.
– Именно. Это ответ на твой первый вопрос. Ты меняла форму самопроизвольно, когда не умела с этим справляться. Твоя тень рвалась наружу при проявлении сильных эмоций. Сейчас ты изменяешься осознанно.
Голос наставника похолодел.
– Что касается возможных пострадавших. Если тебе понадобится защититься, тень станет твоим секретным оружием. Используй её, когда другие средства исчерпаны, но когда используешь, делай это без колебаний. Я уверен, что невиновные от твоей руки не пострадают.
Прозвучало лестно. Корнелиус хвалил меня только за дело, но сейчас я вместо гордости почувствовала холод.
– Ты отправишь меня одну на континент? – помимо воли, в голос прорвалась паника от осознания, что наставник может оставить меня так же, как моя родная и приемная семья.
– Никогда, – наставник заглянул мне прямо в глаза. – Рашель, я никогда не оставлю тебя по своей воле. Но в жизни бывает всякое. Ты должна быть готова действовать, если меня не будет рядом.
– Я понимаю, – выдавила я, пытаясь изобразить энтузиазм.
Наставника это не обмануло, он видел меня насквозь.
– Пока что ничего не меняется, мы продолжаем учебу и тренировки в прежнем режиме.
Прежде, чем я успела облегченно выдохнуть и сбежать, чтобы переварить в одиночестве откровения этого утра, Корнелиус продолжил.
– Скажи мне, как ты планируешь зарабатывать на материке?
– Устроюсь в мастерскую подмастерьем.
Наставник посмотрел на меня с сомнением. Я тут же уточнила:
– Я не имею в виду мастерскую мага. Ты говорил, что нужно держаться подальше от них и от Коллегии. Но ведь в городах тоже есть похожие места. Они намного примитивнее, так что я точно справлюсь, ты ведь меня всему научил.
Раздался вздох, как всегда, когда мой ответ оказывался не просто неверным, а прямо противоположным.
– Вот поэтому я говорю, что нам нужно отсюда выбраться.
Наставник провел пальцем по шраму на скуле. Он делал это машинально перед тем, как должен был сказать мне что-то неприятное.
– Тебя никогда не возьмут на работу в мастерскую, Шели. Каждый её владелец боится, что его секреты станут известны. В ученики они берут только сыновей, племянников или, на худой конец, сирот, которые будут признательны за крышу над головой и кусок хлеба.
В последних словах прозвучала отчетливая горечь, но лицо Корнелиуса осталось привычно невозмутимым.
– Ты всегда будешь для них чужой. Вдобавок, ты девушка.
– И что? У Энид есть своя мастерская, и в ученицах у неё Ингрид.
– На Эренсуне многое иначе, чем на континенте. Вспомни, когда ты жила в приграничье, многие ли женщины работали?
– Многие, – уверенно заявила я. – Почти все мои знакомые. Надо же было зарабатывать на жизнь. Я и сама отцу в лавке
