Практика в преисподней - Ольга Райская

— Это его я видела в первом сне?

— Его, — подтвердил Элазар. — Тот сон был результатом пересечения наших с тобой реальностей, поэтому любой предмет, который ты видела, когда-то существовал в реальности и имел отношение к моей жизни.

— Во сне эллин отобрал у меня чашу.

— Примерно то же произошло и на самом деле. Тиберий и Варро заключили сделку с моим питомцем. Его свобода в обмен на чашу, которую эллин благополучно выкрал их моей сокровищницы. Постольку поскольку ни в услугах эллина, ни в частом изучении Хранителя я больше не нуждался, то пропажу заметил лишь через пару недель. Роковых недель для Тиберия, Варро, горстки магов, последовавших за ними, и для мира в целом. Я бросился на их поиски…

— Нашел?

-Нашел, но поздно. Юный эллин не только передал им чашу, но и с радостью поведал, как ее можно использовать. А когда души глупцов превратились в артефакты, он заразил их тела вирусом, против которого бездушные тела оказались бессильны.

— И что ты сделал?

— Убил эллина, но вернуть к жизни никого так и смог. Тогда я выстроил это Хранилище и перенес все перстни, а так же чашу сюда.

— Но ведь колец не несколько, их много!

— Много, — согласился Фонтей. — Преступно много, дитя. Дело в том, что до самой своей смерти я так и не узнал, что Тиберий оставил подробное описание ритуала. Кто в своем уме откажется от бессмертия? От и существовал несколько веков тайный орден глупцов, добровольно лишавших себя души, которую никто не мог вернуть в их тела.

— С ума сойти! А как же тогда вернулся ты? — стало так горько. Я сидела на диванчике в Хранилище магов среди тумб, на которых сияли и переливались разные кольца, а чувствовала себя как на кладбище. Собственно, так оно и было.

— Я не использовал чашу гефов, а создал свой артефакт, а точнее два артефакта. Почти все последние годы своей жизни я посвятил тому, что сейчас человечество называет генетикой. Правда, в отличие от людей, я для этого использовал магию. И мне удалось вывести носителя моего гена, или как вы его называете — ДНК. Я внедрил его в тело самого долгоживущего существа на планете — в дракона. И вот тогда я разделил свою душу на огромную часть, которая превратилась в перстень, и крохотную частичку, которая стала искрой разума молодого дракона. Еще примерно тысячелетие я существовал в образе крылатого хищника, пока не подошел и его земной срок. Тогда я отправил рептилию умирать туда, где ДНК наверняка сохранилось бы.

— Но… Но как ты угадал? Как ты мог догадаться, что маги клонируют именно того выведенного тобой дракона?

— Я оставил подсказки и подробную инструкцию, — усмехнулся Фонтей. — Маги тщеславны. Именно на этом их качестве я и сыграл, расставляя свои ловушки, и не ошибся. В нужное время мои записи нашлись, и ученый, клонировавший Перси, выдал мой эксперимент за свой собственный. Но мне на это наплевать, главное, что Перси вновь ожил, а с ним ожила и надежда на мое возвращение.

— А я? Откуда ты узнал обо мне?

— А ты, Ксения, третья, самая главная составляющая философского камня. Ты — ключ, объединивший дракона и перстень. Я знал, что ты появишься в нужное время. Знал из второго древнего артефакта, найденного тогда вместе с Хранителем — из Звездной книги эллинов. Она дает ответ на любой вопрос,  который интересует владельца. Жаль, что их количество ограничено. Той книге, которую нашел я, можно было задать лишь один вопрос.

— И что ты спросил?

— Встречу ли я когда-нибудь плоть от плоти моей, частичку души моей и разума, обрету ли спокойствие и смысл жизни? Так звучал мой вопрос. И книга указала на тебя. Остальное лишь тщательно продуманный план. Мне казалось, что я учел все…

— Кроме одного, — шепотом продолжила я. — Ты не учел, что Хранитель снова попадет к гефам, и миру снова будет грозить опасность.

— В бездну мир! — глядя мне в глаза, произнес Фонтей. — Я не учел, что опасности подвергнешься ты. Ты для меня — весь мир.

И так он это сказал, что дыбом на моем теле встал каждый полосок, тело покрылось мурашки, словно я замерзла, а по щеке покатилось что-то горячее. Не сразу сообразила, что это одинокая слеза.

— Я — часть этого мира, неотделимая…

Слова вырвались, и словно повисли между нами. На какие-то секунды воцарилась тишина. Откашлявшись, Фонтей все же решился ее нарушить.

— Да понял я уже, понял!

А я смахнула слезы и улыбнулась, потому что если Элазар, чтобы обрести смысл жизни победил смерть, то для него нет ничего невозможного. Тем более, нас теперь двое!

Зазвонил телефон. Да-да, тот самый магический усиленного действия.

— Слушаю тебя, Сильвестр, — тут же ответил дед. Минуту он просто слушал, а потом отчеканил: — Сейчас будем.

Телефон был убран в карман, а прямо посреди зала с артефактами возникло голубое окно портала.

— Время не ждет. Нужно спешить жить, — просто сказал мне Фонтей, лукаво подмигнул и первым шагнул в мерцающее марево.

Война… Это страшное слово звучало страшным набатом в сердце Сильвестра Кремера. О коварстве, хитрости и изворотливости иных он знал не понаслышке. Никогда еще борьба не принимала таких масштабов. Казалось, сама планета взбунтовалась, обостряя ситуацию климатическими катастрофами, которые уносили немало человеческих жизней.

Никогда еще он так не уставал, перемещаясь из одной точки мира в другую. Зачастую, его присутствие требовалось в нескольких местах одновременно. И он старался успеть. Туррон побери! Как же он старался объять необъятное, исполняя главную задачу мага. Кремер пытался сохранить этот мир для человечества, зная, что большинство из живущих его попросту недостойны. Хотя, нет. Кого он обманывает? Он старался лишь для нее, для девчонки, к которой не имел права приближаться, потому что честных отношений предложить не мог, а других именно с ней не хотел. Для той, что никак не хотела уходить из его мыслей, не смотря на все усилия.

И вроде не было в ней ничего особенного, но не для него. Один взгляд серых глаз, одна улыбка и на душе у мага становилось светлее. Отчего он не встретил Ксению Соколову раньше, до того, как связал себя