глаза своей небесно-голубой бездной, вторгаться в меня со смелостью разбойника, врывающегося в тихую гавань.
А я выгибалась под ним, безмолвно требуя еще и еще. Раскрывалась для него, дарила ему каждый свой стон, полной грудью вдыхала головокружительный запах его кожи — пота и желания. И не оттолкнула его, когда мы синхронно подошли к финалу нашего единения. Дрожала под ним в крупных конвульсиях бешеного оргазма, надеясь, что не отключусь и не буду снова выброшена к Шрайку. Когда угодно, только не в такой момент.
Я не отводила взгляда от трепещущего надо мной Игана. С затуманенными от оргазма глазами, с разомкнутыми губами, с блестящей мокрой кожей, источающей сводящие с ума флюиды. Бедный безумный док.
Медленно опустившись на меня, губами прикоснулся к моим губам и, целуя, шепнул:
— Я люблю тебя, Октавия…
К сожалению, я промолчала. Не привыкла давать обещаний, не будучи уверенной, что выполню их.
Завалившись рядом со мной, он подложил одну руку под свою голову, пальцы другой скрестил с моими и закрыл глаза. Я так и не поняла, обиделся он или вошел в мое положение, но рискнула прильнуть к нему.
И он меня обнял.
Этого оказалось больше, чем достаточно, чтобы я убедилась, что не ошиблась в этом парне. Может, и у меня получится полюбить его. Раз уж принц Северного Полесья бесплоден, то и спать с ним не придется. Выходит, у меня появился шанс быть свободной в своем выборе.
Переведя дух, мы снова залезли в воду. На сей раз я спускалась впереди Игана, и он отлично видел мою спину.
— Твой хвост, Тави…
Я обернулась через плечо. Хвоста не было. Какая прелесть!
Улыбнулась Игану и поманила его за собой.
— Это Шрайк так прикалывается, — замурчала, обвивая его шею руками. — Будем верить, что та мохнатая конечность ко мне больше не вернется.
На втором подходе Иган не настаивал. Он прекрасно видел, как я умоталась. Ограничился поцелуями, домыл меня, обтер полотенцем, надел на меня свою чистую рубашку и на руках отнес домой.
А уже там случилось то, чего никто из нас не ожидал…
В темноте уложив меня на кровать, Иган полез под печь искать огниво. Ночи на Синларе были на редкость холодными. После купания и вовсе зуб на зуб не попадал.
— Да оставь, — улыбнулась я, кутаясь в одеяло. — Иди ко мне. Согреем друг друга.
— Я хочу заварить тебе отвар, — сообщил он, настойчиво ощупывая каждый уголок. — Шрайк мог бы подсуетиться и помочь…
В тот самый момент хворост в печи охватило языками пламени. Дернувшись, Иган пригнул голову и сделал шаг назад. Я и сама слегка растерялась, но после пережитого не так остро реагировала на магию, как мой док.
— Ого! — ахнул он. — Неожиданно…
Я смотрела на его красивый профиль и просто с наслаждением мурчала. Придя в себя, Иган набрал в котелок воды, закипятил ее над огнем, залил крупные ароматные листья в глиняном горшочке и прикрыл крышкой.
— К утру настоится, выпьешь на завтрак, — сказал он мне, раздевшись и улегшись рядом со мной.
Я накрыла его согретым собой одеялом и поинтересовалась:
— А что это?
— Смесь для энергии и сил. Ты многое пережила, Октавия, а тут еще секс… Я же врач, а не губитель…
У меня защемило в груди от его слов. Он и правда слетел с катушек, повстречав меня. Должен был испугаться магического огня в печи и бежать со всех ног прочь, доложить обо всем Тартису и Герарду, а он продолжил заботиться обо мне, словно ничего не случилось.
Я уткнулась в его грудь, чтобы он не видел тоски, прописавшейся на моем лице. Что бы он ни чувствовал ко мне, я ему не пара. Потому что он меня лечит, а я его гублю. Каждой минутой, проведенной с ним, затягиваю петлю на его шее. Так нельзя! Ранстор сказал, что знает слабые места всех солдат. Я восприняла все, как игру. Решила, что мне по плечу обманом подчинить их себе. Начала с самого доверчивого — Игана. И больно ударилась о реальность. Это не игра и не сон. Это человеческие жизни, которые я разрушу!
Осознав, что я не готова вредить Игану и любому другому на этом острове, я дождалась, пока он уснет, осторожно вылезла из его объятий и на цыпочках покинула лачугу.
Мне не надо было держать нос по ветру, чтобы найти крепость. Я прекрасно помнила дорогу и уже через пятнадцать минут была у ворот, где меня встретили Анаэль и Камаэль.
— Иган в порядке? — спросил один из них, хмуро оглядев помятую рубашку на мне. Она тоже была короткой, но все равно длиннее моего платья, да еще и без глубокого декольте.
— Нет, блин, я его замучила вместо мышки, — фыркнула я, вытянув перед собой руки. — Ведите меня обратно в клетку. Тартис прав, я для вас опасна.
Анаэль и Камаэль переглянулись и кивнули мне на вход. Не трогая меня и не толкая, ввели внутрь, где почти все солдаты спали в своих комнатах. За исключением пары часовых и Герарда, строгающего себе новые стрелы. При моем появлении он поднялся с табурета, расправил плечи и, смерив меня взглядом, зло оскалился:
— Кошки всегда находят дорогу домой, правда же?
В подземелье я спустилась, не проронив ни слова. Только здесь, пока блондичики открывали для меня камеру, я со вздохом съязвила:
— Надо же, моя клетка никуда не делась. Вы ее даже не казнили за содержание кошки. — Кольнула взглядом Герарда.
Он стиснул зубы, положил свою лапу на мое плечо и с нажимом подтолкнул в камеру. Зверюга полоумная!
— Ты бы прикусила свой шершавый язычок, Октавия. У Тартиса не бесконечное терпение, — посоветовал Герард мне, лично повесив замок на скрипучую решетку. — Можешь не дожить до гуманного суда его величества короля Норлинга. — Обдав меня взглядом, будто жаром, он развернулся и зашагал прочь, скомандовав Ану и Каму немедленно следовать за ним. — Проверьте, в порядке ли Иган.
— Доложить Тартису? — поинтересовались у него парни, удаляясь из подземелья.
— Нет, не тревожьте его. Я сам поговорю с ним на рассвете.
Дверь захлопнулась, и их голоса стихли. Осталось только потрескивание факелов, шуршание мышей где-то в стенах и мерное дыхание Ранстора.
Повернувшись ко мне на своей скамейке, он сел, склонил
