словно мучительно вспоминая что-то. Это усилие для молодой женщины, едва начавшей поправляться после болезни, оказалось чрезмерным; Лейлис бессильно откинулась на подушки. Голова кружилась и снова очень хотелось спать.
— Дорогая, все уже позади, — Рейвин помог ей устроиться удобнее, утешающе погладил ее руку, такую маленькую и почти прозрачную. — Ты дома. И пожалуйста, постарайся забыть обо всем. Никто не должен знать…
Тяжелый вышел разговор и нелепый, но необходимый. Эстергар надеялся, что жена теперь поспит немного, уже без лекарств, а назавтра будет отдыхать уже в своих покоях — с книгой или рукоделием, как обычно — и больше не придется заговаривать о мертвом ребенке. И тогда все снова станет как прежде, как и должно быть…
Впереди зима и к ней все готово, урожай собран и запасы заготовлены, а значит — больше никаких работ, смотров и сборов. Можно спокойно сидеть, обнявшись, у камина, слушать южные песни и северные баллады, пить теплое вино или дратху с медом, гулять и охотиться, когда позволяет погода — словом, заниматься всеми теми приятными делами, для которых осень не оставляла места. И никаких путешествий в этом году, во всяком случае, через лес, не стоит искушать судьбу. Разве что можно пригласить кого-нибудь к себе, когда обычные дороги станут проходимы, — старика Хэнреда, само собой, и Риенара, если он согласится оставить свою жену хотя бы ненадолго. Других близких друзей у лорда Эстергара не было, но он знал, что Лейлис любит, когда кто-то приезжает издалека с подарками и интересными рассказами, поэтому был готов отправить приглашения Эльхтару и Бенетору, с которым Рейвина связывали взаимно приязненные отношения.
Он только собирался рассказать это все жене, но она совсем не слушала его, устремив отстраненный блуждающий взгляд в низкий побеленный потолок комнатушки.
— Нет… — вдруг прошептала Лейлис, и лорд Рейвин, ловивший каждое ее слово, тут же переспросил, думая, что ей что-нибудь нужно.
— Нет?
— Там был кто-то еще. Там, в лесу… Женщина.
Тогда Эстергар не обратил внимания на слова жены. Подумал — если это не горячечный бред, то, должно быть, она смутно запомнила брата Асмунда и говорит о нем. Что Асмунд под видом немого брата скрывает девушку, и притом вряд ли сестру, лорд Рейвин и раньше предполагал, но согласился принять обоих под свою крышу, не допытываясь до личных тайн.
— Спи, тебе нужно отдыхать, — Рейвин склонился над женой, поцеловал в лоб под белым чепцом, резко пахнущим потом и болезнью. — Я приду позже.
На следующий день Лейлис проснулась рано утром, первым делом попросила зеркало и теплой воды, чтобы умыться, чуть позже пожаловалась, что очень голодна. Ей принесли утиный бульон с луком, белый хлеб и вино. Немного подкрепившись, она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы заняться волосами — под чепцом они выглядели хуже, чем после недельного путешествия, и не было никакой возможности их расчесать. С разрешения врача Лейлис промыли волосы отваром крапивы, смазали репейным маслом под чистую повязку, промыли снова, и спустя пару часов и несколько процедур чистые и тщательно расчесанные пряди выглядели вполне пристойно, хоть и не блестели, как раньше.
Рейвин предложил отправить кого-нибудь в деревню к травнице, которая делала бальзамы и мази, и спросить у нее какое-нибудь средство, возвращающее красоту волосам. Лорд был бы рад ухватиться и за меньший каприз своей жены, ему казалось — если она начала беспокоиться о внешности, значит, идет на поправку.
Ближе к вечеру леди Эстергар заявила, что хочет вернуться в покои своего супруга, врач не стал этому препятствовать, и не без чужой помощи Лейлис все же поднялась в главную башню. Ее тут же снова уложили в постель, и ужин принесли на подносе прямо в спальню.
Когда лорд Рейвин пришел, Лейлис лежала на своей половине кровати, спиной к двери, как всегда, когда ей не хотелось разговаривать.
— Будет ли вам комфортно, миледи, если я лягу с вами? — спросил он осторожно.
Лейлис кивнула все так же, не оборачиваясь. Рейвину хотелось ее обнять, прижать к себе крепко-крепко и не отпускать, пока в проклятом лесу не растает снег. Но отчего-то он не решался прикоснуться к жене.
— Лекарь сказал, еще месяц я не смогу исполнять свои обязанности, — приглушенно произнесла леди Эстергар.
— Ничего… мы подождем, сколько будет нужно, — заверил ее Рейвин. Обязанности было последним, о чем он думал в тот момент.
— Надо было оставить меня в лесу.
Будто ледяной волной окатило, едва начал отогреваться. Рейвин в ужасе вскинулся на постели, схватил жену за плечи, сжал до боли, почти до синяков.
— Что ты… И думать не смей!
— Нет, надо было оставить! — вскрикнула она, пытаясь вырваться и оттолкнуть его. — Тогда ты бы нашел новую жену, она родила бы тебе живых детей…
— Тише, ради Неизвестного, не кричи! Ты родишь мне детей. Я никогда, ни одной минуты не жалел, что выбрал тебя. Я никогда не хотел другой жены и никогда не захочу. И у нас будут дети, слышишь?
Такие вспышки всегда оканчивались быстро. Под его горячие признания и уверения, Лейлис вскоре перестала вырываться из объятий, сама обхватила руками его шею, уткнулась лицом в его плечо, как привыкла делать всегда, когда было плохо.
— Прости меня… — обессилено прошептала она и наконец-то заплакала.
О том, что произошло, больше не разговаривали. Казалось, все налаживается.
В распоряжении лорда Вильморта Фержингарда находились, кроме Кейремфорда, шесть крепостей, каждая из которых выглядела величественнее, чем половина родовых замков на Севере, и дюжина действующих сторожевых башен. Когда-то — в лучшие для династии и весьма далекие годы — крепостей насчитывалось тринадцать, одни из них были потеряны в многочисленных войнах с соседями, другие — в куда более продолжительном, но от того не менее жестоком противостоянии с Севером. Раньше, когда лорд Вильморт был еще молод и не обременен семейными узами, блуждать в развалинах старинных крепостей было его любимым занятием в теплые месяцы. Но теперь он был семейным человеком, связанным заботой о жене, детях и внучатом племяннике, и потому не мог позволить себе покидать замок более чем на несколько дней. Впрочем, от ежегодных смотров своих владений это его не освобождало.
Земли Фержингардов были обширны, но скудны и мало заселены. В лучшие годы лорд едва мог призвать на свою службу восемь сотен воинов для охраны всех своих укреплений, хотя обычно набиралось не больше шести. На службу отбирался каждый десятый из способных держать оружие, и таким образом, любой лорд на Севере всегда знал, сколько в его землях взрослого мужского
