ткани. Я бегу по неровной дороге, чтобы избежать кусков мусора, стараясь не издавать ни звука.
Женщина на моих руках еле держится, её голова упирается в мое плечо. Её дыхание прерывистое. Она почти не двигается.
Нужно спешить.
Мне нужно найти убежище, где было бы безопасно и тепло.
Имперская гвардия уже сейчас задействована в полной мере. Они пройдутся по каждой улице, по каждой аллее и по каждой сточной канаве, разыскивая нас.
Но они не найдут нас. Если есть кто-то, кто может скрыться от них, то это я. Я провел большую часть своего существования в тени, и в таком большом городе как Даймара слишком легко найти места, чтобы спрятаться.
Я сейчас в своей стихии. Охранники, возможно, видели меня, но они все еще не понимают, с чем имеют дело.
Любой мидрианский солдат, который попытается встать на моем пути, умрет.
И кто знает, возможно, когда-нибудь вернусь, чтобы прихватить голову нового императора.
Но мне придется поднять расценки.
Кажется, что имперские убийства все же имеют некоторую степень риска в конце концов.
Глава 8
Амали
Я просыпаюсь, что-то теплое, шероховатое и мокрое касается моей щеки.
Это что-то на моей груди, и оно вибрирует.
Или это… мурчание?
Мои веки затрепетали. Свет заливает глаза. Я окружена теплом. Вытягиваю ноги. Голая кожа соприкасается с чем-то мягким, чистым и слегка шероховатым.
Простыни? Я в кровати? На чем бы ни лежала, мне кажется, что это самая удобная вещь мире. Намного лучше, чем слишком мягкий матрас и скользкие шелковые простыни, на которых спала во дворце.
Куча меха шлепает меня по лицу.
— Что за?.. — взвизгиваю, яростно моргая, когда мир становится четче.
На моей груди сидит кот. Черный с белыми лапами.
Еще одна кошка у моих ног, третья — рядом со мной, четвертая — у меня на ногах, и еще одна — на животе! Собралась пестрая команда: от тощей до толстой, от пятнистой до чисто белой.
— Мяу, — приветствует меня рыжая кошка.
Черная кошка на моей груди прижимается головой к моей шее, довольно мурлыкая.
Что это? Почему я здесь? Откуда… кошки?
Мое замешательство не знает границ, даже когда захлестывает поток ужасных воспоминаний.
Прошлой ночью я убила Хоргуса.
Затем демон украл меня из дворца, погрузил под воду и вернул к жизни.
А теперь я укрыта простынями и кошками.
Кошки? Я никогда не любила кошек. Они непостоянные существа: то ласковые, то безразличные.
Но, по крайней мере, они благословенно теплые.
Я осматриваюсь вокруг, пытаясь разобраться в окружающем. Солнечный свет проникает через грязное окно в крыше. Над головой тянутся широкие деревянные балки, их углы и выступы украшены паутиной. По комнате разбросаны странные предметы мебели. Некоторые прикрыты простынями, как привидения.
Все покрыто тонким слоем пыли.
Странные предметы разбросаны по полу: книги, шторы, канделябры, пара старых причудливых ботинок, подобных которым не видела даже в мидрианском дворце.
Они словно из другой эпохи.
Похоже, что кто-то спешил, но, судя по пыли, покрывающей каждую поверхность, в этом месте очень долго никого не было.
Оно заброшено.
И нет никаких признаков демона.
Мурашки пробежали по затылку, потом по спине. Могу поклясться, что вчера ночью мельком видела его лицо.
Клянусь… его кожа была такой же бледной, как луна, а глаза — чистейшего черного цвета и такие же бездонные.
На мгновение показалось, словно снова тону.
Что он хочет от меня? Сомневаюсь, что он спас меня от петли палача, потому что добрый и благородный человек.
Глажу чёрного кота, его блестящий мех, немного успокаиваясь от его теплого пушистого присутствия. Он облизывает тыльную сторону моей руки и смотрит на меня немигающими зелеными глазами.
— Откуда ты взялся? — бормочу я.
— Мяу.
— Понимаю. Это было хорошо, но мне придется попросить тебя переместиться, дружок. — Я села, и кошка грациозно спрыгнула на землю, оставляя аккуратные следы в пыли.
Ее компаньоны оставляют меня, следуя за своим конвоиром. Внезапно чувствую себя брошенной, но, по крайней мере, они согрели меня.
Сгибаю пальцы рук и ног. Облегчение нахлынуло на меня о того, что чувствую их снова. Я больше не ледышка.
Избавившись от сонливого наваждения, глубоко вздохнула. Это сон? Я попала в подземный мир Лока? Кошки определенно куда-то идут, и у меня возникает соблазн следовать за ними, но пока сижу, ко мне приходит понимание, что я совершенно голая под грубыми простынями.
Я… голая…
Он… раздел меня прошлой ночью?
Ахнув, я подгребаю вокруг себя простыни, ища одежду.
Ничего.
Во дворце меня научили, как бесстыдно пользоваться своим телом, но мысль о том, что этот таинственный, смертоносный мужчина мог видеть меня обнаженной… меня бросает в жар.
— Она промокла.
— Что? — Сердце гулко забилось, и я с тревогой оборачиваюсь, прижимая простыни к груди.
— Твоя одежда… если эти нелепые тряпки можно так назвать. — Он издал насмешливое фырканье. — Не надо ее искать. Я ее выбросил.
Человек, убийца, демон, кто угодно, стоит перед разбитым зеркалом, окруженный ореолом солнечного света.
У меня перехватывает дыхание
Впервые вижу его полностью. Капюшон пропал. Его лицо не скрыто. Увиденное прошлой ночью не было сном.
Вблизи, при холодном дневном свете, он еще более поразителен.
По телу пробежал холодок. Я не могу отвести от него глаз. Словно пораженная заклинанием.
Что ты такое?
Его кожа бледна и безупречна, как алебастр. Глаза не бездонные пустоты, как мне казалось. Они настолько глубокого карего оттенка, что кажутся почти черными, и сейчас они слегка сужены.
Этот холодный непроницаемый взгляд — я вообще не могу его прочитать.
Чернильно-чёрные брови сходятся в одну линию. Они нависают над крупным прямым носом. Черты демона угловатые, почти жестокие: скульптурные скулы, острый подбородок и суровый рот. Его губы такие же бледные, как и все остальное, и, возможно, единственный намек на мягкость его резкого лица. Его волосы такие же черные, как брови, обрезаны в военном стиле и слегка влажные, как будто он только что принял ванну.
Он одет в богато украшенный золотой камзол, поверх простых черных брюк. Камзол изодран и изношен по краям.
Возможно, он вытащил его из кучи
