Девушка снова щелкнула пальцами. Журнальный столик закружился по комнате. Во всей комнате погас свет, а на ее свободной руке появился светящийся шар, похожий на огромного светлячка.
— Что я говорила о гордыне?! — повысила та голос. — Разумеется, я могу прочитать вам курс лекций о магии и продемонстрировать весь свой потенциал, но мы потеряем драгоценное время! То создание, что напало на меня, очень опасно. Если оно причинило вред мне, то я не ручаюсь за вашу судьбу и судьбы остальных жителей этого поселения! А потому доверьтесь мне, вашей единственной надежде на помощь.
Она обернулась ко мне, протянув руку со словами:
— Подруга, я прошу в этот роковой час твоей помощи. Объединим наши силы и противостоим тьме, что грозится истребить нас и Благодетеля нашего.
От ее руки снова начало исходить свечение. Она смотрела на меня прямо и строго, даже сурово.
Не знаю, что двигало мной в тот момент. Поймите правильно: я никогда не была бойцом. Милая маленькая девочка, словно сошедшая из стереотипного кукольного домика.
Но я знала твердо две вещи: моя семья в опасности, и я должна ее спасти.
Любая семнадцатилетняя девочка хочет быть героиней.
Я пожала ее руку, которая не дымилась, но светилась, точно июльское солнце.
— Готова бороться с тобой, подруга, — ответила я.
***
— Дорогой, может ли ОБН нагрянуть по нашу душу? — краем уха услышала я вопрос мамы.
— Не думаю, — осторожно ответил ей папа, — а вот кухне и плите пришел конец.
Элина уже полчаса что-то варила на кухне, откуда шел противный запах трав и чего-то горелого. А от черного дыма, который шел в нагрузку к запаху, слезились глаза и першило в горле. Мне было поручено раздобыть можжевельник, полынь и дуб с розмарином, потому все это время я рылась в домашней аптечке и в нашем садике, где, разумеется, все уже давным-давно отцвело.
— Нарвала полынь, но здесь немного, — я вывалила на стол все свои находки. — Ягоды можжевельника и розмарин есть в этой приправе для мяса. Кора дуба в этом пакете, а падуба у нас нет, извини.
Еще более растрепанная, но все такая же прекрасная, новая знакомая оглядела пакетики, коробочки и пучок полыни в моих руках, крякнула и пробормотала:
— Рыцарям бы лучше добраться побыстрее. Мы с такой защитой долго не продержимся.
— У папы есть ружье! — вспомнила я.
— Оружие простаков не работает против магических существ, — отрезала она, убирая волосы назад, — тем более, у него не кожа, а броня.
Меня достало ее пренебрежительное отношение к людям, которые спасли ей жизнь и не дали отморозить все, что только можно, на осеннем ветру, потому я прикрыла дверь кухни и заговорила максимально спокойно, но твердо, дабы точно донести свою позицию:
— Мы знакомы меньше часа, потому не хочу делать опрометчивых выводов о тебе. Скажу лишь одно: постарайся выглядеть в моих глазах хорошим человеком. Первый шаг — не использовать слово «простак» и производные от него. Мои родители — замечательные люди. Папа снизил уровень преступности в городе. У мамы есть степень по английской филологии. Может быть, мы не дотягиваем до твоего уровня, но постарайся хоть немного скрыть свое высокомерие. Не стоит и пяти баксов.
Элина неожиданно посмотрела на меня с нескрываемым уважением и произнесла с явным почтением:
— Тебя лучше не задевать, да? Такая крошка, но жалишь больно.
— Нас может обидеть каждый, — кивнула я, — потому крошки должны себя защищать.
Элина мило улыбнулась. Мне показалось, что ее выражение лица фарфоровое, как будто ненастоящее. Как у актера на сцене, вышедшего из образа на минуту, потому что зритель в зале чихнул или громко хрустнул чипсами.
— Не буду, — заверила она, — но поверь, в моих словах не было ничего оскорбительного. Это научный термин. Ведь собака не обижается на то, что ее называют собакой, верно?
— А мне он не нравится, — стояла я на своем, — Ценю твой интерес в науке, но я за этичность.
Элина прикусила губу. Ее идеальная маска на мгновение снова дала трещину. Она снова сделала усталый вдох, будто совершала титаническое мыслительное усилие, а потом заговорила:
— Это все так странно. Честное слово, прямо сейчас тебе все объясню, но мне нужно послать еще один сигнал о помощи.
— А разве отвар не поможет?
Она посмотрела на закопченную кастрюлю с нескрываемым отвращением и произнесла:
— Надеюсь, что да, но… Пекло, я никогда таких тварин не видела. Даже из бестиариев припомнить не могу. Что ж, идем. Разольем эту дрянь по периметру дома.
Мы вышли на улицу Ночь стояла пугающая: темная, безлунная и беззвездная. Задувал холодный ветер, но других звуков больше не было.
В некоторых рассказах ужасов пишут: «Ничто не предвещало беды». У меня было не так. Все, определенно все в ту ночь предвещало беду.
— Так что за рыцари? — решила я завести беседу, пока мы разливали отвар по углам дома с помощью половника. — На белом коне?
Элина скорчила немного раздраженную гримасу, но я догадывалась, что обращена она была не ко мне:
— И конь в этом тандеме явно будет умнее всадника. Но без них обойтись нельзя. Тебя надо зарегистрировать, а только у них есть прибор для определения твоего заряда.
Я нервно усмехнулась. Ведуньи, рыцари, регистрация… Лор невообразимой вселенной продолжал пополняться.
— А ты из них кто? Специалистка в идиотизме? Или лингвоведунья?
— Ведуньями могут быть только женщины, — Элина зажмурила глаза и сложила руки в молитвенном жесте, — В рыцари годятся мужчины — все равно толку от них меньше чем никакого. Хвала Благодетелю, женщинам разрешили обучаться два года назад, может хоть они наведут там порядок. А я из них никто. Я звездная чародейка.
Чародейка. У меня перехватило дух от этого слова. Оно звучало словно нежная сказка.
— Ты накладываешь чары? — изобразила я махи руками.
— Кто-то говорил, что выступает за этичность науки, — фыркнула та, сдувая прядку, налипшую на потный лоб, — я не накладываю чары. Я видоизменяю материю, используя различные виды звездного света. И могу управлять ими же в диапазоне нескольких тысяч люксов. Но сейчас послала простой сигнал о бедствии. Уже третий раз подряд. Они даже простую частоту поймать не могут.
— Звезды зажигать можешь?
— Если очень постараюсь.
— А чтоб они прямо падали-падали?
— Не одна. Понадобится два десятка помощников.
— А мужчины могут быть чародеями?
— Да, к сожалению, — скривилась Элина, — если честно, от них одни проблемы.
Она отвечала на мои дурацкие вопросы абсолютно спокойно, искренне и широко улыбаясь. Когда Элина лукавила или пыталась состроить хорошую мину при плохой игре, то уголки ее губ поднимались на выверенный угол наклона, как у равнобедренного треугольника. Но когда она была искренней, то улыбалась широко-широко.
— Сотвори магию! — потребовала я как маленький ребенок. — Или без звезд не можешь? Сегодня темно что-то.
Элина усмехнулась, щелкнула пальцами, и меня окружили маленькие огоньки, словно тысячи светлячков.
— Ты накопила энергию? — догадалась я. — Как батарейка!
Она рассмеялась, запрокинув голову кверху.
— Ты мне очень нравишься, Маге… Марге…
— Просто Рири, — махнула я рукой, — или Ри. Или Рита. Мало кто может сказать с первого раза правильно.
Элина мягко погладила меня по волосам, словно старшая сестра, и ответила:
— Что ж, тогда и меня можно звать просто Элла. Рири, я беру энергию из Мироздания. А звездочки просто помогают мне лучше ими управлять.
— А рыцари откуда ее берут?
— Что ты все об этих полудурках? — шутливо рассердилась она. — Не берут они ничего. Они могут только гоняться за нами на посылках. Если не внушить им чувство важности, то не получится ими управлять.
Последняя фраза немножко передернула меня. Хоть я и считала себя феминисткой, но не думала, что идея подчинения сильного слабому как-то нам сможет помочь.
— А ведуньи?
Элина замолчала буквально на мгновение, но мне показалось, что оно продлилось целую вечность. То был один из видов неловкого молчания, когда на похоронах играет забавный рингтон, или, когда за семейным ужином вспоминают фрика, изгнанного из дома еще лет десять назад. Она посмотрела в дальний угол потолка, подбирая верное слово, и улыбнулась «тридцатиградусной улыбкой»:
