Он потер рукой по волосам и покачал головой.
— Нет. Ничего такого.
— Хорошо, — она чуть нахмурилась. — Я могу тебе с чем-то помочь?
— Фрэнк хочет, чтобы мы начали работать над твоим выступлением.
— Ты меня научишь?
Как-то так, но он не будет ее ничему учить. Сначала ему нужно было взять себя в руки. Она просто стояла перед ним как ангел. Падший, наверное. Она словно упала с неба и отчаянно хотела пробиться обратно. В нее вонзятся его когти, чтобы помешать ей увидеть райские врата.
— Не совсем, — ответил он.
— Тогда что ты будешь делать?
Он не мог пока сказать ей. Не мог сообщить, что обещал ей мир боли, ненависти и гнева. Букер хотел, чтобы она была невинной еще хоть пару минут. Маленькая крылатая девочка не знала, что мир мог с ней сделать.
Он протянул руку вместо ответа.
— Пора делать выбор, Ангел. Остаешься ты или нет.
Она смотрела на его ладонь в татуировках так долго, что он подумал, что движутся чернила. Ничего не двигалось под его кожей, но она смотрела так, словно там что-то было. То, что он не видел.
Она медленно потянулась вперед, вложила свою ладошку в его руку. Гладкая кожа, идеально нежная, как бархат, задела его ладонь. Но даже небольшое прикосновение ощущалось, словно она вонзалась в его тело. Не просто тату. Не просто сила в его венах. Она погружалась в его плоть, делала его не просто человеком.
Букер потянул ее за порог, заставил ее открыть дверь шире, увидел белую ночную рубашку вокруг ее тела. Она была крохотной, милой, выглядела чисто в этой одежде.
Ему нужно было, чтобы она носила другое. То, что придаст ей опасный вид, а еще уверенность, нужную для выступлений. Люди не хотели видеть ангела на сцене. Это напомнит им о том, что плохого они делали в жизнях. То, о чем они хотели забыть.
Они хотели видеть роковую женщину. Женщину, в венах которой было столько силы, что зрители закричат от страха. Этого все хотели, приходя в «Cirque de la Lune». Ощущать что-то, даже если это был страх.
Ирен не задавала вопросы, пока он вел ее по дому, избегая места, где мог кто-то быть. Она не вырывалась, не заставляла остановиться и все объяснить. Она снова удивила его.
Она молчала. Смотрела на него большими глазами, но во взгляде не было недоверия.
Он ощущал себя как в странном трансе. Он такого давно не чувствовал. Особенно с женщиной.
Букер гордился тем, что сохранял голову на плечах в любой ситуации. Как еще он убил бы всех тех людей? Вина, их души, все, что ощущал бы нормальный человек, обрушилось бы на него, если бы он потерял контроль над эмоциями.
И она увидит их? Духов, которые хотели ему смерти?
Он вел ее в глубину дома, подальше ото всех, в подвал, где была его обитель.
Прохладный воздух вызвал мурашки на ее теле. Их будет больше к концу ночи. Боль делала тело холодным, и ей понадобятся одеяла, чтобы согреться.
Хорошо, что этого у него было много. Он любил потеть ночью, но при этом ему было все время холодно. Порывы холодного ветра били по его спине порой. Но если верить в духов и призраков… то это они хотели его смерти.
Как она видела это место? Букеру не было дела до вида его обители. Комната подходила для него, вот и все. Но теперь он смотрел на каменные стены, недавно положенные доски пола и мебель, которой почти не было, новыми глазами.
Она подумает, что он простой, раз у него только кровать в углу? Она подумает, что он — бедняк, раз помимо этого в комнате было только кресло для татуировок?
Он отпустил ее руку. Она шагнула вперед, словно птица, выпущенная из клетки, направилась к креслу в центре комнаты с одинокой лампочкой над ним.
Он смотрел, как она гладит потертую кожу кресла.
— Это оно?
— Что?
— Место, где все случается? — она посмотрела на него, и он впервые увидел жизнь в ее глазах. Сияние предвкушения, волнение из-за грядущего. — Где ты стал таким?
Букер покачал головой.
— Нет, но тут ты станешь другой.
Он все еще не знал, что нанесет на нее. Какой магией наполнит ее плоть, чтобы она стала артисткой цирка.
Что-то в глубине Букера хотело создать монстра, чтобы она могла защититься. Он хотел нарисовать на ее коже клыки и когти, существ, которые порвут всех, кто посмеет касаться ее как те мужчины пару ночей назад.
Он хотел, чтобы они ощутили боль за темные мысли о ней. За то, что касались ее белой кожи.
Он кивнул на кресло, смотрел, как она садится и выжидающе смотрит на него. Было неправильно превращать ее в женщину с монстрами на теле. Она этого не заслужила. Она не была темным существом, которое могло ходить в тенях.
Но что тогда? Что он оставит на ее коже на всю жизнь?
Он сел на стул рядом с креслом, стал собирать тату-пистолет, проверял, что все было смазано.
— Что ты хочешь? — спросил он, голос был тихим в комнате.
— Не знаю. Я не думала, что получу тату, — ее глаза словно физически касались его, пока он работал. — Я не думала, что ты нанесешь на меня что-то такое.
— Еще есть время отступить.
— Я не хочу, спасибо.
Она хотя бы была смелой, но он не знал, не побежит ли она к двери, увидев иглы, которые он вставит в пистолет.
Ирен не убежала. Она сидела в кресле, смотрела на него большими глазами.
— Расскажи о себе, — прошептал он. — Любимое воспоминание из детства.
Она пожала плечами.
— Такого мало.
— Что-то, что осталось с тобой. Миг или мысль, которые не выходят из головы.
Он смотрел на пистолет, чтобы не смотреть, как она думает. Это была его любимая часть. Он мог разделить работу на слои, понять, что они хотели. Что сделает их счастливыми.
— Был миг в детстве. Мама водила меня в гости к тете подальше от отца и его работы. Я не должна была уходить далеко. Но ушла, — она мягко улыбнулась. — У тети было целое поле дико растущей сирени. Это были самые красивые цветы, хоть там было так много пчел, что я не могла пройти, не пострадав от их жал.
Вот. Воспоминание и миг, которых он ждал. Ее выражение лица сменилось до полной любви. Она отвлеклась на тот миг, ощутила свободу.
Это он хотел ей дать. Не только эмоции того воспоминания, но и чувство, что она могла уйти, когда хотела. Она не была в плену, никто не мог ей указывать, что делать. Если она захочет уйти и увидеть дикий мир, она могла это сделать. Свобода была важнее всего в этом мире.
Он кивнул и взял чернила нескольких цветов. Желтый, зеленый, черный.
— Ты мне доверяешь? — спросил он. Букер поднял голову и впервые, приведя ее в эту комнату, поймал ее взгляд.
И увиденное там напугало его. Абсолютная вера.
Ирен смотрела на него, а потом медленно кивнула.
— Да. Я тебе доверяю, Букер.
Он сглотнул, не смог ответить. Как говорить с ангелом, который дарил доверие как самый ценный кристалл? Вместо этого он посмотрел на ее голые руки, поднял тату-пистолет и взялся за работу.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дух коснулся ее волос, крутил прядь с другой стороны, где Букер не видел. Она не знала, кто это был, потому что белый туман был от давно умершего человека.
Он не ощущался как один из ее призраков, недавно нашедший ее. Значит, этот был связан с мужчиной, прижимающим иглу к ее коже снова и снова.
Боль была не такой плохой, как она ожидала. В нескольких нежных местах она скривилась, но в остальном терпела неплохо.
Она выждала пару мгновений, посмотрела, пытаясь понять, что он рисовал на ее теле. Он не нарисовал ничего заранее. Он напал на ее кожу как обезумевший художник.
Ожидание того стоило. Букер был талантливым.
Маленькие цветы обвили ее запястья и предплечья. Маленькие колокольчики, крохотные гипсофилы, ромашки и розы. Все поднималось к пчелам, летающим в воздухе. Они казались такими настоящими, словно она могла коснуться и ощутить, как они поднимаются над кожей, как у него.
