Кем был этот дух?
Ирен подняла голову, хотела задать еще вопрос, понять, получит ли да или нет, но уловила хруст листьев и прутьев за собой.
Она вздрогнула и поняла, что за ней пошел большеглазый юноша, Даниэль. Или он уже был тут, и она его не заметила.
Юноша моргнул, внутренняя мембрана скользнула по глазам, и это зловеще напоминало лягушку, а не человека.
Ирен издала испуганный звук, упала на попу. Она не гордилась этим. Она уже видела парня, даже видела, что он делал глазами. Но все равно упала.
— О, не надо так, — юноша подбежал и поймал ее за руку. — Ты запачкаешь свою милую ночную сорочку.
Он ладонь сжала плоть, недавно покрытую татуировкой, и боль сотрясла ее тело. Она заскулила и ударила его по ладони, чтобы он отпустил.
— Я не хотел вас напугать, мисс…
— Прошу, отпусти.
— Я просто хотел…
— Пожалуйста.
Он тут же отпустил ее, смотрел, как она прижала руку к груди и медленно дышала носом. Пульсирование боли прекратилось. Она уже терпела боль, и это была поверхностная рана. Это пройдет, как всегда.
Юноша шаркнул ногами.
— Ах. Это не часть твоего наряда.
Она покачала головой, считая вдохи.
— Букер это сделал? Он собирается сделать тебя частью шоу?
Ирен замерла, а потом кивнула. Юноша не уходил, и ей нужно было говорить с остальными артистами. Они будут ее новой семьей.
— Да. Я не думала, что будет так больше.
— Это не самое худшее. Ты могла родиться другой, как некоторые из нас, — он указал на свои глаза. — Это не нормальное для многих людей. Так я выделяюсь в толпе.
— А мне они кажутся милыми.
— Не кажутся, но ничего, — мембраны снова скользнули по его глазам. — Меня зовут Даниэль.
Ирен не хотела этот разговор сейчас. Она хотела сжаться на миг, дать телу справиться со вспышкой боли и нехваткой сна. Но Даниэль был упрямым. Он смотрел на нее с ожиданием, которое она не хотела портить.
Дух подождет. Ирен знала, что шар света никуда быстро не денется. Это послание она должна была получить. Если ей приходилось говорить с другим циркачом, дух подождет.
Она выдохнула и выдавила улыбку.
— Ирен.
— Знаю. Я был там, когда ты пришла, но мы пытались дать тебе время привыкнуть, а потом… представились бы самые странные артисты, — он сунул руки в карманы и раскачивался.
Странные порезы на его шее раздулись на миг и стали плоскими. Жабры?
— Все хорошо. Меня не так просто напугать.
— Я и не думал, что тебя просто прогнать.
— Как ты это понял?
Он пожал плечами.
— Просто понял, мадам.
О, этот ей нравился. Он был милее остальных, может, потому что был младше. Не такой ожесточенный. И он радовался, увидев того, кто мог поговорить с ним.
Она медленно выдохнула, успокоила колотящееся сердце и протянула руку.
— Поможешь мне встать?
— Да, мадам.
Он осторожно потянул, стараясь не задевать части рук, где появились татуировки. Даниэль смотрел на бинты так пристально, словно они могли слететь, если он не будет глядеть так внимательно.
Милый мальчик с тяжелой жизнью. Ее отец сказал бы, что это было его призванием. Преодолевать сложности и видеть свет во тьме.
Порой она соглашалась. В другое время злилась при виде людей, страдающих без радости.
— Как давно ты тут? — спросила она.
— Почти всю жизнь. Они нашли меня еще младенцем. Букер нашел. Он подобрал меня, принес сюда, когда я еще ничего не знал. Он хороший.
Ирен была согласна. Он был грозным, пугающим, но за этой маской оставался хорошим.
— Да, я в это верю.
Этого хватило Даниэлю. Он решительно кивнул и протянул руку, как джентльмен. Он кашлянул.
— Я могу сопроводить тебя в дом?
— Буду рада.
Она не помнила, когда в последний раз мужчина был с ней так вежлив. Они всегда были добрыми, конечно. Она была дочерью пастора. Но они не смотрели на нее с искренним сочувствием в глазах, как у этого мальчика, хоть его глаза были странными.
Ирен взяла его за руку, и он повел ее к дому. Она вернется, когда дух ее поманит. А пока что она была рада уйти с Даниэлем.
— Итак, — она кашлянула. — Будет грубо спросить, человек ли ты?
Он рассмеялся, звук поднимался из его живота, разлетался над поляной, по которой они шли.
— Нет! Совсем не грубо. Думаю, многих это во мне интересует. Я вполне человек.
— У тебя есть другое имя?
— Рыболюд, — мембраны снова скользнули по его глазам, и он улыбнулся ей. — Так зовется мое выступление.
— Ты на самом деле дышишь под водой, или это игра?
— Я могу дышать под водой.
— Потрясающе! — она похлопала его по предплечью и склонила с вопросом голову. — Расскажи о себе больше. Все, что можешь.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Букер шел в толпе людей в хозяйственный магазин. Его послали за припасами, в которых нуждались Фрэнк и остальные. Гвозди, гайки и прочие штуки, которые требовались, чтобы дом был жилым или хотя бы функционировал. И нужно было постараться, чтобы он выглядел безопасно.
Остальные не могли так идти по улицам. Они выделялись.
Мать притянула ребенка к себе, обошла Букера по пути на улице. Он справлялся не лучше остальных, но почти все его татуировки были хотя бы скрыты.
Он ниже опустил кепку. Рубашка с длинными рукавами прикрывала руки достаточно, хоть черное на его ладонях не скрыть. Он отказывался носить перчатки, потому что люди нервничали, глядя на него. Подтяжки придерживали его темные штаны, которые были чуть велики на него. Он не был против. Он всегда носил то, что кто-то выбросил.
Сент-Мартинвилль не был с ним согласен. Там любили, чтобы люди соответствовали их узкому пониманию нормальности. Хоть город был не очень большим, он постоянно привлекал путников. Хорошие магазины одежды выстроились на главной улице, а мелкие улочки тянулись оттуда к трущобам.
Он прошел в хозяйственный магазин, спеша, чтобы чей-то муж не решил его прогнать. Колокольчик звякнул над дверью, сообщая о его прибытии.
Букеру нравился запах тут. Смесь масла, металла и дерева всегда его успокаивала. Он мог быть плотником в другой жизни. Жаль, он этого не помнил. Он был ужасен в строительстве.
Вдали была низкая стойка с металлическим кассовым аппаратом и шторой за ней, скрывающей комнаты. Ткань задрожала, хозяин прошел в магазин.
— С чем могу помочь? — мужчина замолк при виде Букера. Он кашлянул. — Доброе утро, сэр.
Он ожидал такую реакцию. Букер все-таки был фриком. Татуировки на лице не помогали. Цепи на лбу точно выделяли его в толпе. Даже когда рядом никого не было, он выглядел как самый странный человек в комнате.
— Нужно пару вещей, — проворчал он.
«Просто покончи с этим», — сказал он себе. Он вручил мужчине список и игнорировал его, пока тот бегал по магазину. Букер был плох в таких делах, он был уверен.
Даже когда он был Пинкертоном, когда они начали татуировки, люди не хотели быть возле него. Тьма его души вытекала из него, где бы он ни был.
