можно назвать их гнездом.
— Надо объявить войну со вшами, — тихо предложила Лена. Заставить всех мыться, стричься и как-то обеззаразить конюшню.
— Насмешила. Прямо как война «Алой и Белой розы», — засмеялся мальчишка и Аня опустила свою миску на землю.
— Что ты сказал? — переспросила Аня, дождалась, когда Эван повторит, и глубоко задышала. — Когда она была?
— Говорят, что скоро закончится. Йорки побеждают. И это хорошо, — ответил парень и принялся активнее загребать ложкой кашу. Аня смотрела на Лену все больше расширяющимися глазами.
Аня тянула Лену, как упирающегося ослика на веревочке, подальше от мальчишки. Лена оглядывалась на Эвана и делала непонимающее лицо.
— Какого черта, Ань? Нам пора ужинать. И так утром котел скребли. Если я сейчас не поем, мне утром головы не поднять, не то что ног, — недовольная Лена тянула подругу обратно.
— Ты слышала, что он сказал? — запыхавшаяся Аня остановилась, когда они зашли за угол конюшни.
— Побеждают Йорки, но мне сейчас мало интересно про собак, подруга. Я хочу есть и спать.
— Каких собак? — опешила Аня.
— Йорки. Он же сказал… — Лена наморщила нос, подозревая, что ляпнула что-то не то.
— Это династия, Лен. «Белая роза» это Йоркская династия. Они начали бороться за трон где-то в середине пятнадцатого века.
— Подожди… Пятнадцатый век это… тысяча четыреста… — глаза у Лены начали расширяться.
— Именно. А если он так уверен, что война заканчивается, да еще победой «белой розы», значит, это уже ближе к концу века, — подытожила Аня.
— Откуда ты знаешь? — скорее, чтобы не молчать, спросила Лена.
— Война длилась что-то около тридцати лет. Плюс-минус…
— Да ты-то откуда знаешь? — Лена занервничала, поскольку ситуация начала приобретать даты и место.
— Мама… она же историком была. Я не имела права не знать основных исторических событий, — грустно и почти по слогам сказала Аня.
— Идем есть, а потом ляжем и поговорим. И мальчишку еще порасспрашиваем, — теперь Лена тянула погрустневшую подругу назад.
Каша была той же, но на этот раз со вкусом рыбы. Девушки понюхали, переглянулись и молча, не вдаваясь в «нотки» еды, начали жевать. Эван же загребал ложкой так быстро, словно торопился успеть к вечернему сериалу.
Когда девушки пришли в его уголок, он уже дремал. Спали они, расстелив ворованную одежду на солому, но утром становилось все холоднее, и не ровен час, придется идти ко всем в конюшню.
— Эван, а давно идет эта война? — тихо начала Аня.
— Давно. Началась, когда родился мой старший брат. А теперь ни его, ни отца уже нет, — голос его становился все тише и тише, пока он говорил о своей семье.
— Оба погибли на этой войне? — осторожно спросила Аня.
— Да. А потом и мать, — Эван тяжело вздохнул и улегшись поудобнее замолчал. Даже дыхание его стало не слышно.
— Эван, а чем раньше жил замок? Ты говоришь, ткани сейчас. А до этого? — Лена влезла в их совсем невеселый диалог, пока парнишка не заснул.
— Сукном, но потом его запретили продавать, а шерсть перестали вывозить из Англии. Только готовую продукцию. Моя мама держала овец, и сборщики забирали их у нее два раза в год, а потом все затихло. В деревнях люди остались без денег, а овец закололи, потому что не выгодно держать их ради мяса, — Эван рассказывал со знанием дела, не торопился, но и не отгораживался от девушек и их вопросов.
— А где сейчас овцы? Их тоже всех перебили? — Аня вспоминала коровник, свинарник и конюшню. Овинов она на территории замка не видела вообще.
— Вывезли всех. Лорд имел вес при дворе, но даже он потом стал избегать поездок туда. Эта война переплела всех, как чертополох. Лорды не доверяли друг другу, боялись хоть о чем-то шептаться или предполагать дальнейшую судьбу Англии….
— Ты хорошо знаешь, как дела идут при дворе? — перебила его Аня.
— Пока я работал на псарне, много услышал. Лорды на охоте говорят обо всем, а меня будто и не замечают, — хмыкнул Эван и снова затих.
— Не переживай, мы не полезем в эти дела. Надо придумать, чем мы могли бы здесь заняться, чтобы больше не чистить навоз, — успокоила его Лена, но парень уже засопел.
Девушки решили не мешать ему и, помолчав пару минут, заснули, обнявшись. Тяжелая работа и скудная еда — хорошие помощники от бессонницы.
На конюшне дела обстояли куда лучше. Тоб, хоть и был всего-то помощником конюха, следил за порядком. Он предложил троице осмотреться, пока нет конюха, который вместе с Фредом, которым пугали тут, как чумой, отправились на дальние земли с осмотром. Заварил в котле травы, разлил по деревянным кружкам и принялся расспрашивать новых в замке девушек об их истории.
— Твой выход, Валера, — оперев голову на кулак, Лена обратилась к Ане. Мужчины переглянулись, не поняв, о чем темноволосая только что сказала.
— Мы вдовы. Наши мужья погибли на войне, — начала Аня и краем глаза заметила, как Эван посмотрел на нее. Надо полагать, удивился: ведь вчера только сам вчера только сам рассказал ей о ней.
— Непросто сейчас, непросто. Ну, все говорят, что это последнее лето, и зимой уже точно трон будет в безопасности, — заговорил Тоб, и девушки выдохнули. Эван продолжал смотреть на них удивленно.
— А-а, — закричала Лена и подскочила со своего места. У стола, где только что она сидела стоял ослик. Серый, тощий и ушастый. Точная копия мультяшного осла из «Шрека». — Он облизывал мне шею, — Лена успокоилась, увидев причину своего испуга. Сначала она и вовсе подумала, что это змея.
— Это Боб. Ему много лет уже, но бегает он, как молодой. Фред уже сто раз сказал о том, что пустит его на корм собакам, но я пока каждый раз спасаю его. Думал отдать его вам. Если я скажу Фреду, что он возит навоз, думаю, он передумает, или хоть ненадолго отстанет от него. Жаль паренька, — Тоб протянул руку и доверчивое животное принялось облизывать его пальцы.
— Ну, где три осла, там и четвёртый не помеха, — ответила Лена и глянула на Эвана, боясь, что он обидится, но тот, казалось, думал о чем-то своем и даже не слышал Лениных слов. Это радовало.
Осел остался на конюшне, которую тщательно подмели. Эван с девушками принесли новую подстилку, помогли Тобу перенести фураж и отправились за стену. Спокойно поговорить можно было только там. Уже возле реки они увидели позади одинокую фигуру, идущую следом за ними.
— Я не знаю, что ему говорить, Ань. Он же понял, что мы врем. Ты… врешь…
— Попробуем что-то ему объяснить, —
