отсеки кухни, позволяя рассмотреть помещение целиком.
Первое впечатление от кухни у меня было неприятным, но теперь я могла рассмотреть добротный дощатый пол, отделенные друг от друга зоны готовки, хранения, мытья, длинные столы и крупные чаны, подогреваемые бытовыми артефактами. Здесь было тепло и по-своему даже уютно.
Гельке бросила на меня нечитаемый взгляд, махнула рукой в сторону крутой лестницы, ведущей куда-то вниз и сказала:
— Иди никуда не сворачивая, ход ведет от кухни к замку, в покои экономки, там все и скажешь.
После того, как я спустилась, передо мной расстелился высокий, мощеный крепкой брусчаткой коридор, который освещали магические лампы через каждые десять метров. Длинный. Интуитивно, сопоставляя расстояние и направление, я поняла, что подземный ход соединяет замок и полевую кухню.
Шла долго, минут двадцать точно, и за это время не встретила ни одной живой души, разве что магически заряженная тележка с какой-то поклажей прокатила мимо с ветерком. Еще пару раз я встретила круглые отверстия боковых ходов. В один из них даже заглянула, но тот не был освещен, на меня повеяло теменью и жутью, тишиной, от которой затрепыхалось в груди.
Лестница, ведущая в замок, соединялась с покоями экономки, вогнавшей меня в ступор объемами и громкостью. Необъятных размеров бабища в каком-то сером балахоне, кокетливо подведенными черными блестящими глазами и вся в кудряшках — от давно устаревшей прически короткими локонами до затейливых кружавчиков на платье.
— Ишь кого прислали, ты про нее толковала, Кайне?
Громоподобная вея ткнула в меня пальцем и усмехнулась. На ее окрик из-за ширмы, расшитой блестящей нитью, выглянула недавняя брюнетка.
— Она самая, — та окинула меня пренебрежительным взглядом. — Представляешь, я чуть было к не приревновала к ней своего милого? А он назвал ее подружкой Крайцега, тот мол, еще в распределительной точке ее приглядел.
Она уселась боком прямо на стол и расхохоталась. Я внимательно обвела взглядом комнату, невольно задерживаясь на особенно говорящих мелочах. Таких, как раскрытая книга по географическим объектам Райгора, который как раз граничил с Ленхардом, брошенная шаль весьма хорошего качества, картина на стене, явно маскирующая сейф.
Эта экономка была умна и… представляла в седьмом крыле немалую власть. С такой веей мне было ссорится не с руки. Заткнув гордыню поглубже, я присела в неглубоком реверансе, идеальном для этого случая.
— Вея Эль. Меня прислала вея Лине сообщить, что заменить наказанных постельных ей некем.
Что там делают с гонцами, принесшими дурные новости? Кажется ничего хорошего…
Экономка меня словно не услышала, только откинулась на стуле, задумчиво покусывая зажатое в руках зачарованное перо. Потом перевела взгляд на Кайне.
— Помнишь рыжую Ольхен? — брюнетка скривилась, но послушно кивнула. —Командор-то наш тоже называл ее подружкой кажется, Звея, а потом взял и сделал ее своей подружкой. Пришлось нам попотеть, чтобы турнуть профурсетку с теплого места. Так что давай-ка и эту мы с глаз долой отправим в северную часть замка.
— В северные…
Взгляд брюнетки заметался по комнате, словно пытаясь отыскать безопасное место. Я автоматически насторожилась. Конечно, это очень хорошо, что я буду работать без лишних взглядов и вдали от солдат, но реакция Кайне мне не нравилась. Больше того, я сама им не нравилась — ни Кайне, ни экономке, даже замкнутой Гельке я не пришлась по душе. Лине отнеслась ко мне с теплом, но, однако, выставила из кухни сразу же, как появилась возможность. С чего бы им предлагать мне хорошую работу?
— Я бы предпочла остаться на кухне, — сказала я преувеличено вежливо.
Экономка задумчиво меня разглядывала.
— Кухня граничит с солдатской столовой. А тебе, я вижу, неохота попасться паре пьяных солдатиков под вечер, а? В северных покоях нужно навести порядок, уборку сделать, работы там не на один день. Ну?
Мне очень хотелось согласиться, но интуиция меня редко подводила, поэтому я вдохнула поглубже и… не успела ничего сказать.
— Это приказ, — ласково добавила экономка. — Инвентарь тебе выдадут.
Из комнаты я вышла испуганной и оглушенной. Впервые за долгое время моя жизнь мне не принадлежала. Дело было даже не в том, что меня отправили против воли в северное крыло, дело было в том, что я не имела права голоса. Полный контроль над моей жизнью находился в руках других людей. Людей, которым я не нравилась.
Я обняла ладонью горло, словно могла почувствовать собачий поводок, который надел на меня Ленхард. Я не просто вея, я рабыня этого места, этих людей, каждый из которых имеет надо хоть маленькую, но власть надо мной. Меня можно изнасиловать, избить, заставить выполнять неприятные вещи, возможно, даже убить.
— Сюда, вея, — прислуга, встретившая меня у выхода из дверей, тронула меня за рукав и кивнула куда-то вбок.
В сторону маленькой темной дверцы, расположенной рядом с кабинетом экономки.
— Чего натворила-то? — спросила она шепотом.
За дверцей оказалась кладовая. Немолодая, но на удивление симпатичная служанка расторопно вытаскивала из комнатушки аккуратно запакованные артефакты для уборки, сменное белье, коробку с какими-то вещами.
— Ничего, — ответила я таким же шепотом. — Только прибыла сегодня.
Служанка взглянула на меня с сочувствием, но промолчала, но мне была нужна хоть какая-то информация.
— Что за северное крыло, скажи?
Но та, услышав, что я новенькая, тут же замкнулась, сунула мне в руки коробку с вещами и подтолкнула к выходу.
— Пепель… Архард еще не распределили меня, быть может… — попыталась я снова, но даже договорить не успела.
Служанка протащила меня вперед по ухоженному замковому коридору — из простого серого камня, но добротно уложенного, с вкраплениями силовых и защитных амулетов.
— Командор улетел на сутки. «В шестом крыле намечено дельце», — сказала она хмуро, едва завидев пару стражников у выхода.
Те с интересом взглянули на меня, а едва мы со служанкой вышли в дверь, одобрительно засвистели. От унижения я выпрямилась, как спица, и, спорю, покрылась красными пятнами с головы до ног.
Мы явно вышли на задворки. Сквозь мощеный булыжником двор пробивалась травка, по замковым стенам полз мох и сырость, на расстоянии взгляда виднелся отдельной стоящий замок всего в два этажа, но это были два громадных этажа. В три моих роста. По мере приближения к северным покоям, нарастало и недоумение.
Да он же разрушен! То есть, они — покои эти северные — никуда не годились. Обгоревшие стены крупной квадратной крепости плавно перетекали в полуразрушенное основание,
