образом напоролись на собственные клинки, алым месивом падая к ногам бунтаря. Он перешагнул через них, брезгливо морщась, и стал спускаться вниз. Оставшиеся в живых гвардейцы безуспешно стреляли из магольверов: снаряды не попадали в тирана Грегара.
Для хорошего удара нужен хороший замах. Для хорошего магического удара — тоже. Тили ощутила инерционную силу заклятия за несколько минут до того, как от Анджея бы мокрого места не осталось. И мысленно перехватила разящую волшебную стрелу в воздухе, отсылая её обратно, — быстро, аккуратно, без необходимого замаха. Тиран Грегар тяжело пошатнулся, принимая свое же заклятие. Уловив слабину противника, активировался старый маг Верховного Совета Тап Стант, монотонно отсылая несильные, но частые удары. Победа запахла в воздухе паленой от ожогов кожей тирана Грегара, и тут ход битвы изменила женщина.
Ангетта Линк, путаясь в длинных полах ночной кружевной сорочки, бежала вниз, теряя шлепанцы. Она завизжала, увидев окровавленных гвардейцев, охнула при виде мрачно сосредоточенной дочери, машинально попыталась поклониться королю. Ей очень хотелось упасть в обморок, чтобы не видеть всех этих ужасов, но она мужественно пересиливала себя, памятуя о том, что где-то в замке находится её любимый мальчик, и, возможно, он тоже напуган, и ему нужна помощь. Поэтому она стремилась вниз, чтобы найти и защитить свою любовь. А нашла немилосердно цепкие пальцы Грегара на своей шее.
— Дайте мне уйти, — прохрипел еле живой тиран, опираясь на герцогиню. — И она будет жить.
— Да пошел ты, — с ненавистью выдохнул Тап Стант, из последних сил комкая в руках огненный шар.
— Не смейте, — закричала Тили, бросаясь вперед. Анджей крепко ухватил её за талию, прижимая к себе.
— Не стрелять! — приказал он. Ангетта беспомощно плакала, боясь пошевелится. Тап Стант в бессильной ярости бросил огненный шар в стену.
— Это плохое решение, мой король, — сказал он, — тиран Грегар не оставляет заложников в живых. Это мы уже выяснили много лет назад.
— Не стрелять, — прикрикнул Анджей.
Грегар гнусно захихикал, передвигаясь вместе с Ангеттой к окну.
— Мой недобитый мальчик, — сказал он. — Напрасно ты не слушаешь старших. Я действительно не оставляю заложников в живых.
И тогда он сделал три вещи сразу: руками быстро свернул шею Ангетте, ударил магией в короля и Тили и начал превращаться в птицу. Лопнуло стекло, выпуская стервятника, капающего кровью, на свободу. Закричала Тили, которой вдруг стало все равно на летящее на них ядовитое облако. В немыслимом головокружительном кульбите — спасибо, шутовских дел мастер Гримс, — она дотянулась своей ненавистью до улетающей птицы, ухватилась пальцами за крылья, ломая кости, и тянула, тянула магию, пока хватало её волшебного резервуара. Наконец она открыла глаза, снова возвращаясь в разгромленный холл, а стервятник на воле начал терять высоту, не в силах поддерживать полет сломанными крыльями.
Три мага Верховного Совета изо всех сил сдерживали ядовитое облако, не давая ему коснуться короля. Наполненная ворованной магией Тили легко дунула на него, разгоняя яд в клочья. И подошла к лежащей на каменном полу матери, опустилась возле неё на колени, начала гладить неподвижное мертвое лицо.
— Спасибо, мой господин, что вы попытались, — прошептала она, сглатывая слезы.
Анджей опустился рядом с ней на пол, прислонился спиной к холодной стене. Из разбитого окна дуло. Лейб-гвардейцы тихо заговорили, убирая оружие. Тап Стант тяжело дыша поднялся по лестнице к убитым, наклонился над ними. Верховные маги обессиленно полезли в свои напоясные сумки — подпитывать силы волшебными настоями.
— Я не хотел, чтобы ты навсегда потеряла её, — сказал король. — А теперь остались лишь горечь и обида.
— Я лишила его почти всей магии, — ответила Тили. — Тиран Грегар не скоро сможет снова трансформироваться в человека. Если вообще когда-нибудь накопит сил для обратного превращения.
Череда быстрых выстрелов прервала их беседу. Маг Верховного Совета расстрелял из поднятого с лестница магольвера выживших в схватке лейб-гвардейцев и магов.
— Ты рехнулся? — потрясенно спросил его Анджей.
— У меня приказ главы Верховного Совета магов Тмины, — ответил старик. — Никто из них не должен был уйти отсюда живым. Никто не должен был знать о вашей магической несостоятельности.
— Ты обязан был выполнять приказы лишь короля, — яростно ответила Тили. Магольвер в руках Тапа Станта стал вдруг горячим и неотвязчивым. Он сам развернул руку державшего его мага и выстрелил ему в лицо.
— А можно было просто отдать его под трибунал, — скучно сказал король.
— Тогда ему пришлось бы давать показания. И тогда пришлось бы судить и Тмину тоже, — ответила Тили. — Надо связаться с первым министром Симусом Маро, пусть пришлет сюда людей.
— Надо, — согласился король, не шевелясь.
Они еще несколько минут посидели среди мертвых тел, набираясь сил, а потом встали и вышли на улицу. Утро и прибывшая команда застали шута и короля сидящими рядом на крыльце. На их плечи был накинут один широкий плед, и выглядели они усталыми и печальными. И что-то неуловимо одинаковое было в их бледных лицах.
Глава восемнадцатая. Тили принимает гостя
Амулет двигался сам по себе, как живой. А может, он таким и был благодаря искре силы его создателя. Некрасивый юноша с длинным носом грустно смотрел на подвижный амулет у себя на ладони.
— Её звали Фила, и она была самой прекрасной женщиной в мире. Триста лет назад. Я любил ее больше жизни, но магию я любил сильнее их обеих. И когда безумие поглотило меня, Фила ушла.
Тили не было никакого дела до застарелой трагедии полумертвого, полубезумного и получерного мага. Мага, которого официально не существует. Она слушала его вполуха, глядя на костер. Ночь была ясна, а звезды ярки. От огня искрило теплом. Жизнь прекрасна и удивительна. А то, что слезы короткими набегами подступали к глазам, это лишь одиночество. Глупое девчачье чувство.
— Фила спряталась от меня в других телах, да её душа там и застряла. Она и сейчас бродит по земле в чьем-то чужом теле. Когда я отыщу её, мы, наконец, обретем покой.
— Покой? А что там, после смерти?
Ошо не ответил. Он смотрел на амулет, накормленный кровью девственной фрейлины принцессы Анги. Тили тоже молчала, нахохлившись. Разглядывала носки желтых сапожков. Траур не очернил её нарядов — она не понимала, как связаны грусть и цвет тряпок.
Почему тиран Грегар выбрал именно её мать? Потому что Ангетта была глупа и одновременно магически переполнена? Она была очень сильным магом, но ленилась заниматься волшебством, предпочитая отдавать приказания слугам. Магия копилась в ней год за годом, достаточно было прийти и забрать себе эти богатства.
— Ты переполнена магией и одновременно очень слаба, — небрежно заметил
