Айк толком их не слышал, парень заботливо взял из её рук сноп соломы.
— Гаррик, а девица у тебя есть? — полюбопытствовала Эрна. — Гляжу, ты всё один да один… Вот, Сан на тебя поглядывает, не зря постоянно еду вам таскает… Пригляделся бы…
— Да погляди на меня, Эрна, — конюх печально вздохнул, указывая пальцем на изуродованную шрамами щеку. — В детстве с мальчишками подрался да клинком резанули, а потом сюда же и кипяток на себя вылил… — он усмехнулся с грустью. — Да и кто же на такого «красавца» теперь взглянет? Сан? А зачем ей конюх-то? От неё пшеничными лепёшками пахнет, а от меня навозом смердит!
— Ой, не говори глупости, Гаррик! Навоз-то можно отмыть, это грязную душу ни кипятком, ни золой не отчистишь… А на счёт шрамов, так они украшают мужчин! Где ты видал воинов без шрамов? — Эрна тепло по-дружески улыбнулась парню, коснувшись кончиками пальцев его изуродованной щеки.
«К конюху клинья подбивает, может уже и лежала под ним…» — подумал Айк, наблюдавший за ними со стороны. Он поневоле ощутил странную, клокочущую ярость, поднимающуюся с самых глубин души… Какой же пронзительный и звонкий у девицы смех, словно ручеёк, вот только с нежностью она взирает на этого конюха и в изумрудных очах нет ненависти, сейчас они словно искрятся добротой и заботой! Айк поневоле захотел, чтоб Эрна так смотрела на него, без этой дикой злобы… Граф сжал пальцы в кулаки, неужели ревность? Ведь Айку чуждо было это чувство, он привык, что девицы сами искали его внимания и многие не прочь бы и оказаться на его ложе… Но не она… Эрна скорее предпочла бы смерть или грязную работу… И даже сейчас она выглядит счастливой и радостной, взирая на этого конюха!
Айк рыкнул и сжал челюсти, снедаемый лютой злостью и дикой яростью, он поспешно направился в сторону своей башни.
— Дрого! — рявкнул граф, встретив управляющего по пути. — Вели Эрне прийти в мои покои!
Когда скрипнула дверь, и удивлённая девушка нерешительно вошла в комнату, она тут же застыла на пороге, встретившись взглядом со жгучими, полными ненависти очами вальяжно развалившегося в кресле Айка.
— Ты очень плохо вымыла полы, Эрна, — он буквально процедил сквозь зубы, буравя её немигающим взором.
«Чудовище нынче не в духе, и какая его муха укусила?» — подумала девушка, прищурив гневно свои очи.
— Тут чисто, я только что мыла…
— Возьми тряпку да ведро и вымой ещё, особенно тут, — он указал пальцем у подошв своих сапог. — У моих ног… Тут очень грязно, Эрна! — мужчина продолжал неотрывно взирать ей в глаза.
— Ещё чего! — крикнула девушка с нескрываемой злостью, полоснув враждебным взором графа. — Не стану я ползать у твоих ног, чудовище! Пусть кто другой ползает да тебе пол моет, а тут чисто!
В комнате действительно было чисто, ведь Эрна старательно мыла полы, но Айку сейчас нужен был любой повод, чтоб её вновь зацепить, причинить боль, унизить и сломить…
— Кажется, мы уже обсуждали твой выбор… — Айк буквально цедил каждое слово. — Ты выбрала грязную работу, Эрна. Ты предпочла моему ложу навозную яму, и что же? Не желаешь более быть в навозной яме? Мне ты также не особо нужна, а вот моих воинов в казармах вполне сумеешь развлечь, уж многие из них давно об этом мечтают… — Айк резко поднялся с кресла и угрожающе шагнул к Эрне, она в страхе невольно попятилась к двери и мгновенно побледнела, словно полотно.
Граф резким движением схватил Эрну за запястье и потащил её из своих покоев в коридор башни. Пальцы Айка сомкнулись железными кандалами, девушка упиралась и пыталась вырваться, но безрезультатно.
— Отпусти меня, чудовище! Пусти! Будь ты проклят! — кричала отчаянно Эрна, мужчина же продолжал её тащить волоком по ступенькам винтовой лестницы, она спотыкалась, падала, сопротивляясь изо всех сил.
Замковый люд с любопытством взирал, как Айк тащил через весь двор упирающуюся и орущую девушку в сторону казарм, Эрна в какой-то момент попыталась укусить за запястье своего мучителя, но тот резко ухватил её за волосы свободной рукой и отдёрнул, продолжая упорно тащить пленницу за собой.
Приблизившись к одной из построек казарм, граф со всей силы толкнул ногой входную дверь и швырнул запыхавшуюся и дрожащую Эрну внутрь.
— Можете развлечься с девкой! — громко рявкнул Айк. — Делайте с ней, что хотите! — он с грохотом запер снаружи дверь, оставив девушку в помещении казармы.
В этот момент Эрна подумала, что лучше бы её бросили в яму со змеями или на растерзание диким псам… В нос ударил резкий и удушливый запах мужского пота, на неё устремились любопытные липкие и похотливые взгляды воинов. Некоторые из них вальяжно развалились на деревянных грубых лежанках, отдыхая после обеденной трапезы. Несколько человек, столпившись чуть поодаль играли в кости и оживлённо спорили между собой, пытаясь справедливо поделить выигрыш.
— Надо же, рыженькая! Хороший подарочек от нашего господина! — рявкнул огромный воин с засаленными всклоченными волосами, потирая ладони с предвкушением. — Я первый… иди-ка сюда, цыпочка, я тебя приласкаю… — он похотливо взирал на бледную Эрну, облизывая пересохшие губы. Девушка в ужасе попятилась к двери, но мужлан резко рванул её за запястье на себя и рывком впечатал в стену спиной. От него изрядно несло спиртным, а от удушливого запаха немытого тела Эрна ощутила приступ тошноты… Липкий страх на мгновение буквально парализовал её, подобного чувства омерзения она ранее никогда не испытывала. Эрна бы лучше сейчас перерезала себе горло собственноручно… Нет ничего более ужасного, нежели оказаться одной среди ненавистных вражеских воинов, которые судя по взглядам так и норовят разорвать на куски…
— Пусти! Не надо! — её отчаянный крик тонул в громком мужском хохоте.
— Я следующий! — рявкнул кто-то ещё, а огромный потный мужлан грубо прижал Эрну к стене, разрывая с треском на груди ткань её платья.
После того, как Айк захлопнул дверь казармы со двора, он сделал несколько шагов и замер. Из помещения доносился громкий хохот, шумная возня и оживлённые возгласы его воинов, а затем пронзительный визг Эрны… Этот отчаянный крик словно клинком полоснул по сердцу графа, дикая ярость вдруг сменилась какой-то странной болью и ощущением неправильности происходящего… Айк осознал, что сейчас действует не как мудрый управленец, ведь он же лично не приемлет насилия над женщиной, а поступает вопреки здравому смыслу и закону, установленного им же. И этот её отчаянный крик…
Айк с грохотом рванул на себя массивную дверь и буквально влетел в казарму.
— Довольно! — рявкнул граф, мужской хохот тут же затих. — Хватит! Оставь её! — обратился он
