на табурет и с таким удовольствием попивая травяной отвар, словно цедила дорогущее золотистое вино. Выглядела хозяйка борделя свежо и бодро, белая рубашка едва ли не хрустела, сапоги щеголевато блестели, косы аккуратно приглаженными змеями лежали на груди.
— Чего надо, шкура змеиная? — Инан злопамятно прищурилась и приветственно отсалютовала изящной фарфоровой пиалой.
— И тебе здоровья, хозяйка, — едва-едва приподнял уголки губ в улыбке Ссадаши. Хвост хищно ширхнул по полу из стороны в сторону, сам наг осмотрелся. — Дейна к тебе не заглядывала?
— Заглядывала, — не стала таиться Инан и ухмыльнулась. — Забрала вещички и ушла.
— А куда ушла, почтенная?
— А неужто не знаешь?
Подобие улыбки сползло с лица нага, и он с холодной злобой уставился на оборотницу.
— Ба, действительно не знаешь, — со злорадством протянула Инан. — Ну мне-то с чего знать? Кто я такая, чтобы она мне докладывалась?
— Знаешь, — пророчески протянул Ссадаши.
Инан с наслаждением отпила мятного отвара, вежливо кивнула заползшему внутрь наагаришу Делилонису и наконец ответила:
— Знаю. Но тебе говорить не велено.
— Уважаемая, ну что же вы ко мне, как к врагу? — Ссадаши попытался вновь натянуть улыбку на лицо.
— Какую славу оставляешь, так и привечают, — совершенно беззлобно отозвалась Инан. — Нет здесь Дейны. И куда пошла, не знаю. Или не скажу. Ползи отсюда, хвостатый.
— Девчонке грозит опасность, она того гляди в неприятности вляпается по самые уши и загремит на погребальный костёр! — сорвался наагалей и полз вперёд. Вышибалы разом шагнули за ним.
— Ты сперва сам научись без неприятностей обходиться, — снисходительно хмыкнула Инан, — а потом и других учи, охранитель. Послушала, что о тебе в городе говорят. Я в Дардане живу уже седьмой год, и то обо мне столько слухов не ходит, как о тебе за два твоих приезда. Отступись. Вам сейчас спокойнее будет порознь. И за тобой охотятся, и за ней. Здесь и без тебя есть кому о ней позаботиться.
Внутрь мимо вышибал тенями скользнули наги и мигом расползлись в разные стороны, скрывшись в коридорах и на лестнице.
— Пусть обыскивают, — Инан взмахом ладони остановила вышибал.
— Моя милая, — Ссадаши медленно подполз ближе и, склонившись, вцепился когтями в столешницу, — я ведь не один из тех мужчин, которыми ты можешь вертеть так, как тебе будет угодно. Давай договоримся, не читай мне нравоучения и скажи, где сейчас Дейна. Иначе я разнесу твоё заведение к Тёмным.
Красноватые глаза распахнулись, и в них вспыхнул сумасшедший огонь.
Инан подалась вперёд, и в её жёлтых глазах вспыхнул точно такой же огонь.
— А давай, — зловеще подначила она, отставляя пиалу и начиная закатывать рукава. — Разнесём здесь всё щепу, взорвём пол-улицы, принесём в этот пропащий райончик праздник Шального Духа[1]. А затем я всё отстрою и заживу лучше прежнего. Денег у меня хватит на четыре таких дома. Ну же? Чего замер, Змеища? Давай сделаем по-твоему.
Ссадаши зашипел, низко и протяжно. Инан зарычала, глухо и насмешливо.
— Ссадаши, — обеспокоенно окликнул друга наагариш.
Тот лишь яростно мотнул хвостом.
— Хотя бы подумал, кому грозишь, — оборотница фыркнула. — Я вашу хвостатую братию знаю. Ни мне, ни одной из здешних девочек вы и палец не оцарапаете. И не посмеете оставить бедняжек без крыши над головой. А если посмеете, то вам же и расхлёбывать. Так что не надо мне тут угрожать. Заканчивайте обыск и валите.
— Госпожа, — Дел потеснил Ссадаши, — я понимаю ваше разочарование в моём друге. Но девочке действительно грозит серьёзная опасность.
— Я знаю, — зевнув, Инан опять села.
Дел отпихнул вцепившегося в стол Ссадаши, притянул хвостом стул и присел.
— Госпожа Инан, у моего друга сердечная привязанность к Дейне, — тихим доверительным голосом поведал наагариш.
Оборотница, успевшая поднять пиалу и отпить отвар, поперхнулась. И ошалело уставилась на злого и ничего не опровергающего Ссадаши.
— У него это впервые за восемь веков жизни, — в серых глазах нага стояла глубокая печаль.
— Боги… — с ужасом протянула Инан, продолжая с ошарашенно смотреть на злого наагалея.
— Да, это ужас… неожиданно. Но мы все очень за него рады. Всё же любовь — это лучшее, что могло с ним случиться.
— Бедная Дейна, — оторопело пробормотала Инан и вспылила: — Да чем она его зацепила?! Штанами?!
— Госпожа, Дейна очень привлекательная и умная девушка. Ссадаши…
— Вы слухи, которые про него ходят, слышали?! — возмущённо спросила Инан.
— Больше вашего, — не стал отрицать наагариш. — Но я знаю, что это всего лишь слухи.
— Которые он усиленно подтверждает! Дейна знает?
— Он не успел признаться.
— Слава богам! — от души вознесла восхваление Инан.
Ссадаши в негодовании приподнял левую бровь.
— Если восьмисотлетний мужик впервые влюбился, то он скорее всего не влюбился, а помешался, — Инан плеснула в пиалу ещё отвара. — Нечего мотать ребёнку нервы своей любовью. Она ещё жизни не нарадовалась, на кой ей эта восьмивековая древность?
— Вам не нравится Ссадаши, но он лучше, чем кажется. И у него нет в мыслях требовать от Дейны взаимности. Наг не может принудить женщину к любви. Он просто с ума сходит от беспокойства за неё и хочет знать, что у неё всё хорошо.
— Уши мне не крутите, — презрительно фыркнула Инан. — В мыслях нет требовать взаимности? А то я вашу братию не знаю! Приставучие как блохи! Наагариш, у вас ведь не просто так ввели закон, запрещающий принуждать женщину к браку. Почему-то только женщину, о принуждении мужчины ну вот ни слова. Вы так хитро выворачиваетесь, что и ахнуть не успеешь, как окажешься благоверной какого-нибудь змеехвостого. Да про самого наагашейда ходят слухи, что он женился обманом.
— Сама наагашейдиса это отрицает, — мягко отозвался Делилонис.
— Вы мне сейчас глядя в глаза можете сказать, что у вас нет знакомых нагов, которые обзавелись супругами обманом? — насмешливо приподняла брови Инан.
— Могу, — одновременно соврали Ссадаши и Дел, которые не только знали таких нагов, один из них — Вааш — прочёсывал город в поисках Дейны.
— Про вас самого, наагариш, ходят слухи, что вы похитили дочь наагашейда, чтобы жениться на ней.
