— Лучше бы они оставили ее в покое! — прорычал Вулкан. — Ее и без того достаточно унижали, незачем делать все еще хуже.
Вот как? Гера подумала, что это весьма любопытно: ее сын проявляет такой интерес. Невидимая нить огня последовала за девушкой, так что Гера прекрасно видела ее смущение. Вулкан тоже его видел и снова издал гневное гортанное рычание. Хм... он определенно на стороне этой смертной женщины. Геру поразила внезапная мысль. Возможно, как раз в этом и дело? Возможно, Вулкан кажется неспособным полюбить именно потому, что слишком долго был окружен безупречными, совершенными олимпийцами, и это совершенство всегда отвергало его? Может быть, ему просто Нужен кто-то такой же, как он сам, кто-то, кто будет по-настоящему в нем нуждаться? Гера повнимательнее присмотрелась к смертной женщине со странным именем. Та действительно выглядела так, словно в чем-то отчаянно нуждалась. Может ли это оказаться любовью бога огня?
— Что это она делает? — пробормотал Вулкан, глядя на картинку в окружении огня.
Гера увидела, что Пия стоит у раковины, глядя на себя в зеркало, и при этом едва ли не с безумным видом начитывает...
Гера улыбнулась. Да, это дитя умеет читать. Девушка снова и снова повторяла заклинание, которое могла найти только в той книге, что осталась лежать открытой на столе, когда Пия выбежала из зала. Ну разве это не прелестный поворот в уже интересной ситуации? В уме Геры закружились идеи... планы... Будет весьма восхитительно и иронично — если это заклинание действительно свяжет Венеру обязательством оказать помощь, а тогда Вулкан сможет продолжать наблюдение за смертной, так неожиданно захватившей его внимание. В конце концов, свою магическую нить Вулкан отправил именно вслед Венере... О да, это очень интересно...
Когда смертная начала начитывать заклинание с начала, Гера была готова окончательно привести в движение то, чему помогла начаться. Все так же стоя в тени позади Вулкана, богиня сосредоточилась, призывая свою силу королевы богов.
Дитя произнесло:
Удовольствие, радость, восторг и блаженство,
Ох, милая Венера, даруй мне все это...
Гера подняла руку и почувствовала, как божественное тепло возникло на ее ладони, когда она прошептала:
— Тепло очага и дом призываю к тебе. Силой моей божественной магии пусть этот ритуал станет действенным и истинным!
Пия проговорила:
С любовью и надеждой взываю к тебе я,
Сотвори свою магию лишь для меня.
Гера продолжила, посылая к смертной все больше и больше силы, дарованной ей по праву рождения:
— Пусть откроются глаза Вулкана... пусть обновится его сердце, чтобы воплощенная Любовь заплатила наконец-то свой долг и отдала то, что ему причитается.
Пия, закрыв глаза, с жаром произнесла последние слова заклинания:
Прекрасная Венера, будь благословенна!
Счастье в любви и восторг экстаза —
Вот что я прошу даровать мне.
И почти в то же самое мгновение Гера завершила чары связи, послав невидимую силу прямо в ту нить, что протянулась от Олимпа к Талсе.
— По моему велению прислушайся к Пие! Свяжи обязательством Венеру и пусть она окажется привязаной к Талсе до тех пор, пока истинная любовь не освободит нашу смертную!
И тут Гера почувствовала такое измождение от чрезмерного использования силы, что даже пошатнулась. Вулкан оглянулся через плечо, и картина в огне заколебалась, а потом исчезла.
— Матушка? Я не слышал, когда ты пришла.
Гера сумела скрыть необычную слабость и то, что она давно уже подслушивает, хмуро посмотрев на подол своего белого шелкового наряда.
— Похоже, я зацепилась новым платьем за колючки. Вулкан, дорогой, ты не мог бы сделать спуск в твои владения немножко менее диким и не таким крутым?
— Матушка, этот спуск и должен быть крутым. А тебе надо было послать за мной какую-нибудь Нимфу.
Он налил Гере вина и, утешая богиню, не заметил, что подол ее платья ничуть не поврежден, а улыбка уж слишком самодовольна.
— Бедная смертная! Мне страшно за нее, — сказала Венера, провожая взглядом женщину, испустившую чудовищную отрыжку.
— У нее невероятно плохие волосы, — решила Персефона.
— Ну, не так уж они и плохи. Густые и волнистые, просто она не умеет за ними ухаживать.
— Ой, не надо! Они слишком сильно вьются и вообще ужасны. А что ты скажешь о ее одежде? — Персефона содрогнулась. — Как вообще некоторые женщины могут надевать такие мешковатые штаны и футболки с чудовищными картинками, совершенно не понимаю!
— Ей просто нужно немножко помочь. — Венера сделала очередной глоток мартини. — А знаешь, я могу это сделать!
— О чем это ты говоришь?
— О той бедной смертной с плохими волосами. Я могу ей помочь.
Венера с воодушевлением кивнула и быстро заговорила, не дав Персефоне возразить:
— Я в восторге от этого мира, я хочу сказать, от этого города. Здесь куда меньше уныния и банальности, чем, скажем, в Трое. Я уверена меня весьма освежит и взбодрит, если я предложу кому-нибудь из смертных мою особую защиту.
— Здесь есть общественная служба помощи по телефону, и я могу отвести тебя туда, если тебе хочется помогать простым людям... — начала было Персефона, однако Венера тут же ее перебила.
— Нет, нет! Это слишком обобщенно, безлико. Подумай-ка! Представь, что людям будет давать советы, Помогать и поучать сама богиня любви! Как счастливы должны быть такие смертные!
— Да, если забыть о том, что они не будут знать, с кем говорят.
— Ну, ты уж слишком мрачно мыслишь.
— Ничуть, — терпеливо объяснила Персефона. — Я просто говорю правду. Здесь ты не богиня. Ты просто прекрасная, желанная женщина, И тебя будут всего лишь обижать, как эту невезучую девушку, если ты начнешь давать непрошеные советы.
Венера вздохнула.
— Ладно. Я поняла. Но если кто-нибудь попросит моего совета, я буду бесконечно счастлива помочь! Это куда веселее, чем иметь дело с твердолобой Анаксаретой или жутко неприятной Психеей.
Персефона пожала плечами.
— Ну, если кто-нибудь действительно попросит у тебя совета, не вижу беды, если ты его дашь.
— Значит, мы договорились. Как будто воплощенная Любовь вообще может вмешаться туда, где ее не ждали!
Персефона раскрыла глаза во всю ширь.
— Слушай, я вроде не ошибаюсь, дамская комната где-то вон там? — с невинным видом спросила Венера, делая неопределенный жест в сторону бара.
— Да, нужно зайти за ту бархатную занавеску. Но поспеши, нам пора идти. Я только что вспомнила, что обещала матери появиться сегодня вечером в Элизиуме. Ты ведь знаешь, нельзя пропускать великий праздник Элизианских мистерий... — Персефона передразнила царственную Деметру, допила мартини и помахала рукой Дженни, прося принести счет.
