– Это Всадник, – авторитетно заявил Бенька, указав куда-то пальцем. – Сейчас, наверное, ещё нет полуночи. Значит, север там, – он снова ткнул пальцем в небо.
– Ага, – сказал Алёха.
А что он мог ещё ответить? Что с того, что они знают, где север? Вот ему бы в десять лет сказали где-нибудь в лесу, мол, север там. И что? Можно подумать, это помогло бы.
– Я думаю, что нам туда, – решительно сказал Бенька, показывая куда-то… не совсем на север.
Так… если на компасе север сверху – снизу юг, а слева запад. Вот туда пацан и показал. И, поскольку Алёха не имел ни малейшего понятия о том, куда идти, он повторил:
– Ага. – И все-таки спросил: – А почему мы не пойдем по тропинке?
Бенька поглядел на него как-то расстроенно и снисходительно, вздохнул очень по-взрослому и зашагал вперёд, чуть выставив перед собою руки – словно собрался боксировать. Однако удивлялся Алёха недолго: очень быстро он сообразил, что Бенька это сделал, чтобы ветки разводить. Удобно! Интересно, откуда он об этом знает? Кто его учил и для чего?
– Я вспомнил карту, – наконец соизволил объясниться Бенька. – Не уверен, что правильно. Но если правильно, то где-то здесь должны быть хутора…
Алёхе очень хотелось задать вопрос, за каким лыром Бенька зазубривал карты. Особенно карты леса. Даже если тут шла война, во-первых, Бенька ребенок, во-вторых…
Что «во-вторых», Алёха даже не стал додумывать. А что, если здесь действительно идет война, а бабка Беньки на одной из сторон, а может, она шпионка, а Бенька – такой малолетний… разведчик? И он отказался работать на бабку?
Алёха хмыкнул. «Я так до Битвы Семи Королевств додумаюсь...»
Поэтому они молча шли по лесу, иногда только останавливаясь, пока Бенька глядел на небо и пытался разглядеть звёзды в просветах между тучами. Алёха постепенно заскучал. Идти было больно: мышцы и суставы ныли, но в остальном вполне удобно. Кусты пропали, но и травы здесь не было – вместо неё землю покрывал толстый мягкий мох, нога в котором утопала почти по щиколотку. Идёшь как по такому специальному покрытию… нет, надо, надо будет записаться в зал. По возвращению. А то мальчишка вон шагает бодро, быстро – а Алёха может думать лишь о том, когда же они наконец придут… и, кстати, куда именно?
– Долго нам до этого хутора? – спросил он со стоном.
– Часа два еще, – отозвался Бенька, и Алёха чуть не заорал от досады. Да он сдохнет, пока дойдет! – А потом… я тут подумал, надо будет купить лошадь. И доехать до обители.
– Какой обители? – удивился Алёха.
– Обители Видящих Сестер. Там жила моя мать, пока не стала… женой отца. Там безопасно.
Алёха подумал, что вряд ли. Если эти Сестры – как монахини, то мужчинам, может, туда хода и нет, а вот бабке…
– Тебе бы, может, лучше… я не знаю, к королю? – предложил Алёха. – Ну, в общем, король же у вас тут есть? Если придешь к нему на прием… э-э… в смысле, на аудиенцию, скажешь, что…
Бенька оглянулся и смотрел на Алёху, пока тот пытался донести до него логичную мысль о том, что защиту стоит искать у самого могущественного человека. Ведь есть же такой человек? И выражение лица мальчишки менялось от еле сдерживаемого смеха до какого-то понимания. Но какого именно понимания и чего, Алёха так и не узнал.
– Никто не может войти в обитель, – очень спокойно ответил Бенька, когда Алёха замолчал, – пока настоятельница не позволит. Может быть, мне она разрешит, – добавил он, и голос его чуть дрогнул. – Никто не осмелится гневить Всевидящих.
Алёха решил не спорить. Ну мало ли, какие там отношения у Бенькиной бабки с местным королем…
Алёха подумал, что пока задавать вопросы не стоит. Потому что – чем ему ответ поможет? Разве напугает только, а зачем ему ещё пугаться? Он пообещал себе, что никаких ужастиков смотреть не станет долго. И «Игра престолов» подождет, тем более что говорили – восьмой сезон все равно слитый...
Бенька поглядел-поглядел на Алёху, хмыкнул, словно умудренный богатым жизненным опытом, развернулся и опять пошёл вперёд.
– Только я не знаю, где обитель искать, – пожаловался Бенька. – Примерно очень. Надо спрашивать.
– Спросим, – пообещал Алёха. Ему хотелось спать и есть, а главное – не двигаться. Вот просто лечь и не шевелиться – и, может быть, тогда у него не будет болеть всё. Ну, или будет, но не настолько сильно.
Лес кончился как-то совершенно неожиданно: вот сейчас он был, потом впереди показался просвет, а затем деревья кончились, и Алёха с Бенькой увидели перед собой большое поле, за которым стоял домик, а рядом несколько сараюшек поменьше.
– Хутор, – сказал Бенька, обернулся и как-то неуверенно поглядел на Алёху. Он и сам, казалось, удивился, что они так быстро дошли.
– Идём! – решительно скомандовал Алёха. А потом спросил: – У тебя арги-то ещё остались?
– Да, – Бенька сунул руку в карман и достал оттуда какой-то мешочек.
– Вот, – обрадовался Алёха. – Заплатим им и там переночуем.
– Ты старше, – подумав, сказал Бенька и протянул ему мешочек. – Обычно платят старшие.
Алёха взял, конечно. Тот оказался довольно увесистым – как полный мелочи карман. Глупый всё-таки Бенька, думал Алёха, пока они через поле, поросшее какими-то высокими и жёсткими стеблями с метёлками наверху, шли к дому. А что если Алёха сейчас деньги заберёт да убежит? Разве можно так? Хотя он ведь и так знал, что у Беньки деньги есть. Мог бы отобрать… Но всё равно, так разве делают?
– А они нас пустят? – спросил с сомнением Алёха, когда они подошли к дому. Большой, сложенный из светлого камня и неоштукатуренный, он выглядел богато и солидно. Крыльца толком не было – к двери вели две невысокие широкие ступени, у которых стоял высокий тонкий столб. Каменный, похоже.
Света в окнах не было. Неудивительно: видно, во всех деревнях ложатся рано.
– Там спят все, – сказал Алёха, поморщившись. – Неудобно как-то…
Бенька глянул удивлённо и, поднявшись по ступенькам, уверенно и требовательно постучал в дверь, в верхней части которой было маленькое зарешеченное и закрытое сейчас окошко.
Некоторое время внутри было тихо, а затем за дверью раздались шаги, окошко распахнулось, и мужской голос спросил:
– Вы что здесь?
– Мы ищем крова, – громко ответил Бенька. Мужик смотрел на Алёху, а тот не знал, что сказать. Беньке снова пришлось отдуваться: – Лошадь переломалась, нам надо переночевать.
– По ночам тут кто хочешь ноги переломает, – сказал мужик. Что-то щёлкнуло и раздался скрежет. Дверь открылась, и высокий худой мужик в длинной, до пола, рубахе – ну, не платье же это было! – велел им: – Заходите.
– Долгой жизни этому дому и людям в нём, – солидно сказал Бенька и только потом переступил порог. И прибавил: – Спасибо.
– Долгой жизни этому дому и людям в нём, – повторил Алёха, чувствуя себя довольно глупо.
Мужик при этом обалдело на него уставился – будто лошадь с ним заговорила. Алёха протиснулся мимо мужика и тоже вошел.
Внутри было совсем темно, но, кажется, достаточно просторно.
– Амарек я, – представился хозяин, ведя их куда-то вглубь дома. – Вы же голодные, наверное.
– Мы вас отблагодарим за гостеприимство, – сказал Бенька. – Серебром.
Алёха едва удержался, чтобы не отвесить ему подзатыльник. Разве можно говорить, что у тебя есть деньги? А что, если их тут ночью и прибьют? Но было уже поздно – пришлось кивнуть и подтвердить:
– Мы вам заплатим, да.
Почему-то Бенька быстро обернулся и, хотя в темноте выражение его лица было невозможно разглядеть, сделанный им жест отчётливо свидетельствовал о его сомнениях в умственной полноценности Алёхи.
– У нас тут не постоялый двор, – Амарек почему-то оскорбился.
– Он слуга и немощен головой, – быстро сказал Бенька, добавив всё-таки: – Немного. Он не хотел тебя обидеть.
Алёхе оставалось лишь глазами хлопать. Что он сказал-то такого? Повторил ведь всё за Бенькой!
– Я Карш, – представился Бенька с достоинством, и Алёха вообще язык проглотил. – А слугу Алохом кличут.
