— Эй, вот не надо, — возмущается Василий, прижимаясь теснее и горячо дыша мне в ухо. — К слову говоря, она уже спрашивала, когда ты придешь с ней познакомиться.
— Что?!
Все началось пару часов назад. Место для ритуала я выбирала тщательно, дабы не наткнуться случайным образом ни на кого из жителей кладбища или местных подростков, обожающих щекотать себе нервы прогулками по темному лесу. На опушке, где стоял жертвенный камень, притащенный какой-то группой сатанистов, было идеально призывать демона. Во-первых, в случае чего можно было затеряться в соснах. Во-вторых, эти любители поклоняться языческим богам заботливо повбивали в землю колышки для удобства связывания жертвы и даже изрядно накачали камень нужной энергетикой своей веры.
Вася же кривил губки как девица на выданье и одергивал свою церковную черную рясу, тыча пальцем в бурые пятна на серой поверхности камня. За нарядом пришлось заехать к нему домой. По мнению Шумского, он отлично вписывался в ритуал и прямо кричал о его святости на весь Урюпинск одним своим видом. Спорить я не стала. Только нервно постукивала пальцем по циферблату наручных часов, пока Василий выискивал в горах одежды это пожеванное и побитое молью сукно.
— А тут точно можно лежать? — задал еще один дурацкий вопрос диакон, рассматривая застарелые пятна крови.
Ну да, а вы как думали? Сатанисты любили приносить жертвы. Курица там, крыса. Стоят, ручки к небу тянут, а у главного жреца нож в руке дрожит, особенно когда ты злая и мрачная с лопатой наперевес идешь с ними здороваться.
— Шумский, не беси, — рычу, воткнув лопату в землю и пнув мелкий камушек, потоптав зеленую траву и вглядываясь в темнеющее небо. — Ложись и изображай девственницу!
— Ну блин, я так не могу, — заныл этот скромник, тяжело вздыхая и пристраивая пятую точку на жертвенный камень. — Скажи что-нибудь ободряющее.
— Например?
— Вася, я люблю тебя и буду защищать твою честь от злого демона, — прикладывает ладонь к груди, закатывая глаза.
— Пф-ф, — фыркаю, хватаясь за лопату и замахиваясь ею на хихикающего диакона. — Ложись давай. Буду тебя жертве предавать.
— И даже не поцелуешь на прощание? — хихикая, потянулся ручонками ко мне, вновь воздействуя странным образом на мой гормональный фон.
Не понимаю, что происходит. Хочется лопатку бросить и скакнуть бодрой влюбленной козой к этому мужчине, чей образ уже видится в ином свете. Вот уже передо мной не вчерашний тощий ботан в очках, а невероятно красивый мужчина со статью и претензией на рыцарство.
Тьфу, тьфу, что-то тут нечисто. Надо бы все-таки провериться на наличие в организме любовного зелья.
— Укладывайся, смертный, — огрызаюсь я, шлепнув его по пальцам.
На какое-то мгновение он успевает перехватить мою руку и притянуть к себе, обнимая за талию. Воздух одним толчком выносит из легких вместе со всеми мыслями в голове. Как ни крути, а Вася правда изменился. В плечах стал шире, сильнее хватка. И взгляд — он совсем другой. В глубине есть что-то, чего раньше я никогда не замечала. Может, мне просто кажется из-за всей этой таинственной истории, связанной с Хаосом.
Непроизвольно рука дрогнула, и я потянулась к каштановым волосам. Шумский даже глаза закрыл, мурлыкнув тихо, а его магия свистом отозвалась на ласку. Я наклонилась к его губам, чуть опустив ресницы и хрипло выдохнула:
— Точно отдам тебя демону. Бесишь неимоверно.
— Но ведь тебе это нравится, правда? — отзывается Василий, чуть поведя головой и кончиком носа соприкоснувшись с моим.
Он тянется куда-то мне за спину. Магия звука колеблет воздух вокруг, и через секунду, точно домашний зверек, тетраграмматон оказывается в его руке. Прикосновение губ совсем слабое, однако из-за тихого посвистывания и общих ощущений я не слышу щелчка разблокировки, стоит Васе нажать кнопку.
— Надо торопиться. Не успеем, — выдыхает он хрипло, проведя языком по губам и тяжело сглатывая. Взгляд Васи посветлел, его дар сейчас в активной фазе, а тетраграмматон поднимается в воздух и зависает, готовый в любой момент выплеснуть потоки магии на волю.
— Ага, — отзываюсь тихо, отступая на шаг и хватаясь за лопату.
Увеселительный дом какой-то. Еще не хватало влюбиться в Шумского!
Самое ужасное в любом призыве демона — вычерчивать пентаграммы на сухой земле и смотреть, чтобы ни одна свеча не потухла от порыва ветра. Хорошо демонологам, они могут призывать духов и бесов пустоты благодаря дару, вступая с ними в слияние разума. А мы бегай с магическим мелом вокруг, изрисовывай жертвенный камень, руки задирай, читай зубодробительные заклятия.
Для своего ритуала я выбрала демона попроще — Бельфегора. Демон среднего порядка, способный воздействовать ментально. Для боя слаб, а вот для нашего общего дела в самый раз подходит. Его когда-то мой наставник призывал, когда ему нужна была его кровь, дабы войти в межпространство и отыскать там заблудшую душу какого-то чиновника. Не самое приятное занятие, зато обходит все законы магии. Сама я никогда демона до сегодня не призывала и понятия не имела, как его связывать да изгонять обратно. Но ведь… Книжка «Демонология для чайников» должна помочь?
Ладно, это очень халатно. Но приличный русский некромант любит слово «авось» и никогда не читает инструкции. У нас все с душой и через всеми известное место.
— А в чем заключается сила зелья расширения сознания? — поинтересовался Шумский, подергивая привязанными к колышкам запястьями, пока я, высунув язык, чертила очередной знак на поверхности камня.
Слабый ветерок пошевелил мои волосы, гоняя травинки, отчего пришлось отвлечься и проверить, не потухли ли зажженные черные свечки, расставленные по кругу за магическим щитом. Его слабый голубоватый отсвет почти не искажал пространство вокруг, поэтому я могла спокойно видеть свой криво сделанный алтарь: свечки по кругу, где-то в траве круг мелом нарисован. И посыпан солью, дабы демона сдержать, пока я буду его магически связывать.
Идеально.
— Входишь в межпространство, главное, четко знать, зачем идешь, — отвечаю, недовольно пыхтя и выискивая в кармане джинсов выписанное заклятие призыва, которое нашла у себя в закромах родины — от наставника.
— Можно нарушить временные рамки и попытаться увидеть прошлое. Не все, конечно, иначе было бы просто. Но обычная магия такой возможно не даст, законы же.
— То есть можно увидеть преступника или момент кражи? — заинтересованно приподнял голову Вася, сверкнув взглядом. — А найти мощи?
— Можно попытаться, но это сложнее. Проще кражу увидеть, так хотя бы будем знать, как преступники обошли вашу защиту.
Он замолкает, а я пробегаюсь взглядом по криво написанным строчкам. Вот правильно бабуля меня в детстве ругала за почерк: это «инморда» или «инморта»? Значения разные, сейчас как колдану и подниму полкладбища в военном положении. Одна Надежда Сергеевна чего стоит, она при жизни дура была, а уж после смерти совсем невыносимой стала. И уходить никак не желает, на земле ей нравится в Родительский день приходить к родственникам и выносить им мозг.
Хватаю лопату и шагаю к краю щита, проходя через него и ощущая покалывание на коже от воздействия защитной магии. Шумский там что-то кричит, но я не реагирую. Любому призыву нужна малая жертва, так что сегодня страдать будут моя рука и магия. Вонзаю лопату в землю прямо в середине круга, видя, как загораются символы. Дар отзывается, медленно отдавая энергию артефакту. Любимым перочинным ножом делаю надрез вдоль на запястье, задрав рукав черной худи, выдыхая, пока капает кровь:
— Эуфас Мета хим, фругативи эт апеллави инморта, Бельфегор!
Первые несколько минут стоит гробовая тишина. Я даже приоткрываю глаз и задумчиво смотрю на любимую лопату, чьи символы продолжали отсвечивать в темноте, пока моя кровь орошала пентаграмму. Неужели накосячила? Вроде бы все условия выполнены: жертва лежит, демон ее почувствует, откликаясь на призыв.
Стоит только подумать, как земля под ногами начинает мелко дрожать.
