Мамочки родные! Лицо запылало пуще прежнего, будто меня только что отстегали по нему крапивой. Я уцепилась в одеяло и подтянула его до самого подбородка, хотя и так спала в плотной пижаме.
— Ты! То есть вы! — задыхалась я от возмущения. — Да как…
— Знаешь, я очень удивился, когда увидел себя в твоем сне, — говорил он, качая головой и потирая небритый подбородок. Очень сексуально-колюче небритый. Я собралась было начать кричать и ругаться, но прикусила язык — в общем салоне нашу ссору будет прекрасно слышно. Поэтому я перешла на гневный шепот.
— Да мало ли что могло присниться! — меня колотило от злости и смущения. Лежавший рядом Мурёныш сонно смотрел то на меня, то на Баса, ничего не понимая.
— Тогда почему ты сейчас паникуешь? — он склонился ближе, поставил руку на подушку за моей спиной, и меня будто магнитом потянуло преодолеть оставшееся между нами мизерное расстояние. — Боишься, что я сейчас продолжу с того момента, на котором остановился во сне?
Уши вспыхнули жаром. Сердце загрохотало, подпрыгивая аж до горла. Двинуть наглеца надо! В обнаженную грудь, в нос, да куда-нибудь! А пальцы как стиснули мертвой хваткой одеяло, так и не разжать их.
На спасение пришел Мурёшныш — сладко зевнул, потянулся и решил к нам присоединиться. Нагло потоптался по моим ногам, и вдруг лизнул щеку Баса.
— Мать твою мяу! — скривился он, отталкивая зверя. Видимо, щетина пришлась пуме по вкусу — привычнее, чем голая кожа, и Мурёныш атаковал Баса шершавым языком.
Я прыснула со смеху, наблюдая, как взрослый мужчина морщится и кривится от приступа нежности моего хищника, не отшвырнет, не гаркнет, а вяло отталкивает от себя настойчивое создание, и тоже расплывается в улыбке.
Мой ласковый зверь растопит сердечко любого — даже самого жестокого тирана. Я с умилением наблюдала за ними и купалась в волнах радости и тепла.
— Мур, Мурёныш, перестань его вылизывать, — потянула я за ошейник, и пумыч переключился на меня. Смачно прошелся мокрым шершавым языком по подбородку, вызывая новый приступ смеха. Бас протер лицо одеялом и с широкой улыбкой почесал Мурёнышу шею.
Вежливый стук в дверь встрепенул нас.
— Что? — Бас с недовольным видом потянулся к часам на тумбе.
— Нам придется усыпить пуму, — донесся голос Якоба. — Тот частный аэропорт, в котором у меня есть связи и где мы собирались сесть, замело снегом. Летим прямо в аэропорт Лондона. Там возникнут проблемы, если попробуем провести дикое животное в клетке.
Я похолодела от ужаса.
— Что значит усыпить?! — выкрикнула в деревянную дверь, прижимая к себе сорок килограмм мурлыкающего счастья. Любого порву за моего малыша.
Якоб цокнул языком так громко, что сюда слышно было.
— Снотворного дать! — раздраженно ответил. — И засунуть в чемодан. Повезет — пронесем вместе с багажом.
Сколько можно животное пичкать снотворным?! У него и так со здоровьем есть небольшие проблемы. Я вздохнула и погладила любимое чудо.
— Мря! — Мурёныш принялся бодать меня и еще громче мурлыкать.
— Прилетим и покушаем, мое солнышко.
Лондон — это шанс на свободу. В Великобритании хорошая полиция и, что немаловажно, говорит по-английски. В Испании мне было бы труднее.
Вся подготовка и посадка прошла как на иголках. Я от волнения едва не теряла сознание, из последних сил старалась держать невозмутимый вид. А Бас все равно заметил и поинтересовался, что со мной.
“Месячные!” — буркнула я. Волшебное слово сразу помогает избавиться от лишнего мужского внимания, будто огромный транспарант с надписью “Не трогать!”.
В аэропорту люди сплывались в одну копошащуюся массу. Как там Мурёныш в чемодане? Не задохнулся? Не уронят ли они его случайно, несмотря на наклейку со значком “хрупкий предмет”? Холодный пот стекал по спине, руки подрагивали. К кому обратиться за помощью? Бас крепко держал мое запястье — крепче самых прочных кандалов.
Я столько планировала побег, жила надеждой, и… не смогла. Не решилась. Раз только открыла рот, собираясь закричать: “Помогите, меня держат в плену!” Но язык онемел.
Честно признаться, я дико боялась гнева Баса. Он ведь сотрет меня в порошок, если я попытаюсь сбежать и облажаюсь. Я не имею права дать маху.
Пока старалась собраться с духом, шанс на побег ускользнул. Мы подошли к арендованным джипам и принялись загружать в них багаж. Бас осторожно положил чемодан с пумой на задние сидения, приоткрыл замок, проверил животное и кивком головы указал на салон. Я послушно залезла внутрь.
Я думала, что я сильная. Но я трусиха… Слезы жгли под ресницами и душили горло плотными веревками.
— Бас, давай раз мы тут, заберем по дороге Лауру? — подошла Афина. — Я ей написала — она как раз заканчивает работу.
Кто такая Лаура? Бывшая уже решила подсунуть боссу замену мне?
— Хорошо. Герман! — крикнул он к другой машине. — Езжай с ребятами сразу в арендованный особняк — мы догоним.
Афина упрямо меня игнорировала, будто я стала пустым местом. И отлично. Они с Басом сели на передние сидения и дружески переговаривались, пока я поглаживала спящего Мурёныша и поглядывала за окно.
Лондон — город потрясающей красоты. И тонкий пушистый слой снега сделал его только краше. Белые хлопья умиротворяюще падали с неба. Но я не испытывала ни грамма восторга, проклинала себя за слабость, пыталась не разрыдаться. Что делать дальше? Не хочу больше надеяться на свою смелость, которая, когда критично нужно, трусливо дала деру.
Невысокие дома жались друг к другу, создавая длинные ряды архитектурного великолепия. Забраться бы на второй этаж красного автобуса, забыть обо всем и восхищаться городом, прилипнув к окну. Я проводила улицы тоскливым взглядом, будто они могли рассказать, как спастись, но почему-то молчали.
Скоро мы вырулили к бизнес-центру — и стеклянные высотки взмыли к облакам. А через минут двадцать заехали в ничем особо не приметный рабочий район с офисами, низкими постройками и магазинчиками.
— Останови здесь, — махнула рукой Афина. — Лаура чего-то трубку не берет. Заскочу к ней и вытащу за шкирки.
Девушка выпорхнула из джипа и, хлопнув дверью, помчалась к серому зданию. Мы с Басом остались наедине. Я упрямо не смотрела на него, чтобы не вспоминать, как он во сне целовал мое обнаженное тело. Он все ближе к своей цели.
Взгляд зацепился за синюю табличку на первом этаже здания с надписью “Pharmacy”. Мысли стремительно завертелись вокруг озарившей идеи. Бас не глушил мотор — работала печка, на улице холодно. Я сглотнула вязкую слюну. Давай, Диана. Сделай это.
— Это… у меня что-то живот разболелся, ну, понимаете… — пробормотала я мученическим голосом. — Раз мы остановились, можно вас попросить взять в аптеке ибупрофен?
— Больше ничего не нужно? — Он обернулся и осмотрел меня беспокойным взглядом. Я вяло покачала головой и для пущей убедительности сморщилась, будто от боли. Лезвия кромсали нервы — я дико рисковала. Старалась не кинуть даже короткий взгляд на ключ зажигания. Ничем себя не выдала, пока Бас выбрался из джипа, захлопнул дверь и зашагал к аптеке. Идти всего пятнадцать метров, температура около нуля, и он, естественно, не забрал ключи.
Я давно не водила машину, я не получала права, я никогда не ездила по дорогам с левосторонним движением. Плевать! На адреналине я резво перебралась на сидение водителя и дала по газам.
Пульс грохотал в висках. Я вцепилась в руль дрожащими пальцами. Какая-то дичайшая эйфория мешалась со страхом во взрывоопасный коктейль, и я с его помощью ловила каждое движение в радиусе ста метров. Руки вспомнили, как водить, я ехала осторожно. Небыстро, но и сорока миль в час достаточно, чтобы оторваться от того, кто вообще не на машине, и затеряться в улочках.
Мне нужен полицейский участок. И побыстрее. Но как его найти? GPS в моем телефоне выключили, а как пользоваться штукой на приборной панели, я не знала. Разбираться некогда. В машине среди вещей может быть жучок — и Басу стоит просто поймать такси, чтобы меня догнать. Нужно успеть попасть к полицейским раньше.
