Она занесла вторую руку над младенцем и погрузила её прямо в маленькую грудку. Ребёнок заплакал, а я вдруг ощутила, как мою грудь буквально разрывает на части.
Богиня вытащила руку из груди ребенка, вытягивая следом и нити светлой силы. Ребенок плакал от боли, но Богиня не останавливалась, пока ребенок не замер, синея на глазах.
— Лови, еретичка, — она сошла с камня, подошла к Верховной и протянула ей тело ребенка. — Теперь всё на своих местах — темная ведьма и её ребёнок, у которого больше нет светлых сил. Тебе же, божок, я советую лучше обучить своих жриц поклонению. До встречи.
Богиня хлопнула в ладоши над головой и исчезла. А верховная с ужасом упала на колени, сжимая крохотное безжизненное тельце.
— Темный Бог! — взвыла она, поднимая голову вверх, туда, где в оцепенении стоял Бог. — Спаси моего ребёнка! Спаси мою дочь! Она не виновата в нашей ссоре с Богиней!
Бог медленно подошел к Верховной, склонился над ней, и положил ладонь на грудь ребенка.
И именно в этот момент боль в моей грудь потеплела и медленно растворилась.
— Не ты виновата в ссоре с Богиней, а её жизненные ценности. Вера в Светлую Богиню, которая всегда оставалась мудрой, независимо от ситуации, пошатнулась после последних изменений в правилах семейных ценностей.
— Я не готова принимать эти ценности! — воскликнула Верховная, вытирая ладонями слезы со щек. — Я ушла от мужа именно поэтому! Я не хочу терпеть такое отношение!
— Успокойся, — Бог погладил Верховную по голове, — Тебе не нужно больше этого делать. Я буду защищать тебя и твой круг. Но ты должна пообещать мне.
— Что? — женщина прижимала к себе ребенка, который обнял ей за шею.
— Ты создашь ковен, который будет принимать к себе женщин, которые пострадали от влияния веры в Триединую Богиню. Я постараюсь направлять их к тебе разными способами, и буду защищать твою дочь, как свою, — он улыбнулся, рассматривая женщину и ребенка. — Она теперь наполовину состоит из моей Тьмы. Но ты не сможешь вырастить её, иначе судьба, предначертанная ей, не сможет свершиться.
Верховная подняла ребенка на руках, рассматривая в свете факелов.
— Я всегда буду тебя любить, Гликерия. И всегда буду ждать тебя здесь.
Бог поднялся и посмотрел в упор прямо мне в глаза.
Мне, которая смотрела на всё происходящее со стороны.
И я поняла, что именно в тот момент моя судьба изменилась, и изменилась кардинально.
***
Ближайшее крупное святилище Богини находилось в соседнем городе. В городке под названием Стагиль, где я теперь поселилась, тоже было святилище, но совсем крохотное.
Утром, после пробуждения, пока я одевалась и завтракала, все размышляла — отправиться в большое святилище или достаточно стагильского?
Уголёк был молчалив, будто и он видел страшный сон про своё прошлое.
— Иди в местный храм, Гли, — пробормотал он, когда я уже натягивала куртку. — Не заслужила эта Богиня стольких трудов.
Я кивнула, мысленно соглашаясь.
После того, что я увидела во сне, мне хотелось содрать кожу со своего запястья, лишь бы избавиться от золотой полоски, связывающей меня с Лукой.
— Не нервничай, хозяюшка, всё будет так, как нужно. Я думаю, Богиня не будет сопротивляться.
Кота я оставила дома. Кто его знает, эту Светлую Богиню. Неадекватная она какая-то.
Топая через лесок, прямо в центр городишки, я вспоминала с какой ненавистью Богиня смотрела на Верховную, с каким упоением вытягивала светлые силы из моей груди.
Ужасная женщина, даром что Богиня.
Я очень плохо знала правила почитания Богини, не знала, по каким правилам живут люди в её вере, потому что дома папа никогда не обсуждал это, а в мою бытность в Тыштах я почти не сталкивалась с людьми веры в Триединую.
Вообще, считалось, по крайней мере раньше, что сама Богиня очень добрая и справедливая, мудра и нежна, образец добродетели. Если бы я не увидела то, что произошло, я бы продолжала думать, что Богиня — прекрасный цветок, сотканный из света и любви.
Святилище было небольшим, сложенным из светлого крупного необработанного камня, видимо с каменоломен. Купол был не очень широким, здание больше напоминало часовню или молельню, чем храм.
Трижды поклонишись, я вошла. Всё было практически также, как и в валедском святилище, где я выходила замуж, но только зал был меньше, скамеек было тоже меньше.
— Зачем ты пришла сюда? — этот голос я не спутаю ни с одним в мире.
— Лука, — я кивнула ему, и пошла по проходу дальше. Он сидел почти в конце ряда скамеек, у входа.
— Гли, — он догнал меня и схватил за руку. — Не делай этого, Гли.
Он засучил рукав моей крутки, обнажая запястье, где сиял золотой тонкий обруч истинных.
— Гли, — он с мольбой смотрел мне в глаза, словно побитая собака. — Я люблю тебя, очень люблю. Если ты уберешь браслеты, мы не будем связаны, и станем никем друг другу. Гли!
— Интересно, ты думал об этом, когда укладывал в постель Милаву? — я улыбнулась. — Оставь это, Лука. Я не знаю как, каким образом ты сможешь исправить ситуацию. Но если ты…
Я не успела договорить.
— Очень хорошо, что вы оба здесь. Ты, вероятно, пришла ко мне, ведьма, — у алтаря появилась женщина, моложе той, что я видела во сне сегодня ночью. — Это я, ты не ошибаешься.
Она была также стройна, светловолоса, но совсем юна, возможно только вступила в возраст созревания.
— Лука, дитя мое, я сниму браслеты с вас. Потому что вижу взаимные противоречия в ваших сердцах. Это никак не связано с тем, что ты видела, ведьма. Обручая вас, я надеялась, что Лука сможет преломить себя, превозмочь, и даст пример всем остальным, следующим моим вздорным старым законам…
Она тряхнула головой, словно прогоняя какие-то мысли.
— Давайте руки, — она повернулась к нам лицом и протянула ладони. — Ваше время, возможно настанет, если вы постараетесь. А если вы продолжите сомневаться, совершать то, что не нужно совершать, — и она строго посмотрела на Луку, — то вы больше не сможете быть вместе.
— Ты же сказала, что если я не найду Гли, то умру! Разве не ты подтолкнула меня к Милаве? — он смотрел на Богиню укоряющим взглядом.
— Ты забыл мои слова напрочь, дитя-император, — она улыбнулась ему нежной улыбкой. — Я сказала тебе — остановись и посмотри вокруг, истинная всегда рядом, ищи правильно.
Лука закатил глаза.
— И как же я должен был понять твои слова? Я посмотрел, рядом была Милава и она была похожа на Гли.
Какой же Лука идиот!
— Богиня, будь добра, убери браслеты, и я пойду, я не хочу больше слушать эту ерунду.
Она с пониманием кивнула.
Я осторожно вложила руку в её, и Лука сделал тоже самое. Легкое покалывание, наши руки обволокло светом, и всё.
Никакого браслета.
Никакого предательства.
— Лука, останься, — проговорила Богиня. — Гликерия, то, что произошло с тобой тогда — стечение обстоятельств. Я не прошу прощения, я считаю, что всё сделала правильно тогда. Просто знай, что в самом начале у тебя был другой путь.
Да пожалуйста.
Я кивнула и пошла по проходу, оставляя позади Луку, любовь к которому до сих пор сжигала моё сердце, а воспоминания о его поцелуях, руках и любящих взглядах я никогда не смогу стереть.
Наверное.
Почти ничего не видя перед собой, я дошла до харчевни Рисы, и ввалилась в пустой зал. За стойкой был вечный парнишка-нежить.
— Привет, старый приятель, — кивнула я ему. — Есть что покрепче?
— Гли? — Риса сбегала по ступенькам так легко и невесомо, будто она была розовым облачком.
— Риса, — я махнула ей рукой.
— Гли, зачем тебе выпивка с утра? Что-то случилось? Я сегодня отправила к тебе двух торговцев, которые ищут редкие травы. Наверное, ближе к обеду они доберутся к тебе.
Точно. Рогатый Бог меня предупреждал ночью.
— Выпивка отменяется, Кир, — Риса махнула рукой своему несменному бармену. — Я перенесу тебя, подожди несколько минут.
Я вновь кивнула, и поняла, что моё внутренне опустошение отступает.
