одного из деревьев и взял Олесю за руку. Другая его рука сжалась на рукояти сабли. Он несколько раз огляделся, нахмурившись так сильно, что между бровей залегли глубокие морщины.
Вдвоем они прошли через ворота, погружаясь в еще более мрачную темноту. Здесь было оглушающе тихо – только снег скрипел под ногами. Тяжелое дыхание вырывалось облачком пара изо рта.
Габор вел Олесю по одной ему ведомой тропинке среди плотных почти непроходимых зарослей деревьев и колючих кустарников. Пару раз Олеся поранила руки об острые, покрытые льдом ветки. Иногда между стволов приходилось протискиваться боком, словно сами деревья препятствовали тому, чтобы люди шли дальше.
На языке вертелась тысяча вопросов, но она не решалась задать ни один. Казалось, что даже слово, сказанное шепотом, может накликать беду. Вера в Крампуса и страх перед ним просачивались в душу и разум.
Под ногами скрипел снег, и этот обычно праздничный и радостный звук сейчас царапал нервы наждачной бумагой. Каждый шаг сопровождался жутким скрежетом, не сулящим ничего хорошего. Олеся даже не осознавала, как крепко сжимает руку Габора, пока собственные пальцы не начали болеть.
Напряжение стало настолько велико, что она не выдержала:
– А ты видел когда-нибудь Крампуса?
Габор посмотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Сначала просто молчал, а потом отрывисто произнес:
– Да.
Он бережно подхватил Олесю на руки и перенес через огромный сугроб.
Она почувствовала, как жар затапливает щеки.
– Я могла бы и сама…
– Т-с-с… Я делаю то, что хочу и считаю нужным.
Он осторожно поставил ее на ноги и осмотрелся, сурово сдвинув брови. Олеся тоже огляделась. Они оказались среди руин. Видимо, когда-то здесь был еще один замок. Олеся расчистила подошвой снег. Под ним обнаружились неровные каменные плиты, выщербленные и потрескавшиеся. Сквозь них пробивалась пожухшая трава. Должно быть, этим развалинам невероятно много лет, если травинки смогли разрушить камень.
Олеся рассмотрела припорошенные снегом колонны и чашу фонтана. Она подошла ближе и стряхнула холодный снег. Чаша была украшена барельефом. Олеся смогла рассмотреть грубые примитивные изображения страшных физиономий. Чем-то напоминало маски греческого театра. Только с рогами. И жуткими оскалами.
Олеся коснулась холодной шершавой поверхности. Мурашки пролетели по коже. Обжигающее прикосновение Габора оказалось почти пыткой. Он отвел ее руку и сжал дрожащие пальцы.
– Идем скорее. – Его голос звучал низко и хрипло. Олеся знала, что таким он становится, когда Габор напряжен.
– Что-то… не так? – Она все еще говорила шепотом, боясь потревожить притаившуюся за каждой тенью опасность.
Габор кивнул на землю.
– Этих следов здесь быть не должно.
Олеся посмотрела в указанном направлении. Кое-где на плитах серели следы длинных когтистых лап. Выглядело жутко. Снег едва скрыл их, контуры казались размазанными, и от этого становилось только страшнее. Можно справиться со страхом перед оружием, перед убийцей. Но когда угрожает нечто сверхъестественное, нечто такое, чего ты даже не видишь и не можешь представить…
– Это… это демоны? – Олеся с трудом произнесла слово, которое теперь обрело четкий и пугающий смысл.
– Да. – Габор потащил ее за собой.
– Они где-то рядом? – Она всматривалась в лесную чащу, которая казалась еще более страшной.
– Нет. – Габор повел ее за собой, в самое сердце дремучей чащи. – Следы припорошены снегом. Равномерно. Значит, демоны не пытались их замести. Скорее всего, эти были неразумные. Они могли проходить здесь вчера ночью. Как раз шел снег.
Габор легко перемахнул через поваленное дерево, в очередной раз поразив Олесю своей ловкостью и силой. Грацией дикого хищника. Он вновь обвил ее талию рукой и без особых усилий перенес через ствол. Олеся не удержалась и прижалась к его сильному телу, но тут же отстранилась. Так легко она начала привыкать к ощущению его сильного плеча рядом. И даже непонятное и порой пугающее поведение Габора не останавливало ее душу от падения в пропасть.
Олеся на секунду прикрыла глаза. А когда открыла, встретилась с удивительным взглядом господаря. Ледяные глаза Габора мерцали в угнетающем сумраке и казались двумя блуждающими огоньками, готовыми заманить наивного путника в омут. Ее уже заманили. Олеся поняла, что готова прыгнуть в этот омут с головой. Погрузиться в него, зная, что спасения не будет. Но хоть раз в жизни почувствовать себя счастливой… Хоть раз в жизни быть с настоящим мужчиной… Нет, не просто с мужчиной – с ним. Габор был идеалом. Совершенным. Он говорил ей жутко унизительные речи, намекал на пропасть между ними, но даже после этого она продолжала его желать.
Пусть потом ее сердце будет окончательно разбито, и не останется никакой надежды получить этого мужчину, но сейчас… сейчас она воспользуется каждой доступной секундой рядом с ним. Послушно возьмет все, что он ей даст. Забудет про гордость и отдастся ему без остатка. Лишь бы получить его себе хоть на краткий миг. Окунуться в иллюзию, что все у них будет волшебно.
Габор повел ее за собой, и Олесе пришлось вынырнуть из неподъемного вороха мыслей. Они оказались на узкой тропе, по обеим сторонам которой высились гигантские сосны. Олеся посмотрела вверх. Деревья-великаны выглядели… странно. Они изгибались дугами, макушки нависали над тропой, едва ли не сцепляясь с деревьями напротив.
И до сих пор, в этой пугающей чаще, встречались осыпающиеся руины. Плотно стоящие ели разрушали небольшую башенку, очертания которой Олеся разглядела во мраке чащобы.
А ведь в сказках все жуткие вещи происходили именно в таких вот лесах. И сейчас Олеся, как никогда, верила в людоедку Бабу Ягу и пряничный домик, найденный Гензелем и Гретель.
Олеся не смогла сдержать нервный смешок.
– Что случилось?
– Ничего. Просто… вспомнила одну сказку…
– Какую? – Габор сосредоточенно всматривался в заросли.
Олеся закусила губу, когда он достал из ножен саблю. Дело плохо… А что, если они сейчас наткнутся на демона? Олеся завороженно смотрела, как по гладкому лезвию скользит хищный блеск. Словно оружие жаждало крови.
– Так какую сказку ты вспомнила? – Габор пристально смотрел на нее.
Олеся поежилась:
– О Гензеле и Гретель.
– Кто это такие? – Кажется, он пытался ее отвлечь.
– Брат с сестрой. Мачеха их не любила и уговорила мужа отвести детей в лес и там оставить. Он так и сделал. Дети бродили по лесу, пока не наткнулись на пряничный домик. Он весь состоял из леденцов, крема и конфет. Дети были очень голодны и начали откусывать от домика. Тут-то ведьма их и схватила. Она хотела съесть Гензеля, а Гретель держала в качестве служанки. Но дети перехитрили ее, сожгли в печи и вернулись домой.
Габор усмехнулся:
– Ну и сказочки в твоем мире. И как дети после них засыпают? С кошмарами?
– Эта сказка ничем не хуже той, что ты рассказывал мне о Крампусе.
– Истории о Крампусе нужны для того, чтобы предупреждать людей об опасности. А в твоем мире даже ведьм нет. Кстати, почему она хотела съесть ребенка?
Олеся задумалась, неожиданно осознавая, что даже вещи,
