Еще бы не думать, когда ты мне писал каждые два часа.
Он прижал меня своим торсом, удерживая над полом, а я обхватила его ногами, прижимаясь еще ближе, и тут же почувствовала, насколько сильно он возбудился буквально за долю минуты.
— Ты идеальный кандидат на роль большого Санты, Марсик, — прошептала я, втягивая сладостно в свои легкие аромат этого большого, дышащего жаром тела, от которого мой мозг начинал отчаянно плавиться и работать с перебоями. — Бородатый. Высоченный. С низким голосом и добрыми глазами. Всё, что тебе нужно будет делать, — это иногда кивать на мои слова, слушать, как дети рассказывают тебе стихи, и дарить подарки. Соглашайся, пожалуйста… Ты меня очень выручишь, если согласишься. И дети будут счастливы.
Было ощущение, что всё это время Марс читает слова по моим губам, но не слышит их.
Он смотрел так, что я не удержалась и облизнулась, замечая, как его зрачки моментально отреагировали на это.
Слушайте, у меня не было медицинского образования, но даже школьных знаний было достаточно для того, чтобы понимать, что просто так, из ничего такая реакция не может происходить.
Это был выброс адреналина.
Реакция на какую-то очень сильную эмоцию.
И какую именно эмоцию, я ощутила сполна собственными бедрами и животом, когда Марс прижался ко мне сильнее, впившись губами в мои.
Я и представить себе не могла, как же, оказывается, за эти два дня соскучилась по нему!
По его жарким, жадным прикосновениям, от которых душа таяла и начинала верить в рождественские чудеса.
В то, что я могу быть кому-то нужна.
Что кто-то может просыпаться и думать обо мне.
Что кто-то может так же скучать по моим прикосновениям и ответному поцелую, которому я отдалась со всеми своими чувствами, почему-то не боясь показаться наивной и слишком доверчивой.
Я чувствовала, что Марс не лжет.
В том, как он сжимал меня своими сильными руками, дав волю моим рукам тоже; в том, как он дышал и с какой жадностью и вожделением целовал, и был ответ на мои вопросы. Был ответ на все мои сомнения и пустые рассуждения.
Да, он тоже скучал.
Да, он переживал, а потому выпил те чертовы восемнадцать кружек кофе, пока пытался понять, что я делаю здесь.
А я с ума сходила от аромата его тела и вкуса на своем языке, понимая, что никого вкуснее еще не чувствовала.
Я отдавалась его власти, утопала в нем, задыхалась им, но не желала ничего другого.
— Так это значит «да»? — улыбнулась я своими припухшими влажными губами, когда Марс глухо застонал и уткнулся в мою шею, сжимая так, что на секунду даже стало больно.
— Это значит, что это будет всегда и при любом раскладе «да», что бы ты ни попросила сделать, Лилу.
Я улыбнулась так широко, что пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы не казаться совсем уж безумной.
— Даже если я попрошу тебя пробежаться по отделению нагишом?
Марс хрипло хохотнул, чуть прикусывая кожу на моей шее и разгоняя по телу искры возбуждения:
— Ты уверена, что дети будут рады такому представлению?
— Про детей не уверена, а вот все работницы больницы слягут штабелями прямо здесь же с сердечным приступом!
Он тихо рассмеялся, покачав головой, и добавил уже серьезно:
— Только должен тебя предупредить, что Сантой мне быть еще никогда не приходилось.
— У тебя всё отлично получится!
Мне совершенно не хотелось отпускать Марса от себя, но, когда дверь трепыхнулась в попытках открыться, я поняла, что продолжать в том же духе мы временно не сможем, потому что Рания принесла мешок с подарками и ту самую одежду для Санты.
Марс тоже разжал руки нехотя и отпустил меня от стены, покосившись на свою кофту, которая теперь валялась на кровати вместе с кепкой, но явно не смутился, когда я распахнула дверь, приглашая ошалевшую девушку с улыбкой:
— Я нашла нам большого Санту.
Не знаю, как Рания не выронила мешок, уставившись на полуобнаженного Марса, который проговорил красиво и совершенно невозмутимо:
— Доброго дня, леди.
— З-з-здрасте.
Ну, Ранию, конечно, можно было понять.
Когда перед твоим носом стоит мужчина приятной наружности, да еще с таким вот телом, что язык в трубочку заворачивается от обилия слюней, то соображать и спрашивать про погоду очень сложно.
— Костюм принесла?
— Да.
Бедная Рания покраснела раком, пока стояла на пороге, косясь каждую секунду на Марса, по виду которого невозможно было прочитать ни одну эмоцию, а я с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться от всей этой ситуации, выталкивая девушку почти насильно под ее горячий умоляющий шепот:
— Приведи его в сестринскую! Девки с ума сойдут от такого горячего Санты!
— Корми детей, потом всё обсудим, — хохотнула я, снова закрывая дверь, и уже заранее знала, какой переполох сейчас начнется у девушек нашего дружного душевного отделения.
Я бы совсем не удивилась, узнав, что они начнут собирать срочно последние деньги после мизерной зарплаты, чтобы только этот самый бородатый Санта заглянул в сестринскую!
— Сбежать я тебе не дам! — хохотнула я, когда обернулась и увидела растерянный взгляд Марса, потому что он, конечно же, услышал просьбу Рании и явно не знал, как на это всё реагировать.
— Главное, чтобы ты не сбежала, — полыхнули горячо его глаза, а я встряхнула красный кафтан Санты, пытаясь прикинуть, не разойдется ли он на этих плечищах, когда поняла, что у нас осталась еще одна проблема.
Возможно, дети ее не заметят.
А вот Рания и вся компания увидят так, что Марса придется потом спасать от группового изнасилования медсестричками, простихоспади.
— Иди сюда, Марс…
У меня вспотели ладони, и пульс просто зашкалил, когда я потянула его на себя, легко пихая на кровать, куда он приземлился, глядя так, словно чувствовал, что я
