Мотаю головой, отгоняя наваждение, и тянусь в карман халата за телефоном. Надо отвлечься, поговорить с кем-нибудь. Наташке звонить не хочется. Нет её — и прекрасно! Жеке позвоню — поболтаем, а заодно выясню, что там с Соловьёвым.
Набираю номер начальника, надеясь, что его жена не закатит истерику по поводу моего позднего звонка. Женька трубку берёт, но вместо ответа я слышу какую-то возню и невнятное бормотание.
— Жень?
— А-а-алё!
Да он пьяный!
— У тебя всё в порядке? — спрашиваю и слышу, как на том конце связи что-то с грохотом падает.
— Сука-падла! — громко ругается Женька, и я понимаю — это он рухнул.
— Ты как? — у меня сердце замирает.
— Нормально, — хмыкает, но с горечью.
— Я сейчас приду.
Нажимаю кнопку отбоя и, чертыхаясь, выхожу с балкона. Не трачу время на переодевание — иду к Евгению в халате и тапках. На лифте быстренько спущусь.
Чего это он решил напиться? Никогда такого не было… Женька только однажды с алкоголем перебрал — на своей днюхе — и то быстро привёл себя в порядок. Сам. Остаток вечера был стёкл, как трезвышко. И где его благоверная? Как Надя допустила-то, чтобы муж наклюкался? Она ему даже из-за бутылки пива мозг выносит, а тут…
Спускаюсь на лифте на пятый этаж и уже почти не сомневаюсь — дело в Соловьёве-старшем. А я говорила Жеке, что наш новый сосед ничем не поможет… Говорила! Надо было что-то делать. Хотя что тут сделаешь? Против такого лома, как Михал Борисыч, приёма нет.
— Жесть! — вырывается у меня, когда Женька открывает дверь.
Вместо опрятного и привлекательного молодого мужчины на меня смотрит нечто заросшее щетиной, с опухшей пьяной рожей и вселенской тоской в глазах. Про несвежую майку и трико в пятнах тактично молчу. Но сказать хочется…
В кого ты превратился?! Как, вообще?!
— Заходи, Гель, — бормочет Жека, пропуская меня в квартиру.
В хате стоит затхлый запах — спиртное и сигареты. В комнатах темно. Свет зажжён только в кухне, там на столе тот ещё натюрморт — пара пустых чекушек и одна наполовину полная. Из закуски — солёные огурцы и сигарета в пепельнице дымится.
— Надя где? — хромаю к окну, распахиваю створки и поворачиваюсь к Жеке.
— Ушла Надя, — он грохается на табуретку, наливает стопку и выпивает, не закусывая.
Жесть! Жесть! Жесть!
Это как надо было достать эту охочую до выноса мозга беременную женщину, чтобы она ушла и до ночи дома не появилась?!
— Умойся, пойдём твою жену искать, — предлагаю горе-мужу.
У Нади в Падалках родственники ещё года два назад закончились, идти ей некуда. Наверняка сидит на качелях и рыдает. Я бы тоже рыдала… До такого состояния себя довёл Жека — смотреть страшно.
— Не пойдём, — мой начальник мотает головой и наливает ещё одну стопку водки.
— Ты совсем ку-ку, что ли?! — выхватываю рюмку у него из рук, пойло разливается по столешнице. — Из-за бизнеса семейную жизнь под откос пустить решил?! Женя, это тупо!
— Причём тут бизнес? — он поднимает на меня пьяные покрасневшие глаза.
— Э-э… — я теряюсь. — Думала, тебя Михаил Борисович из-за Игоря прессанул. Нет?
— Нет. Депутат ко мне претензий не имеет. Рамиль помог, как обещал.
Тогда я ничего не понимаю…
Выдвигаю табуретку из-под стола, сажусь и смотрю на Жеку. Он выпивает, закусывает сигаретным дымом и наливает ещё.
— Хватит, — беру чекушку и, протянув руку, выливаю остатки в раковину.
Плюсы малогабаритных кухонь налицо, а вот у Жеки на лице одни минусы. Он чем-то глубоко ранен и недоволен, что я решила сделать из него трезвенника. А я решила!
— Гель, я пойду ещё куплю, — обещает он.
— Тогда я с тобой работать больше не буду, — угрожаю.
— Кстати! — он вспоминает о чём-то и тянется к шкафчику. Достаёт оттуда пачку денег и вручает её мне. — Твоя зарплата. Хотел раньше занести, да видишь — некогда. Пью.
Смотрю на купюры и нервно сглатываю — это много. Отсчитываю, что мне причитается, остальное отдаю начальнику.
— Не-не, — он суёт мне купюры обратно. — Бери. Это тебе всё.
— С какой такой радости? Ты и так зарплату мне поднял. Жень…
— Я бронь отменил, которая была. Пить буду, а тебе на что-то жить надо.
— Да что случилось-то?! — не выдерживаю, кричу.
— Надя не от меня беременна…
— Чего?.. — у меня брови реально на лбу оказываются. — Как это?
— Вот так, — он разводит руками. — Приехал я вчера, а у меня дома, кроме жены, мужик какой-то. Оказалось, отец её будущего ребёнка.
— У тебя белая горячка, — припечатываю ладонь к его лбу.
— Нет, — ухмыляется и перехватывает мою руку.
Держит мою ладонь в своей руке, в пол глядит.
— Жень…
— Ты, Гелик, ничего не знаешь, — заявляет Женька. — Ни-че-го… Я на Надьке женился, чтобы о тебе не думать. Решил, будет у меня жена под боком — чувства к тебе остынут. Не остыли.
— Сдуреть… — я не верю, но Женя серьёзен как никогда, хоть и пьян.
— Чуть не сдурел, да, — кивает, смеётся, а руку мою не отпускает. — Хотел развестись с Надей, а она мне две полоски на тесте под нос сунула. Какой развод? Всё, приплыли. Я настроился отцом стать. Только не понимал, как она залетела. Мы не планировали, предохранялись. А сейчас оказалось, что Надюха, когда в командировку в другой город моталась, залетела там от коллеги. Короче, спецом всё сделала. Чуяла, что у нас брак по швам трещит, хотела меня ребёнком к себе привязать.
— Ты прости, — аккуратно вынимаю конечность из его хватки, — но можно вопрос задать нескромный?
— Попробуй.
Он смотрит на меня так, как никогда не смотрел. Или это я не замечала?.. Ерзаю на табуретке. Ситуация кажется полным бредом. Собираюсь с мыслями и спрашиваю:
— Почему Надя решила с тем мужиком уйти, если в отцы тебя записала? Она ведь с тобой хотела жить.
— Хотела, пока не узнала, что я с сыном депутата накосячил. Тоже не поверила, что у меня бизнес не отберут. И до сих пор не верит. Быстро она всё обтяпала… Хахалю о беременности сообщила, а он только того и ждал. Приехал забирать её, ещё и мне чуть по морде не съездил.
— За что?
— Да так… Любит он Надьку. Понимаешь? А я тебя люблю…
— Господи ты боже мой! Не говори такое! — прикусываю кончик языка, потому что вижу, как мои слова меняют выражение лица Жеки. — Я не это хотела сказать…
— Да ладно, — он снова смеётся. — Ты никогда на меня как на мужика не смотрела.
— Блин! Ты мне всегда как старший брат был, — задыхаюсь от возмущения.
— Знаю.
Тишина. Мучительная, пьяная, бредовая. Понимаю, что если задержусь здесь ещё хоть на минуту, откровения перерастут в действия. Женька — мужик. Женька — пьяный мужик с разбитым сердцем.
— Я пойду, — встаю с табуретки.
— Думаешь, я из-за Надьки бухаю? — мне в спину врезается холодный тон Жеки. — Не, Надюха пох*р мне. Пусть будет счастлива. Мне противно просто…
— Что? — замираю на пороге, под горлом комок.
— Не что, а кто. Я сам себе противен, Гель. Ведь мог бы за тобой приударить… И ничего бы этого не было. Я напористый, ты бы не устояла, но зассал…
Ничего не отвечаю, в груди холод. Быстро хромаю в прихожую и выхожу на лестничную клетку. Дышать нечем…
Глава 11
Не каждый день я узнаю, что тот, кого я в своё время считала почти братом, любит меня совсем не как сестру…
Шок!
Женька не раз выручал меня, с работой помог, но близко мы общаться перестали. Детство прошло, а во взрослой жизни у нас общих интересов не нашлось. У Жеки семья, у меня учёба в музыкалке… Так я думала. А он вон чего!
Недостаток кислорода я решаю восполнить на улице. Захожу в лифт, жму кнопку первого этажа, а время тянется нереально долго. Почти умираю, дожидаясь, когда этот чёртов лифт спустится вниз. Мне нехорошо.
Наконец, двери разъезжаются, я поднимаю голову и столбенею.
Сосед.
В подъездном полумраке он кажется нереально огромным и очень опасным. Залипаю, глядя на кисти его рук с крупными пальцами и вздутыми венками.
