собой. Асмодей обхватил рукой мою шею и притянул к себе. Я легко коснулась его губ своими, и он не оттолкнул – только сильнее прижал к себе, делая поцелуй более глубоким и напористым.
– Это был первый и последний раз, – с неохотой оторвавшись от сладких демонских губ, пообещала. – Я просто испугалась за тебя.
– Ну, конечно, – ухмыльнулся рогатый мерзавец, заправляя за мое ухо непослушную прядь.
– Оживи Нидхегга, – умоляюще посмотрела на меня Боби, – прошу тебя.
Я подошла к дракону и приложила руку к зияющей ране на его груди. От огромного тела веяло ледяным, замогильным холодом.
– Не могу, – шепнула Асмодею, держащему меня за плечо, и по моей щеке покатилась слеза. – Он ушел. У меня не получается, – разрывая горло, закричала и забилась в руках рыцаря ада.
– Можешь. Ты все можешь, – твердо сказал он и встряхнул меня за плечи, – у тебя мало времени. Драконы, умерев окончательно, превращаются в камень. Соберись.
– Да пошел ты! – выкрикнула и почувствовала, как что-то отделяется от моего тела.
Какая-то неясная светящаяся субстанция легко проникла в Асмодея, и он уставился на меня чужими глазами, горящими оранжевым светом. Рыцарь, как сомнамбула, подошел к поверженному телу Нидхегга и запустил руку в рваную рану. Дракон вздрогнул, и я увидела, как покрывающая его тело поблекшая чешуя начинает разгораться ярким, золотым свечением. Асмодей вдруг покачнулся и упал. Изо рта демона вырвался столб сине-черного плотного дыма и исчез, просочившись сквозь тонкие трещины, пересекающие бывший некогда абсолютно гладким пол. Асмодей встал и, качаясь, как спустившийся на берег матрос, подошел ко мне.
– Кто тебе позволил использовать мое тело? – шепнул, глядя на заливающуюся слезами Боби, обнимающую ничего не понимающего дракона.
– Совсем дурак, я ничего не делала… – огрызнулась не очень уверенно.
– Я должен связаться с Люцифером, – махнул рукой рыцарь и зашагал к выходу. – Твое присутствие необязательно, – хмыкнул, увидев, что я засеменила за ним.
– Ты, между прочим, мою судьбу решать будешь, – сказала я упрямо, но Асмодей так зыркнул на меня, что душа провалилась куда-то в район желудка. – И, кроме всего прочего, я неудобно себя чувствую, наблюдая телячьи нежности.
– Стой, где стоишь, – угрожающе произнес черноглазый. – Не зли меня, – сказал и ушел, оставив меня исходить ядом от обиды. То целует, то отталкивает.
– Ну подожди, вот стану адской принцессой, ты у меня попляшешь! – прошептала в пустоту, стараясь успокоиться. Сердце сжала костистая рука страха. Что меня ждет?
Голод вздрогнул и заходил боками, увидев Асмодея.
– Ну, извини, дружище, – потрепал его по загривку демон. – Нидхегг не разрешает тебя в дом заводить. Даже Бусика не впустил. Шерсти полно от вас, говорит.
Бусик вертелся тут же, подсовывая под руку рыцаря лобастую башку и требуя ласки.
– Так, нежности потом, – ухмыльнулся черноглазый и достал наполненную кровью чашу.
– Ну, здравствуй, Асмодей, – сладким, как сироп, голосом пропел Люцифер. Демон знал эти интонации владыки. Так он говорил только тогда, когда едва справлялся с бешенством. – Где ты шляешься, демон? – взревел владыка, не справившись с собой.
– С гонцами твоими разбирался, – ухмыльнулся рыцарь, не обращая внимания на крики, несущиеся из чаши. – Кстати, можешь не ждать их обратно. Нефилимка не терпит принуждения – мягко говоря. Укокошила Смерть на раз-два.
Про смерть главного адского чудовища он решил пока не говорить, оставить на сладкое предательство, так сказать.
– Дождись Ахерона и тащи сюда девчонку, – уже спокойно сказал Люцифер, совсем не расстроившись известием о кончине Смерти. Ну да, хороша была чертовка, но таких пруд пруди. А нефилимка – единственная в своем роде.
«Оно того стоило», – решил он и со всей силы шарахнул по чаше, стараясь улучшить рябящее изображение. Кровь грешников выплеснулась, забрызгав белоснежный костюм владыки ада. Он улыбнулся, глядя на расплывающиеся по дорогой ткани пятна, похожие на маки.
– Я жду.
Глава 11
– Поехали, – приказал Асмодей, вернувшись. – И вы собирайтесь – закинем вас в твою пещеру, отсидитесь там лет двести, – обернулся он к еще не пришедшему в себя до конца дракону. – И прими, наконец, нормальный вид. Голод не выдержит такую тушу.
– Я решила, что никуда не поеду, – сказала, храбро глядя в черные глаза рыцаря. – Домой вернусь, к отцу. Задрали вы меня уже все. Нашли, блин, антихриста. Совсем идиоты? У меня даже признаков нет, что я какая-то особенная.
– Да? – приподнял бровь демон, и лицо его перерезала кривая ухмылка. – Признаков нет, но крылья зачетные.
– Вот это тебя глючит. Я думала, у адских рыцарей психика-то покрепче будет. Какие крылья? Надо же было придумать такое, – засмеялась и оглянулась, ища поддержки у дракона и баван ши, которые сидели на полу, прижавшись друг к другу. Эти гады промолчали, просто отвели глаза и все. Такого предательства я не ожидала.
– Огромные и угольно-черные, – хмыкнул Асмодей. – Гавриил, как увидел, чуть не облез от зависти. Твои-то крылышки побольше его будут даже.
– Я тоже видела, – подала голос Боби. – Красивые крылья.
– Так, коллективное помешательство, – буркнула и зашагала к выходу. – Адьос, мучачос. Звоните иногда.
– Не занимайся ерундой, – зарычал демон, преграждая мне путь. – Я все равно тебя не отпущу.
– А ты попробуй меня остановить, – оскалилась я и зарычала. – Нужен ты мне больно, чертов рыцарь. Ты говоришь: от меня одни проблемы. Так вот, ты сам одна сплошная ходячая неприятность.
Асмодей приблизился ко мне вплотную – так, что я почувствовала возбуждающий, мускусный аромат его тела и обжигающее тепло. Он взял меня пальцами за подбородок. Я закрыла глаза в ожидании поцелуя, но он отпрянул и прошипел:
– Не заставляй меня быть грубым с тобой, Скверна. Не знаю, почему ты решила, что демон ада может что-то чувствовать по отношению к тебе. У меня нет души, девчонка. Я потерял ее двадцать два года назад. Пошла в машину, или я убью тебя, – зарычал Асмодей, обдавая обжигающим дыханием.
– Хрен тебе. Сволочь! – выдохнула, задохнувшись от обиды и злости, и пнула черноглазого по колену.
Асмодей взревел, лицо его деформировалось в уродливую маску, на голове появились огненные рога. Перекинув мое сопротивляющееся тело через плечо, демон
