— Не привык я… — от боли Эрику хотелось завыть. Вот же придурок! Сам просил! Вроде он уже как-то притерпелся, а сейчас растревожил горящую кожу. Если иши поможет — а ведь должно лучше стать — он точно должник Старшего.
— Тля, я руку об тебя обожгу! — почти не шутя, прокомментировал Эйс, начиная намазывать горящую кожу. — Я, наверное, скажу госпоже.
— Да не переживай, я скоро вас всех от своего присутствия освобожу, — сквозь зубы ответил Эрик.
— Госпожа отсылает обратно? — удивился Старший.
— Угу, отсылает. А ты как думал? Я же не идиот, понимаю, что совершенно не вписываюсь здесь ни во что.
— Может, передумает еще, — себе под нос пробормотал Эйс, уже уходя. Как ни странно, лично ему и остальным парням новенький никаких проблем не принес; только госпожа стала как-то добрее на всех смотреть, а это очень много значит.
* * *
После визита Старшего Эрику практически сразу удалось заснуть. Все-таки иши — это волшебное средство!
Утром он не то, чтобы чувствовал себя заново родившимся, но был явно бодрее. И хотелось увидеть Хельгу, чтобы понять, в каком она настроении, простила ли его. Вчера он поступил глупо, очень глупо; хорошо, что потом хватило ума и смелости выдержать наказание. Хотя… может, им и надо выяснять все сразу, не ожидая каких-то сюрпризов? Он — как ни крути, а он по воспитанию наполовину континентальный, Хельга не сразу хватается за плеть, а все-таки готова выслушать его. Наверное, стоит раз и навсегда понять, что она позволяет, а что не будет терпеть ни за что. Кстати, воспитанному наложнику полагается сидеть в своей комнате и ждать, когда госпожа его позовет… Ну, да ладно, идеальным наложником он будет с завтрашнего дня, если этот завтрашний день проведет тут же. А сегодня все-таки придет к Хельге сам.
По пути Эрик вдруг подумал: а что, если у нее сейчас кто-то из других мужчин гарема? Ну, тогда он просто вежливо попрощается. Навсегда. Не готов он ее делить. Неправильно это, не по венговски, но — не готов. Может, если эта проблема возникнет потом, они ее как-нибудь решат?
* * *
— Обижаешься? — Хельга подошла сама к нерешительно вставшему в дверях Эрику, обняла его. Отметила, что он не вздрагивает от боли и не шарахается от ее прикосновений, значит, хотя бы здесь все хорошо.
— Ну, и зачем геройствовал? — продолжила она. — Я бы тебя простила. Я вначале вспылила зря, а потом перестаралась с наказанием. Тебя лечил кто-нибудь? — озабоченно спросила она.
— Да, госпожа, Эйс. Вы его только не наказывайте, если он что-то такое нарушил, он просто беспокоился о сохранности вашего имущества, — улыбнулся Эрик.
— Хорошо. Может, даже награжу его — я только потом поняла, что ты можешь не догадаться сам обратиться к лекарю. Снимай все и ложись здесь, я просто намажу тебя еще раз, — мягко продолжила она.
Эрик, подумав, что в последнее время он только и делает, что раздевается, осторожно стянул рубашку и спустил штаны, ложась на кровать.
Хельга осторожно провела ладонью по поблекшим, но все равно заметным следам:
— И это ведь после иши… напомни мне сто раз подумать, прежде чем это повторять, — обратилась она к Эрику.
Тот изумленно поднял голову:
— Шутите?
— Нет, нисколько. Я вдруг поняла, что не хочу причинять тебе боль. Может, и без наказания поймешь, как можно поступать, а как — нет. Если, конечно, ты останешься.
— Останусь, — решился Эрик. — И, честно говоря, сейчас мне еще более стыдно… вы будете мне все позволять, как какому-то умственно отсталому… А, может быть, будете собирать все мои грехи, и один раз в месяц их предъявите? — вдруг предложил он.
— Знаешь, это интересная мысль, — засмеялась Хельга. — Обещаю озвучивать тебе, за что ты их заработаешь.
«И совсем не факт, что я действительно накажу тебя за все эти прегрешения, потому что, если честно их считать, то ты вряд ли выживешь. Мне достаточно того, что ты стараешься, а не бездумно пользуешься своей «неприкосновенностью». Но вот тебе я пока это озвучивать не буду» — довольно улыбнулась Хельга своим мыслям.
* * *
Хельга в задумчивости уже второй раз погладила Эрика по заднице. Тот напрягся.
— Не бойся, — ответила она, — мне нравится так брать мужчин, но ты не хочешь, я же вижу. И я помню о том, что в прошлом Доме у тебя был неудачный опыт. Просто ты красивый, а со следами вчерашней порки — еще красивее, — мечтательно заметила она.
— Какие у вас интересные представления о красоте, госпожа, — Эрик старался не смеяться, но все равно вздрогнул от смеха, честно зажимая себе рот. Потом посерьезнел: — Будете с кем-то другим так играть, да? — осмелился спросить он.
— Может быть… а, может, и нет. Ты очень плохо на меня влияешь, мой мальчик — я привыкаю к одному мужчине. Других не хочу.
— Тогда… может, попробуете? — храбро предложил Эрик. Это предложение стоило ему, кажется, нескольких лет жизни. — Раз я лишаю вас привычных удовольствий, это будет справедливо.
— Котенок смелый! Возьми свои слова назад, потому что иначе я соглашусь, — Хельга уже не могла унять мгновенно разбушевавшуюся фантазию.
— Ну и пусть, — тряхнул черной гривой Эрик. — Вы же остановитесь, если я попрошу?
«Нет, он не может быть настолько наивным, — подумала Хельга. — Или так мне доверяет? Ну, и как можно обмануть такое доверие?»
— Эрик, я не обещаю, — тихо ответила она. — Мне нравятся задницы наложников после порки, мне нравится иметь их сзади. Я только могу пообещать, что не буду использовать какие-то вещи, дополнительно причиняющие боль — жгучую смазку или анфаллосы, после которых требуется лекарь, — по лицу Эрика можно было догадаться, что об этом он вообще не думал. И, снова — то ли настолько наивен, то ли он думает о ней гораздо лучше, чем она есть на самом деле?
— Горе ты мое! — засмеялась Хельга, на самом деле, не представляя, что делать: посмеяться или… — Постараюсь вовремя остановиться, если ты испугаешься или тебе будет больно.
«Я ни с одним инопланетником так не возилась. Но мне ведь это нравится, сама от себя не ожидала…»
* * *
В итоге Эрик чувствовал в себе страпон и, пожалуй, ни о чем не жалел. Ничего с ним не случится от этого, не рассыплется. Его задницу в последнее время кто только не трогал — он вспомнил Старшего, хмыкнул про себя — тот действительно был строг и сосредоточен, как лекарь, и никаких крамольных мыслей, возможно, не имел. А Хельга осторожничала, боясь причинить ему лишнюю боль, и ее прикосновения слишком чувствительной после вчерашнего кожей воспринимались значительно острее.
Он понял, что соскучился по рукам женщины, любимой женщины, и по тому, что вот так — кожа к коже. Если ей захотелось сейчас развлечься именно так — пусть, он потерпит, а, может, и постарается получить удовольствие. Это того стоило — после слов о том, что других мужчин не будет… ну, пока не будет… он готов был терпеть многое.
— Э, тебе это нравится еще меньше, чем я думала, — мягко повернув к себе его лицо, заметила Хельга. Она, конечно, увидела, что он просто терпел, но, хотя бы, не выглядел испуганным, или готовым сорваться с места и вылететь за дверь, как только она его отпустит. И то хорошо.
— Простите, испортил вам все, да? — спросил Эрик.
— Нет, нисколько. Пожалуй, ты мне юность напомнил, когда я в своих путешествиях с инопланетниками встречалась. Непредсказуемо, но интересно. А еще я знаю, что им точно нравится, — лукаво посмотрела Хельга на него. — Хочешь меня раздеть?
Эрик замер — можно было бы и не спрашивать. Он точно не ожидал сегодня ничего хорошего, и, кажется, зря. Торопливо кивнув, он поднялся с кровати и, встав на колени, обнял Хельгу и осторожно потерся лицом о ее ладонь. Потом стал торопливо искать застежки у платья, пока она не передумала.
Вроде бы не пошутила — никто не остановил его, пока он расстегивал множество пуговичек на чем-то шелковисто-летящем, во что сегодня была одета его временная госпожа. А, может, все-таки, на это раз — постоянная?
