крупа так разварилась, что я с трудом поняла, что это смесь пшена, полбы и дроблёной кукурузы. Матушка Скрыня называла такое блюдо «подружки». Конечно, в котелок не забыли добавить маслица, и я уплетала, не уставая благодарить доброе сердце стряпки. Хлеб я съела после каши, как и капустный лист. Женщина уже принесла мне горячий взвар в глиняной кружке с отбитой ручкой. Я была совсем не против. Легенда есть легенда – мне нельзя пить и есть из общей посуды, на что же мне рассчитывать ещё? Не на хрустальный же бокал.
– Помолимся, – скомандовал старший.
Все поднялись, обратили свои лица в сторону Великого Куба, хоть его не было видно даже на горизонте, и запели:
«Воскреси убиенных детей, молодых, стариков.
Помоги нам разрушить узилище крепких оков.
Изничтоженных волей злодеев и властных мужей,
Не принявших законы войны и других грабежей.
Воскреси наши души, дари им и мир и покой,
И направь нас к содружеству крепкой, но доброй рукой».
В этих словах мне почудился какой-то невнятный ропот на власть, на короля Хенрика и на новые порядки. Какая из вершин Великого Куба могла исполнить слова трепетной молитвы паломников?
Песня смолкла, все стояли, ожидая команды.
– В путь, – кратко ответил старший.
– Не будем думать о гоблинах, которые обещали в этом году устроить резню у Великого Куба. Высшие силы не дадут им этого свершить! – выкрикнула женщина, передавая тележку своему соседу. Ответом ей был согласный гул.
Люди вышли на тракт и снова продолжили медленное, но упорное шествие.
Теперь я шла одна, держа кобылку за поводья. Я понимала, что раз уж присоединилась к шествию, то должна была выполнять условия старшего: шагать и не мешать молитвам. Мне было о чём и о ком подумать. Прежде всего о том, как мало я знаю о Братстве Великого Куба. С одной стороны, паломники великодушно приняли меня к себе, не спрашивая, кто я и что я. С другой стороны, они явно были сектой, поклонявшейся наследию эльфов, что было потенциальной угрозой для королевства.
Я не могла быстро составить о них мнение. Паломники не пытались привлекать меня на свою сторону, не взяли с меня платы, накормили. Но если они молились Великим Кубам, в которых, по слухам, как раз и были заточены ведьмы, с ними надо было держать ухо востро.
Если вдуматься, то со всеми надо было быть начеку. Родной папаша меня продал гоблинке в услужение. Бывший сосед, с которым мы делили детские забавы, пытался изнасиловать меня. Потом я чуть не была убита разбойниками. Смеян украл у меня платье… Смеян…
Я неожиданно вспомнила, как легко отпустила меня Матушка Скрыня. Тогда, быстро собравшись в путь с бравым красавцем, гвардейцем, я даже не обдумала, с чего бы так подобреть этой гоблинке. Той самой, что родного внука-младенца из дома выгнала без средств к существованию. Зимой тюльпаны не цветут, а хозяйка таверны не станет родной матерью. Значит, у Матушки Скрыни была своя корысть, и вероятнее всего, заплатил ей за мою отлучку именно Смеян. Конечно, это было просто предположение, но если он оплатил мастеру платье для торжества, а потом выкинул деньги за ночлег, ужин и завтрак, то… Уплатить Матушке Скрыне Смеян вполне мог. Но зачем, для чего? Мне всё больше и больше не нравилась история, в которую я попала.
Сама не знаю отчего, но ехать к сестре на свадьбу мне расхотелось. Я чувствовала какую-то смутную опасность, окружавшую меня со всех сторон. Смеян принёс мне платье от сестры. И чего это мне стоило? Я его надела, и словно оказалась в пыточной Серого Патруля. Тело пронзило сотнями игл, от боли я потеряла сознание. Платье было неновое, с историей. Но я не хотела бы знать, кто носил этот убийственно красивый наряд? Я в одном была уверена: Бася не знала о том, что платье может быть опасным, и потому прислала его в подарок.
Увы, мне не суждено было узнать тайну красного платья, об этом позаботился Смеян. Опять Смеян. Он догадался, что я владею простенькой магией, он искал тому подтверждение. Для чего? Мог бы сразу сдать Серому Патрулю или в Магистрат Челноков.
В наши времена достаточно навета, любого подозрения. Стоит только захотеть, любые доказательства найдутся. Ты выращиваешь травы? Ты умеешь остановить кровотечение? Вырываешь без боли зуб?
Если ты красавица – то отводишь глаза. Если ты уродливая старуха – на тебе отметина зла. Если богач влюбился в бедную – приворожила. Влюбился в богачку – тем более. С такой политикой в королевстве скоро женщин не останется.
Так я размышляла, и настроение становилось всё хуже и хуже. Было такое чувство, что я иду в логово страшного зверя, а судьба пытается мне помешать, создаёт всякие препоны на моём пути, точно шепчет: «Куда ты, глупенькая?» Но эта же судьба хранит меня, раз я до сих пор жива. Наверное, для меня припасена какая-то задачка, справиться с которой могу только я.
За такими размышлениями прошёл мой день и вечер. Паломники брели медленно, но не останавливались, и было в их монотонном шаге что-то неумолимое и заслуживающее восхищения. Никто не жаловался на усталость – ни женщины, ни юноши, ни старики. Никто не подшучивал над соседом. Тележку с припасами везли по очереди. Я подумала, ведь люди явно мало знают друг друга, это не община, живущая совместно. Они собрались на этом тракте с разных уголков королевства. Многие не знали даже имён соседей, с которыми шли бок о бок. Но каждый был готов подставить плечо другому. Их объединяла наивная вера в то, что какие-то Великие Кубы спасают мир от грядущих катастроф.
Мой папашка всегда смеялся над Братством Великого Куба и рассказывал, что эти здания построили в незапамятные времена эльфы. Чем уж они в них занимались, какой ворожбой – неведомо, но только после Бескровной Войны, эльфы ушли в Заоблачье. А эти странные кубы оставили. Войти внутрь не мог никто. То ли магия не давала, то ли была какая-то другая причина…
Придворные учёные бились над загадкой, что они такое эти странные здания. Ни время их не разрушало, ни непогода не влияла. Стояли они незыблемо. Как напоминание о великой цивилизации, которая всегда может вернуться и отобрать у нас всё.
Интересно, как Вильд нашёл способ помещать туда ведьм, чтобы те ткали щит от нападения из Заоблачья?
В детстве я всегда недоумевала: если эльфы были так сильны, отчего же они не
