прекрасное питание и очень дружелюбный персонал — вещала Миранда, пока мы поднимались по лестнице в ее кабинет.
Я кинула взгляд на двухметрового уборщика, который с кислой миной надувал огромный пузырь из жевательной резинки. Он посмотрел на меня в ответ и хищно улыбнулся, сверкнув золотым зубом.
Кабинет Миранды находился на втором этаже. Она завела нас туда, опасливо косясь в мою сторону. Будто боялась, что я как лев кинусь на нее, дабы разорвать. Я хотела припугнуть ее, ну там дернуться в ее сторону или начать вертеть в пальцах ножницы, но мои озорные замыслы сбил хмурый взгляд Гана.
Он и Руди уселись прямо перед столом, а мне блондинка указала на мягкий синий диванчик в углу. Видимо с психами они близких дел иметь не собирались, ну или, по крайней мере, она. Кстати пока мы шли, выяснилось, что Миранда дочь того самого Брэдфорда, хотя ни плюсов ни минусов в этой информации я не увидела.
Позади нее стояли шкафы и сейф. Прятать его она, видимо не считала нужным. На столе был маленький круглый аквариум с одной единственной рыбкой, а вокруг в педантичном порядке покоились листы бумаги. Женщина широко улыбнулась.
— Так ваша сестра пыталась покончить с собой — доверительно начала Миранда, хотя я почти уверена, что план ее диалога строился на прейскуранте, а не на искреннем интересе.
Ган рассказал ей слезливую историю о том, как я отчаялась после смерти нашей матери и как я по ней скучаю. Потом поведал о моих бедах на любовном фронте, что меня все поголовно бросают. Как меня уволили с работы, ах да, кстати, с возрастом мне приврали на года четыре вперед. В общем, суть была в том, что я последняя неудачница и так далее. Руди все это время был сосредоточен и молчал, видимо создавал иллюзию, но я не видела какую.
— Как печально — прошептала Миранда с дикими сочувствующими глазами.
Ей стоило становиться актрисой.
Ган подписал какие-то бумажки, и санитар с широкими плечами проводил меня до палаты. На прощание я очень крепко обнялась с Руди и Ганом, как-никак, они мои братья и пошла следом за этим «скалой».
Моя палата была с видом на подъездную дорожку и на чугунные ворота. Она считалась одной из самых шикарных палат на всю клинику.
— Меня зовут Ли, — произнес «скала» звучным басом — Я должен дать тебе вечером снотворного, и мне велели передать тебе, что отбой в десять вечера. В зал отдыха тебе пока нельзя, пока разбираются с твоими документами и заводят на тебя дело.
— Хорошо, спасибо — тихо произнесла я, подходя к окну.
Ли видимо привык к необщительности со стороны пациентов, поэтому поспешил выйти наружу, оставив меня наедине со своими собственными мыслями.
Я через зарешеченное окно увидела, как Руди как-то потерянно идет к Мерседесу. Интересно, где Ган? Иллюзионист прислонился спиной к автомобилю и нетерпеливо посмотрел на часы. Я попыталась ему помахать, но он не видел.
В палате кроме кровати, ремни на которой были тактично заправлены за матрас, стояла небольшая тумбочка с ночником. Стены карамельного цвета, пол белый. Дверь в туалет и ванную, была в углу. Я глубоко выдохнула, к горлу неожиданно подкатила тошнота.
Я легла на кровать и бездумно уставилась в потолок. Ладно, сегодня я побуду здесь, а завтра пойду на поиски Лютера. Я прикрыла глаза в надежде доспать все то, что не смогла доспать утром. Через дремоту я услышала стук в дверь.
Ган с широкой улыбкой показался на пороге.
— Тебе можно сюда? — расширив глаза, удивленно спросила я.
— Ну, у меня есть привилегии.
Понятно.
— Ты с ней переспал да?
— Ну не терять же время, пока ты тут располагаешься.
Он сел на кровать и доверительно посмотрел на меня. Я подтянула под себя ноги и выпрямилась.
— Я тебе тут кое-что принес — заговорщически произнес гипнотизер.
— Что же?
Он достал из кармана мобильник и протянул мне.
— Ты же не взяла, да?
Я и правда не взяла, полагалось, что свои средства связи запрещены. Губы растянулись в улыбку.
— Он зачарован, люди его видят как расческу, поэтому у тебя его не отнимут. Этот номер знают только я, Крис и Фрея. Если что звони. И еще один подарок, который я принес тебе через свои привилегии.
Он достал из другого кармана бумажный томик детектива Агаты Кристи.
— Ган, ты ангел — вырвалось у меня.
— Это идея Криса.
— Кто бы сомневался — тихо пробурчала я.
Ган приобнял меня и чмокнул в лоб. Я слегка смутилась, но виду не подала. Видимо, мы и правда стали друзьями, полгода назад он был против меня и Криса, а теперь все стало по-другому.
Мы проболтали еще, наверное, с час и он ушел. Руди бедный, наверное, устал ждать его на улице.
Я открыла книгу и приступила к чтению. День пролетел незаметно. Ли принес мне обед в три, потом принес ужин в семь, а без пятнадцати десять таблетки и стакан воды. Я незаметно засунула их за десну, а он, в общем-то, и не очень тщательно разглядывал мой открытый рот.
Глаза начали слипаться, и я отложила книгу, хоть до конца оставалось всего ничего. За окном началась буря, и капли захлестали по стеклам. Под эту природную колыбель я задремала.
Вдруг я проснулась и встала босыми ногами на холодный пол. Дул сквозняк, моя пижама была какая-то не моя. Колючая, как шерсть, и шершавая, как камень. Волосы были запутаны и я, скрючив пальцы в суставах, попыталась их расчесать. Пальцы начали застревать между прядями и, наконец, я разглядела на них кровь. Волосы как пилы врезались в мою кожу, и я попыталась заорать. Звук не шел.
— Зря ты сюда явилась — прошептал голос за спиной.
Я попыталась развернуться, но не тут-то было. Голова и шея будто были зафиксированы чем-то несгибаемым и твердым. Из глаза потекла слеза, щекой я почувствовала это тепло. Горячая струйка затекла мне в рот, это не слеза. На языке появился чуть солоноватый медный привкус. Это кровь. Мне стало страшно. Сердце заколотилось с такой мощью и скоростью, что мне стало трудно дышать.
Ноги понесли меня к зеркалу в ванной. Лицо заливала кровь, на манер слез, а рот… господи у меня не было рта. Рот был зашит, зашит толстыми черными нитями.
— Я же говорю зря — снова бестелесный голос и, наконец, трель.
Открыла глаза и подлетела на матрасе. Сон, всего лишь дурной сон. Трелью был мобильник на тумбочке. Крис.
— Алло.
