опрокидывает в себя содержимое бокала и направился к выходу.
— Твоя комната третья слева на втором этаже. Лекарство всё же выпей. Я сильный инквизитор, моя личная энергия может стирать тебе память не хуже энергетических потоков. Выезжаем завтра на рассвете.
Я уставилась на застывшую в стекле жидкость. Конечно, мы слышали, что энергетические потоки способны стирать память. Это обнаружили, когда научились заряжать предметы от потоков. Люди, работающие на первых зарядных станциях, через какое-то время перестали узнавать близких, а кое-кто не помнил даже себя. Через какое-то время всё же изобрели средство, практически полностью избавляющее от последствий, но в том то и дело, что «практически» здесь ключевое слово. Работники с чистой энергией порой становятся рассеянными, жалуются на головные боли и прочее.
Но, кроме очевидных вещей, меня пугает то, что сказал Аарон. Его личная энергия может стирать память не хуже энергетических потоков. Как это возможно? Я никогда не слышала, чтобы у кого-то была личная энергия. Инквизиторы черпают свою из потоков, но никто! не обладает собственным запасом. Конечно, глава церкви Энтелона мог и солгать, но почему-то я уверена, что он сказал мне правду. И если это действительно так, то почему он сказал мне об этом? Разве это не должно быть тайной? Ведь в таком случае он опаснее всех инквизиторов вместе взятых и могущественнее всех королей. Если это станет достоянием общественности, его не оставят в живых. Или Аарон Хоудон уверен, что я никому не скажу? А почему кто-то может быть настолько уверен в другом человеке? Только если человек прочно сидит на крючке у этого кого-то. Или… есть ещё один вариант. Он не боится, что его убьют, потому что уверен, что никто не в силах это сделать.
Неприятная тревога щекочет где-то между лопатками. Темнейший! Во что я ввязалась⁈ Одним глотком осушив бокал, я иду искать третью слева комнату на втором этаже.
Я засыпаю быстро. На такой кровати, как эта, не уснёт только тот, кто уже мёртв. Мне снится Тиарго. Снятся его руки на моей пояснице, его губы на моих губах, его тело, прижимающееся ко мне так крепко… Но я знаю, что это всего лишь сон.
А потом картинка меняется. Становится ярче, реалистичнее, живее. Но я всё ещё понимаю, что я просто сплю. Не знаю как, но точно знаю, что таким может быть только сновидение. Не страшно, если знаешь наверняка, что спишь, можно и досмотреть сон, если он приятный. А он кажется даже слишком приятным.
Вот я лежу на кровати и смотрю на мужчину, который стоит в самом тёмном углу комнаты. Сразу же пропадаю во льдисто-синих глазах, замерзаю и не могу пошевелиться, пока пресвятой Аарон подходит ко мне ближе. Он склоняется надо мной медленно, глядя только на мои губы, и от одного взгляда меня бросает в жар.
Это слишком порочный взгляд для главы энтелонской церкви, который не зря носит сутану. Этот взгляд прошивает меня насквозь арбалетным болтом, оставляя на его месте дыру, через которую выходит весь воздух.
— Смотри на меня, — приказывает он, когда я пытаюсь закрыть глаза. — Я так скучал по твоим глазам…
И я слушаюсь его. Гляжу только на него, пока он едва ощутимым прикосновением проскальзывает кончиком носа по моей скуле до самого уха, вдыхает запах моей кожи, и только от этого я уже выгибаюсь, уперевшись затылком в подушку, сжимаю бёдра, проваливаясь в водоворот ощущений.
Аарон садится рядом со мной на кровать, шумно втягивает воздух, мученически прикрывает глаза. Я почему-то не могу смотреть, как он страдает. Порывисто встаю и прижимаюсь к его плечу, обнимая его руку.
— Криста…
— Не говори ничего, — прошу я. — Не надо.
Он смотрит на меня таким ласковым взглядом, что я диву даюсь: разве этот камень может быть таким? Его длинные пальцы касаются моей щеки, скользят по ней. Взгляд следит за местом соприкосновения его кожи с моей.
— Я думал, что никогда не доживу до этого дня, — тихо произносит он. — Не доживу до дня, когда ты будешь рядом.
— Поцелуй меня, — я тоже прикасаюсь к его щеке, царапаю кончики пальцев о его щетину.
— Нельзя, — снова прикрывает глаза он.
— Это мой сон, и в нём мне можно всё, — улыбаюсь я.
Перекатываюсь на колени, бесстыдно толкаю его в грудь. Он не падает на кровать, просто немного отклоняется, и мне хватает этого, чтобы забраться к нему на колени, обвить его ногами.
— Крис, — качает он головой, а его грудь слишком часто вздымается. Впрочем, как и моя.
— Тш-ш-ш, — шепчу я ему в губы, придвинувшись к нему.
— Погоди, — он удерживает меня за плечи. — Я не железный, малышка.
«Малышка»… Чем-то горячим отдаётся внутри. Словно что-то вдруг начало таять где-то глубоко от этого слова.
— Так не сдерживайся, — кладу руки ему на грудь, нахожу пуговицы и легко расстёгиваю первую.
— М-м-м-м, — хрипло выдыхает он и врезается в мои губы слишком отчаянным для сна поцелуем, слишком глубоким, слишком больным, слишком… Всего здесь слишком.
Его язык врывается в мой рот, изучает его, вылизывает меня всё глубже, и я вдруг думаю, что это не может быть сном. Просто не может. Он слишком реален. И то, что между нами происходит, тоже слишком реально.
Он тянет меня за волосы, заставляя запрокинуть голову, впивается поцелуем в шею, оставляет следы и тут же зализывает их, как зверь. От этого внутри всё бурлит, кипит, и, кажется, крышку сейчас сорвёт.
— Это не сон, да? — хватая воздух, спрашиваю я.
— Не сон, — просто отвечает он, продолжая меня целовать, изучая сильными руками моё тело.
И мне бы испугаться, да только уже плевать. Плевать на всё, кроме этого мужчины, который сейчас так жадно прижимает меня к себе.
Я отдаюсь его прикосновениям полностью, позволяю скользить по моим рёбрам, подниматься выше, накрывать грудь, которая натягивает ткань острыми вершинками. Позволяю обводить их языком, прикусывать сквозь рубашку. Позволяю сжимать меня пониже спины, вжимать в возбуждённое тело, ещё сильнее взвинчивая моё собственное возбуждение.
От того, что он делает со мной, кружится голова. От того, что происходит между нами, не хватает воздуха. То, что сейчас творится, вытеснило все мысли, кроме одной, стёрло все лица, кроме одного. О ком я думала до него? Уже не помню, да и плевать. О чём я думала до него? Сейчас кажется, что на самом деле я только и делала, что ждала его всю свою жизнь. Возможно ли это? Вряд ли, но именно так я чувствую. И именно этому чувству я сейчас отдаюсь без
