Окно!
Повезло, что оно выходило на наружную стену, а не во двор. Но вот это, я понимаю, решётки! Пару раз бесполезно дёрнул преграду, но тут мало было человеческих сил. Без зазрения совести призвал поближе дракона, не давая, однако, перехватить власть. Всё равно уже бабахнуло всё, что могло бабахнуть. Кстати, как и мой артефакт-переводчик. Ох уж эти расходы.
Выдернул решётку с кусками кладки. Это уже мелочи. Приставил рядом к стене.
Какой великолепный плющ. И камень стен подточил, и хвататься удобно.
До брошенной в леске́ наёмной лошади я добрался ещё на адреналине. И лишь подтянув подпругу и взгромоздившись в седло (уже не с первого раза), понял, что дело плохо. Обмотанная вокруг тела простынь настолько пропиталась красным, что почти сменила цвет.
Сейчас бы обернуться драконом. Запустить регенерацию. Но это последнее, что стоило делать. Среди невысоких деревьев на равнине лошадь еще могла затеряться, а вот мой дракон будет как на ладони. Которая может с лёгкостью его сжать и выдавить всё остающееся красное, в чем теплилась жизнь.
Понукая лошадь перейти в галоп, вцепился не в повод — в гриву, понимая, что управлять движением не могу. Слишком много снега вокруг. Как странно. Снег — летом. Мельтешит, мешая видеть. Такой холодный. Отстранённый.
И если со зрением была беда, то слух ещё справлялся с доставкой информации в мозг. Плеск воды вызвал воспоминание, как я переезжал по мосту речушку. Мост был гораздо больше водяной жилы, и теперь я, вновь подбирая повод, направил лошадь прямо к воде. Хороший способ скрыть следы. Просто прекрасный. Лёг на шею своего бредущего транспорта, чтобы уменьшить чувство боли в боку, и ориентировался скорей по плеску, чем по тому, что видел.
Пока меня не окунуло с головой. Ох, гор нет, а речка как будто горная! Я то ли отключился, то ли просто свалился со спины лошади в воду, но это несомненно взбодрило. Даже «снег» перестал идти. И раненый бок занемел. Хорошо, не на него грохнулся.
Не знаю, как далеко удалось уйти, но мы оказались в небольшой заводи, окружённой лесом. Скорей всего лошадь, почувствовав глубину, остановилась. А вот я — нет.
Оскальзываясь и с трудом соображая, какая нога и рука должны идти первыми-вторыми и так далее (как только животные справляются с четырьмя конечностями?), я не только выбрался на берег, но и вывел лошадь. Дальше, держась за деревья, дело пошло немного «веселее».
Мне надо было обернуться драконом, и чтобы мой транспорт не сбежал, почуяв такого хищника, была необходима фиксация.
Может быть, стоило отвести лошадь ещё дальше, но бодрость от купания в воде спадала, возвращался «снег».
На берег я уже опять добирался на четвереньках. Да и оборот потребовал немало хитрости и изворотливости. Дракон привык появляться в полный рост, так чтобы голову ввысь и развернуть крылья. А тут необходимо было стелиться по земле и не махать конечностями. Не уверен, что у меня всё вышло правильно, но в итоге тело дракона создало временную дамбу, перекрывая заводь.
В чешуе не был страшен холод, да и бок перестал болеть, давая такой нужный отдых от этих раздражающих ощущений. Поэтому я полежал. Ещё полежал. А потом в ноздри затекла вода, и я зафыркал, мотая головой.
Пришлось отползать хвостом к лесу, чтобы при обороте не оказаться посреди образовавшегося озера. Но услышав хруст деревьев под, скажем, задними лапами, решил не делать просеку, а оборачиваться так. Зато пока барахтался до берега, смыл кровь с простыни.
Хорошо, что драконы при обороте не теряют одежды и всего остального. Представил свой гордый въезд голышом на лошади в город и передёрнул плечами. Вернулась боль. Да что ж у этих вампиров с когтями, что даже оборот не помогает?! Хотя, стоит признать, появились силы пусть медленно, стараясь меньше двигать левой рукой, но действовать. В первую очередь разорвать простыню на ленты (тихо восхититься вовремя захваченной добыче и поругаться на расточительство вампиров — ткань была слишком хороша для постельного белья). К тому времени взбаламученная драконом вода очистилась, и я смог хоть как-то промыть раны. Выглядели они… непривычно. Края покраснели и как будто даже не собирались заживать. Но решать этот вопрос надо было точно не в лесу.
Может, Матильда подскажет? Матильда! Она же не знает что произошло! Или знает? Нет, шурша я сегодня не чувствовал рядом. И моя ведьмачка спокойно спит. Спит ли? Да наверняка. Ещё только рассвет. А в любой момент могут нагрянуть вампиры! Укорил себя, что увидев изменившихся вампирок, действовал столь резко, но… попади я снова в тот момент, вряд ли бы что-то изменилось. Как будто вместо ауры возбуждения меня резко накрыло страхом. А визжать и прикрываться простынкой я как-то не подумал.
В любом случае, сейчас надо было мчать к Матильде и вытаскивать её из вот этого всего, во что я нас окунул.
Но сначала пришлось перебинтовать себя. Как же неудобно оказалось это делать одной рукой! В очередной раз сел, прислонившись к дереву, чтобы отдышаться…
Солнечный луч, нагревший щёку, теперь добрался до глаз. Забыл шторы с вечера закрыть? Попытался прикрыть глаза рукой, но стрельнувшая в боку боль заставила начать более подробный анализ происходящего.
Лежу на земле. Тело болит, как будто меня съели и, возможно, немного переварили. Сел, опираясь только правой рукой, и вертикальное положение как будто вернуло память на место.
Солнце. Полдень. Матильда! Как я мог уснуть?! В первый момент вскочил, но тут же зашипел и поумерил пыл. Нет, плавно, но быстро-быстро.
Натянул рубашку, высохшую за это время на кусту. Штаны с достоинством выдержали купание. Если б ещё не порезы от вампирских когтей.
А потом я понял, что не знаю, где привязал свою лошадь. На этом берегу? На том? Пока я тут ворочался с оборотом, что только не могло измениться. Застонал, представляя, как я ищу привязанное животное по лесу и сколько сил это потребует. Это если лошадь ещё не сбежала. Найти того, кого нет — ещё сложнее.
Повинуясь логике, решил идти сначала в сторону поломанных попой дракона деревьев. И мне повезло. Даже можно сказать, что несказанно. Торопился я и привязал животное как смог — слишком близко к дереву. От скуки лошадь уже обгрызла всю кору и приступала к привязи.
Направление к городу я тоже не знал. Поэтому доверился своему транспорту. Не раз убеждался, что у них есть чувство направления к вкусной еде. То есть конюшне.
И пусть полями, но мы вышли к Мидлтону, когда я уже задумался, что в порыве мести лошадь решила меня укатать. Держаться в седле ровно становилось всё сложнее. Бок пекло, над головой собирались тучи. Те самые, со «снегом». Но в этот раз у меня была чёткая цель, гнавшая меня всё это время.
Матильда.
Пришлось разочаровать своё транспортное средство и свернуть к постоялому двору, а не в конюшни. И так подводившее тело за час, проведённый в седле, стало как будто чужим. Ввалившись в «Доброго дядю», я постарался выправиться и пойти ровнее. Всё-таки конечность цели была лучшим стимулом. Пока я старался не задумываться, что буду делать, если не найду Матильду в номере.
Хозяйка двора спросила меня, судя по мимике, что-то обеспокоенное.
Пришлось улыбнуться (надеюсь, что не оскалиться) и кивнуть. А потом на всякий случай мотнуть головой. Ведь вопроса без артефакта я не понял.
А потом как можно быстрее передвигаться к лестнице. Игнорируя остальные вопросы. Ох, что ж нас так далеко по коридору поселили.
Толкнул дверь, оказавшуюся почему-то незапертой, и замер на пороге.
Матильда! Всё с ней в порядке! От облегчения пришлось опереться на косяк.
Ведьмачка нашла чем себя развлечь. И это было не вышивание крестиком. Матильда сдвинула всю мебель к стенам и теперь рисовала на полу какую-то пентаграмму. Так сосредоточенно, что не заметила меня. И кого она тут вызывать собиралась? Или посылать?
— Космос, — подсказал о моём появлении Маник.
— Сама знаю, — Матильда сдула со лба упавшую прядку и, пожевав губу, вновь выводила что-то синим мелком. — И Ронкад вписала, и Космос. Хорошо бы по истинному имени, но что есть.
