Внезапно кусты расступились, из них вывалился Джед и набросился на Далена, держа в руке отлично наточенный кинжал и целясь жертве прямо в сердце. Успев увернуться, Дален до крови ободрал кисть правой руки, а Джед, пропоров кинжалом воздух, пролетел прямо и повалился на муравейник.
Не дожидаясь, когда противник очухается, когда отплюётся муравьями и вышвырнет последнего из-под воротника, Дален рванул через бурелом, прячась за широкими стволами. Далеко уйти, однако, не удалось. Джед тряхнул лысой головой, вскинул руку с кинжалом, прищурился, прицелился и запульнул нож по прямой. Несколько раз перевернувшись в воздухе, тот пролетел с несколько футов и вонзился остриём Далену между лопаток, влёгкую продрав плотную куртку. Дален замер на месте, качнулся и рухнул в ворох сухих листьев. Последние поначалу взметнулись перепуганными пташками в небо, а затем закружились в медленном танце и начали не спеша оседать на тело моряка из Ланимора.
— Сдох? — выкрикнул Торос, подбегая к Джеду, склонившемуся над телом.
— Не дышит, — довольно промычал тот и, запустив руку под куртку, вытащил желанный мешочек. Внутри бряцали монеты.
Джед развязал завязки, перевернул мешочек вверх дном и потряс. Золотые кругляши посыпались прямо на землю; в глазах обезумевших стражников заплясали огоньки наживы.
— Сколько здесь? — сиплым голосом спросил Джед, облизываясь.
— Целое состояние, — ответил Торос, завороженно рассматривая золото.
Джед сгреб половину к себе и начал впопыхах распихивать монету за монетой по карманам.
— Ты что делаешь? — спросил его Торос, злобно щурясь.
— Забираю своё, — отрезал Джед, даже не взглянув на подельника.
— Уже разделил?
— Да. А тебе-то чего?
— Мне?
Пальцы Тороса осторожно скользнули к поясу и нащупали на нём чехол с ножом, который не так давно Торос приставлял к шее Далена. Едва слышный щелчок — чехол был расчехлен, а мокрая ладонь уверенно легла на холодную рукоять.
— Боюсь, моей половины мне не хватит, — выдал Торос, резво взмахнул рукой и полоснул Джеда ножом по горлу.
Кровь прыснула в разные стороны, заливая траву, землю, мешочек и золотые монеты. Джед вскинул руки к шее, сдавленно захрипел и, дергая ногами, повалился на траву. Торос даже не повернул головы в его сторону. Обтерев о штаны испачканное в крови лезвие, воткнул нож в землю по самую рукоять и принялся собирать разбросанные вокруг деньги, дрожа над каждой монетой и каждую ласково поглаживая кончиками пальцев.
Глава 5. Разыграть карту
— Сколько ещё? — нетерпеливо спросил Гайлард, обмакивая перо в чернила и готовясь поставить размашистую подпись на очередном свитке.
Солнце уже давно встало, в Торренхолле вовсю кипела жизнь, и подготовка к торжеству, намеченному на широко празднуемый на юге День радости, шла полным ходом. Продумывалась каждая мелочь, вплоть до цвета лепестков роз, которые будут бросать под ноги жениху и невесте, и уровня густоты праздничного киселя, который подают по обыкновению до обеда, чтобы и сытно было, и хмель не пристал.
Рики утром спала так крепко, что Гай её еле добудился. Пришлось даже трясти за плечо, прежде чем девчонка соблаговолила открыть глаза. В тот момент Гайлард усмехнулся. Те женщины, которые раньше проводили ночи в его постели, обычно просыпались всегда первыми. Приподнимались на локте и, прикрываясь лёгким полупрозрачным покрывалом, смотрели на спящего Стернса, на каждую черточку его лица, на линию его губ и мечтали, что когда он проснётся, то назовёт хотя бы одну из них навсегда своей. Стернс просыпался, платил щедро и в ту же минуту о проведённой ночи и угодливых девицах забывал, погружаясь в ежедневные дела. Одну и ту же во второй раз не звал, предпочитал пробовать новое, бывали дни, когда плевался, но никогда не терял голову настолько, чтобы влюбиться.
Эта ночь была другой. Была бессонной и странной, отличной пищей для сплетен слугам, если те всё прознают. Гай спал плохо, постоянно вздрагивал и просыпался, проверял, не сбежала ли девчонка и не ожили ли тени на стенах. Его всего крутило, раны на спине ныли, тело горело, лоб даже покрылся испариной. В какой-то момент Гай чуть не сорвался и не разбудил Рики — хотелось воды, а лучше льда, чтобы потушить в себе пожар, — но, слушая размеренное дыхание девчушки, передумал, встал сам, хоть и не с первой попытки, прошёл к столику со свечами, смочил водой куски разорванной туники и протёр мокрыми тряпками грудь и шею.
Ближе к утру жар спал. Дышать стало легче, и даже глаза закрылись, и сон наконец одолел. Только длился он недолго. Кто-то что-то не поделил во дворе, завязался спор с криками, Гай вздрогнул и открыл глаза. А Рики всё дрыхла, и пушкой её было не добудиться. Даже рык не помог, который был предназначен горничной, принёсшей господину завтрак в постель. Воздушное создание в сером платье испугалось так, что чуть не уронило поднос с горой тарелок и яств, спешно зачастило ногами вниз по лестнице обратно на кухню, поставило поднос на стол и, тяжело дыша, поведало обо всём кухарке. Та понимающе хмыкнула и велела накрыть кушанья, чтобы те не остыли, и подать их немногим позже.
В итоге, завтрак состоялся позже обычного. Для Рики он оказался настоящим пиршеством. Пока Стернс затягивал и закреплял пояс, девчушка успела урвать с принесённого со второй попытки подноса хлеб и ветчину, быстро-быстро сунуть их себе в рот и начать методично жевать. Только вот Стернс именно в этот момент удумал спросить её о своих сапогах, один из которых стоял там, где был оставлен вечером, а второй куда-то исчез, и отвечать милорду пришлось с набитым ртом, тем самым себя выдав. Пропавший сапог был найден под кроватью, а вместо подзатыльника Рики получила второй кусок ветчины, пару скользких оливок и даже кружку тёплого отвара из ягод смородины и малины. С кружкой, правда, пришлось не совсем удобно. Она была одна, и Рики пришлось ждать, пока Гай сделает несколько глотков, а потом уже довольствоваться остатками.
Из спальни они вышли вместе. Под взгляды прислуги — в лицо равнодушные, а за спиной насмешливые — прошли по длинному коридору до библиотеки; Гай вошёл в комнату, где около стола его уже ждали беседующие между собой король и Дагорм, а Рики было наказано стоять у дверей и никуда не двигаться.
Его величество король Риккард никак не мог усидеть на одном месте. Вначале опустился в обитое бархатом кресло, потом вскочил на ноги и долго стоял у окна, отодвинув в сторону портьеру и выглянув во двор. Потом потоптался за спиной племянника, читая через плечо бумаги, которые тот подписывал. Последние были крайне неинтересны. Одни помилования, пожертвования и прочая, по мнению короля, лишняя трата денег. На одном из таких распоряжений Риккард даже неприкрыто зевнул. Взятое с вазы с фруктами спелое яблоко тоже не помогло от скуки, хотя было сладким и сочным. И взбодрился король лишь, когда Гай в который раз промочил перо в чернилах, а Дагорм ответил на вопрос своего хозяина:
— Совсем немного, милорд. Несколько наград за верность и выслугу, распоряжение об организации широкой ярмарки на главной площади и бумага для Рики.
Старик протянул Гайларду свиток, который был отклонён вчерашним днем.
— Что ещё за бумага? — Его величество нахмурился, выхватил свиток из рук советника, развернул. Громко хрустнув надкусанным яблоком, Риккард пробежал глазами по лаконично сложенному тексту, затем смял свиток и швырнул на стол. — Выйди! — Приказ был отдан Дагорму, и старик, поклонившись, скрылся за дверью.
Следом за свитком на стол полетел яблочный огрызок. Тяжёлый кулак опустился прямо на него, выжимая последний сок, который тут же брызнул в разные стороны. Несколько капель попало на дублет Гайларда — теперь полдня будет вонять садом.
Пальцы второй руки короля впились племяннику в плечо и больно его сдавили. Риккард наклонился, дыхнул на Гая всем букетом вчерашнего выпитого вина и одержимо зашептал:
— Ты что, племяш, совсем рехнулся? Спишь с убогими девками, а потом раздаёшь им состояния?
