- И ты это докажешь, - холодно отрезал Бьорк, махнув своей десятке, что сейчас они тоже начнут спуск, - Но при своём отце, а не при мне, Гор. Твой дядька неизвестно где сейчас. Может уже в чертогах… Ещё тебя потерять не хватало...Нет.
Мальчишка побагровел от обиды и унижения, сжал острые кулаки, исподлобья смотря на ярла. Но Хотборк по всему и не думал проникаться его переживаниями. Он уже отвернулся, переговариваясь о чем-то с воином из своей десятки. А ещё через мгновение они исчезли в зарослях можжевельника, будто и не было.
Олаф покряхтел, тоже поднимаясь, и успокаивающе похлопал Гора по плечу.
- Что надулся, Кархет? У нас тоже дело важное...- забурчал, сгребая парня в медвежьи объятия, - Ну-ка давай-ка лучше посмотрим, где нам разместиться, чтобы и близко к дому конунга, и не увидел никто. Наша десятка из засады стрелять будет. Стреляешь-то хорошо?
И потрепал мальчишку за плечи. Гор поднял на Олафа посветлевший взгляд.
-Отлично! – выдохнул, поняв, что поучаствовать ему всё-таки дадут.
- Ну вот, - хмыкнул Олаф, а потом посерьёзнел, переводя задумчивый взгляд на объятый панической суетой город внизу, - Ну так что, куда?
Я вместе с остальными оставшимися в подчинении Олафа воинами, стала внимательно вглядываться в окрестности у дома конунга. Неудачно, что он тоже на холме, но…
- Там, крыши сараев. За домом сразу! И можно по серпантину пройти…- у меня даже в горле пересохло от волнения, пока говорила. От былого налета спокойствия не осталось и следа. Внутри словно тетиву натянули, и нервы звенели ей в такт.
- Хм, - Олаф проследил за моим взглядом, почесывая бороду, и криво улыбнулся, - А, пожалуй, да.
Мы стали красться по серпантину, огибающему всю долину, чтобы выйти к дому конунга со стороны хозяйственных построек. Скалистая местность и сосны, растущие здесь глухой стеной, надежно скрывали наш маленький отряд от любопытных глаз, но в свою очередь и нам сложно было разглядеть, что творится в селении. Лишь звуки...
Крики, лязг, глухие удары, топот, стоны, ржание лошадей и непрекращающийся трезвон сигнальных колоколов...
Дикая какофония, становящаяся громче с каждым шагом. И с каждым шагом мы шли быстрее, не сговариваясь, не в силах выносить разлившееся в воздухе напряжение. К концу пути все уже бежали трусцой, притормозив лишь у длинного амбара - крайней постройки во дворе конунга.
Здесь шум битвы просто оглушал. То, что доносилось до моих ушей, это...Я сглотнула моментально ставшую вязкой слюну, ощущая, как меня начинает мутить... Даже не сами истошные крики и хрипы пугали, а именно этот звук, который сложно с чем-то перепутать. Такой приглушенный, чавкающий удар, когда лезвие входит в мягкую плоть, и шероховатый хруст, когда дробит кости. Внутри окатило волной жара, а потом по всей коже обильно выступила испарина. Накрыло слабостью. Ноги подкосились...Словно во сне, подошла к краю амбара и выглянула во двор, где сейчас шёл бой...
Оцепенение. Есть вещи, к которым невозможно подготовиться, нереально представить, никогда не забыть...Не моргнуть, не пошевелиться...Смерть, жестокость и боль...Люди мучительно умирали, зверски калечили друг друга в каких-то паре метров от меня. Я видела их обезумевшие лица, заляпанные своей и чужой кровью. Видела, как за секунды тускнеют глаза, когда душа испуганной птицей вылетает из тела. Видела, как слаба, беззащитна плоть против меча и топора, входящих в нее как нож в масло. Время замерло, услужливо позволяя рассмотреть мне всё до мельчайших жутких подробностей. Хотелось заорать и плотно-плотно закрыть глаза. Но я молчала, не дыша и не моргая, и смотрела...Смотрела...
Вечность прошла или пара секунд, как Олаф дернул меня за плечо, оглушенную. Буркнул: "жить надоело?". И подтолкнул к приставной лестнице, которую они уже успели где-то раздобыть, приказав лезть. Сама не своя, я будто во сне забралась на покатую крышу. Распласталась на ней животом, сбросив с плеча лук и достав из колчана стрелу, и аккуратно глянула вниз. Там кипел бой... Пальцы задрожали, и стрела, выпав, покатилась вниз.
Нет, я не могу. Пусть сами...Не могу. Я не буду никого убивать. Даже смотреть сил нет, не то, что… Я как-то себе это всё не так представляла...Дура! Просто зажмурюсь и буду тут лежать - даже не буду смотреть! Олаф рядом понимающе хмыкнул и потрепал меня по плечу.
- Тихо сиди - здесь не увидят, - только и шепнул на ухо.
А через мгновение уже исчез на другом конце крыши, откуда стрелять было удобней - очень быстро и бесшумно, что удивительно для человека такой могучей комплекции.
Оставшись одна, я заозиралась по сторонам, смотря, куда делись остальные, но большинство так и не разглядела. И теперь мне на каждой крыше сараев и сенников мерещилась человеческая тень. А ещё взгляд то и дело, помимо моей воли, соскальзывал вниз на творящуюся там бойню. И каждый раз дыхание спирало, а сердце забывало биться. Но глаза отказывались моргать, мазохистки жадно впитывая всё происходящее. Нервная система коротила из-за невероятной перегрузки, не зная, как реагировать, как это перемолоть, и выдавала совсем странные реакции. На окаменевшем лице расцвела идиотская улыбка, будто мне весело на это смотреть, пальцы сами собой сжимались и разжимались, в голове творился полный хаос, пока я случайно не перевела взгляд дальше, к самому дому конунга, и не узнала в одном из дерущихся Бьорка.
В груди тут же больно стукнуло, и в кровь вспрыснулся отрезвляющий адреналин. Если до этого происходящее казалось жутким сном, то теперь меня захлестнуло осознанием, насколько это всё реально. Из горла вырвался надрывный всхлип, когда какой-то здоровяк налетел на Хотборка сзади, целясь топором прямо в голову. Я не уследила, как Бьорк умудрился уклониться, как так вышло, что тот мужчина рухнул на землю, а из живота его толчками стала выливаться черная почти кровь. Глаза тут же заволокло соленой пеленой. Тело затрясло крупной дрожью. Так страшно...
Мне никогда так страшно не было...
Но теперь мне бы и в голову не пришло жмуриться или отворачиваться. Я во все глаза следила только за Хотборком, уверенно пробивающимся со своим отрядом к дому конунга, и горячо и бессвязно шептала и самой мне непонятную молитву. Может быть потом я буду осуждать его за эту кровожадность и жестокость, за то, что позволил увидеть мне этот бой, но сейчас я думала лишь о том, чтобы сам он жил. Любой ценой...
Вдруг в самом воздухе что-то неуловимо изменилось. Будто лёгкая ударная волна прокатилась по всей долине от дома конунга. Даже воины насторожились, замедляясь и быстро оглядываясь по сторонам. Бьорк обернулся к крыльцу дома, как только расправился с очередным противником. И именно в этот момент дверь настежь распахнулась и на пороге появилась Вейла Ири с расплетенными, доходящими ей до бедер, спутанными огненными волосами, в одной белоснежной, насквозь просвечивающей ночной рубахе и с искажённым ненавистью почти до неузнаваемости, страшным лицом.
Ири взметнула вверх тонкие руки, и пространство вокруг будто послушно загустело по её команде. Воздух стал киселем, в котором невозможно было совершить ни одного резкого движения. На лицах всех воинов без разбору, своих и чужих, отразился суеверный ужас. Я тоже замерла, раздираемая столь противоречивыми эмоциями: животным страхом за жизнь самого дорого мне мужчины и чистым как слеза восхищением силой этой женщины. Я ощущала могучие вибрации, исходящие от нее, как от огромного медного гонга. Они проходили сквозь меня, не задевая, в отличие от воинов. Лишь порождали благоговейный, жутковатый трепет в груди. Я ей не соперница...Я так не могу. Чудо уже и то, что я могу просто нормально шевелиться в отличие от остальных.
Зеленые глаза ведьмы победно сверкнули, губы тронула быстрая хищная улыбка, когда она смотрела, как Тормод, Бран, и ещё пара воинов пытаются преодолеть ставший как желе воздух и наброситься на неё. Слишком медленно, слишком... Их побагровевшие лица исказила мука, на лбах выступили вены, но они сдвигались лишь на жалкие сантиметры, несмотря на все усилия.
