Кабинет императора, доставшийся Рельгору от Ненталя.
Большой стол. Вместительное белое кресло. Шкафы, заставленные папками с документами. Естественно, запакованными магией. Высокий гордр за окном – дерево, которому уже невесть сколько лет, покрытое светло-желтой корой с ветвистыми голубоватыми прожилками.
Все, как всегда. Как обычно.
Однако ощущения резко усилились, накрыли с головой, захватили. Стало жарко и душно, кровь будто закипела в венах. Рельгор еще раз огляделся. Да что происходит?
В ушах загудело, пульс резко подскочил… И… адельтах почти услышал свою нари.
Она звала на помощь. Отчаянно, испуганно… истошно…
Вот же Колхар и его приспешники! Как же он сразу-то не подумал?
Рельгор выругался несколько раз и прыгнул зеввом в общежитие Академии, стараясь ощутить свою нари. Она перехватила дар нага. Потому что их связь резко окрепла. Рельгор думал об Альве весь день и словно бы с каждой минутой укреплял энергетический канал, что их связывал.
И вот результат! Как он мог этого не предусмотреть?!
Вот придурок!
Если с ней что-то случится…
От этой мысли Рельгору стало совсем плохо. В груди заныло, подкатила тошнота, безразличие ко всему вокруг. Он остановился в зевве, продолжая прислушиваться к ощущениям. В висках шумела кровь, хотелось одновременно убивать и самого себя покалечить за то, что навредил нари.
Даже ведь не подумал, не смекнул, что истинная может перехватить его дар. Хотя знал, что именно так и случилось с единственной для Эманора – Стеллой. Тогда она устроила пожар в общежитии, телепортировалась зеввами и едва не погибла в зыбучих песках.
Рельгор аж вздрогнул. Как представил… Если вдруг с ней… Если случится… Если…
У него не хватало слов. Адреналин ошпарил и внутри словно открылась зияющая дыра. Пустота… Только мышцы заныли от напряжения и ладони закровоточили. Наг сжал кулаки так, что ранки на костяшках от недавнего бокса со стенами открылись, а ногти процарапали ладони.
Рельгор, наконец-то, нащупал Альву. Прыгнул зеввом в ее комнату.
Вокруг бушевало пламя, а землянка жалась к столу и только в ужасе звала на помощь. Однако стены общежития окружал непроницаемый для звуков и запахов магический купол. Проникнуть в жилище здесь мог только его хозяин. Любого другого охранная магия не пропустила бы… Кроме Рельгора, потому что к нари он мог прорваться куда угодно.
– Ччто происходит? – заикаясь, спросила Альва, глядя на нага расширившимися от ужаса глазами.
Вокруг землянки плясало пламя. Окружало ее, окутывало, словно морская вода пловца. Не жгло, но пугало, кажется, до чертиков. Полыхал пока только центр комнаты. Но становилось ясно – медлить нельзя. Вскоре огонь перекинется дальше – он уже ручейками тек к стенам, в слепом порыве стремясь на волю. Пытаясь избавиться от контроля хозяйки.
Адельтах не знал, как ей объяснить, да и стоит ли сейчас раскрывать все карты. Ведь на кону жизнь его истинной. А если она случайно проговорится? Он признался ей, но Альва не обратила внимания. Забыла. И это было очень даже к лучшему. Однако сейчас Рельгор не собирался повторять ошибку.
Он, стиснув зубы, прорвался сквозь пламя, которое вело себя более чем странно. Эманор рассказывал Рельгору, что перехваченный у него Стеллой огненный дар подчинялся хозяину как верный пес. Сказал – к ноге, и все, пламя послушалось. Однако сейчас все случилось иначе. Пламя то обжигало Рельгора, кусало за чувствительные места, будто считало хозяйкой землянку, то подчинялось адельтаху, как исконному владельцу дара. Боль прокатилась по телу нага, разлилась по коже, вгрызаясь все глубже. Рельгор схватил Альву и вместе с ней телепортировался в другую комнату.
Это особенное помещение держали специально для высокородных нагов, если те хотели учиться или преподавать в Академии.
Оно было куда просторней обычных куцых, по мнению адельтаха, комнатушек. В центре раскинулась громадная кровать, рассчитанная на крупных оборотней. Окно выходило на парк с вековыми деревьями, скамейками, уютными беседками, покрытыми плющом и вьюнами.
Рабочий тэннор здесь мог растягивать изображение от пола до потолка, перемещать его по комнате и делать трехмерным.
А за кухонным столом уместились бы несколько крупных мужчин.
Однако нари не оценила обстановку и спросила:
– А как же мои вещи? Я уже заказала одежду. И она осталась в шкафу в предыдущей комнате.
Рельгор уточнять не стал. Дотянулся через зевв до шкафа и, кряхтя, втащил его в помещение.
Альва округлила глаза.
– Вы и такое можете?
Вместо ответа адельтах усадил ее на кровать и принялся внимательно осматривать. Так как учил его придворный медик Канор.
Рельгор стащил с нари ночную сорочку, и та даже не противилась. Видимо, еще пребывала в шоке. Медленно касался пальцами каждого нервного центра, каждого переплетения мышц нари. Прислушивался к ощущениям. Слава Дельверу! Кроме зажатия нервных центров у Альвы ничего опасного не обнаружилось. Однако уже к концу осмотра Рельгор ощущал лихорадочный, дикий голод по телу нари. Ему прямо приспичило, иначе и не скажешь.
Мужской орган выскочил из плена роговых пластин в паху нага, и набедренная повязка больно прижимала его. Адельтах плохо соображал, и когда добрался до живота нари, в голове окончательно помутилось. Он видел только ее тело. Совершенное. Обнаженное. Идеальное.
Ощущал кожу Альвы: гладкую, теплую и нежную. Касался мягкого и одновременно упругого живота истинной…
Сам не понял, как вдруг завалил ее на постель и очутился сверху. На руках, что уперлись по сторонам от головы Альвы.
От тяжести в паху мышцы живота скрутило узлами.
Рельгор прижался к Альве всем телом. Она собиралась что-то сказать, но наг накрыл рот истинной поцелуем, жадно глотая ее дыхание и звук ее чарующего голоса. Словно запасался необходимым воздухом впрок, потому что уже не мог дышать сам. Без нее… никак не дышалось.
Оторваться от нее, отказаться… было больно, практически невозможно…
Да. Он был изголодавшимся зверем. Что после тяжелой болезни или травмы, наконец-то, дорвался до сочного мяса. Не понимает – чье оно, можно ли. Не думает о последствиях, о рисках. Осознает лишь только одно.
Вот! Мое! Хочу! Не могу больше терпеть!
Рельгор двинул бедрами, ощущая, как мучительно и приятно ноет в паху. Продолжая впиваться в губы нари поцелуем. Смакуя языком ее вкус… Изысканный, как самые редкие и дорогие фрукты его родины…
Она не отвечала, словно опешила от такого напора и внезапности. Но и не противилась. Тело Альвы было мягким, податливым. Расслабленным. И Рельгор совсем потерял связь с реальностью.
По телу словно ток пробегал, жар охватил целиком. Сердце колотилось, как сумасшедшее, отзываясь в ушах низким гулом. И чудилось – воздуха не хватает. Но одновременно он словно переполнял грудь. Распирал, рвал ее на куски.
Адельтах касался нари везде. Требовательно и по-хозяйски. Заплошно и торопливо, будто боялся, что все закончится. Вот-вот их контакт прервется…
Она ведь его! Его истинная! Что может быть естественней? Что может быть в мире правильней? Чем впитываться в ее кожу. Вбиваться в нее, забывая о том, сколько времени и что происходит вокруг.
Он не думал о том, что комендант общежития может проверить, кто там вломился в пустующую комнату и застукать их вдвоем в двусмысленной позе. И весь план по защите нари от заговорщиков полетит прахом. У Рельгора просто сорвало крышу.
Пьяное блаженство затмило весь мир. От того, что она рядом, что вновь чувствует тепло ее кожи, вновь почти обладает ей…
Рухнули запреты, рамки. Ушли куда-то в небытие понятия о приличиях. О том, что можно или нельзя… О том, что правильно или неправильно…
Что-то дремучее, первобытное, инстинктивное вырвалось на волю. Альва стала целью и средством избавления от долгого, мучительного голода. От которого в груди стало жарко и все тело напряглось до спазмов.
Адельтах попытался дрожащей рукой развязать узлы на набедренной повязке, не в силах оторваться от мягких, лакомых губ нари. Продолжая сминать их своими, впитывать ее дыхание. Упиваться тем, как на его касания ротик Альвы отвечает теплом.
