посадки. Питера мутило, покрепче вцепившись в сиденье, он молился о прекращении болтанки.
Наконец флаер устремился вниз и замер, повиснув над землей. Преследователь опустился рядом – выхваченная из темноты трава засияла серебром, как драгоценность.
Питер уже собирался отключить силовое поле, прикрывавшее флаер сверху, но вовремя опомнился – для начала надо понять, кто его преследует, а там посмотрим, сдаваться или дожидаться Фэлри, который наверняка уже летит сюда…
Он вдруг понял, что назвал Полуликого именем, которое придумал всего несколько минут назад, и почувствовал, как вспыхнули щеки. Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? В конце концов кто-то должен дать Полуликому имя – пусть даже никому не известный парень, который унесет это имя с собой за Барьер.
Но тут от второго флаера отделилась темная фигура, и когда она приблизилась, Питер с похолодевшим сердцем понял, что вряд ли ему удастся так легко вернуться домой.
За мерцающей преградой силового поля, скрестив огромные руки на груди, стоял Тайрон.
Питер с трудом преодолел желание отползти в дальний угол кабины и подтянуть колени к груди. Мощная фигура сега, окутанная ореолом исходящего от флаера света, выглядела более чем угрожающе. Темные, раскосые глаза изучали Питера с брезгливым любопытством, как какую-то букашку.
– Так и знал, что он врет, – произнес наконец Тайрон с явным удовольствием, – Барьер даже мышь не проскочит незамеченной. Вылезай, мышонок, поболтаем.
Питер невольно откашлялся.
– Мне как-то и здесь хорошо, спасибо.
– Ну еще бы, – Тайрон неожиданно присел на корточки. Крупная физиономия оказалась на одном уровне с лицом Питера, серебристый свет заблестел на гладкой, смуглой коже бритого черепа, – я могу, конечно, разломать эту старую посудину, да неохота тратить силы на такого крысеныша. Ты сам оттуда выйдешь.
– И не подумаю, – Питер выпрямил спину, хотя ее коробила дрожь, – и… что тебе нужно? Я собираюсь вернуться за Барьер, правила будут соблюдены, если тебя это беспокоит…
Тайрон усмехнулся, что нисколько не добавило ему дружелюбия, скорее наоборот. Казалось, он хочет укусить Питера – вот-вот облизываться начнет.
– Это как раз последнее, что меня беспокоит. А вот тебе стоит побеспокоиться. Главная отслеживает все перемещения флаеров, и если наш общий друг Полуликий не сможет объяснить, что ему понадобилось в лесу посреди ночи… – он поцокал языком, – картинка получится неприглядная. А уж если она найдет здесь тебя…
Питера словно окатило ледяной водой. Горло сжалось настолько, что, казалось, в него не пройдет даже иголка.
– А я думал, ты ему друг! – Тайрон покачал головой в притворном огорчении. – Он тебе даже пояс доверил… да-да, я видел, не удивляйся! Хотел кое-что с ним перетереть, прилетаю – в Башне пусто, а на экранах такая красота.
Тут Тайрон гротескно изобразил, будто по его плечам рассыпаются волосы, и Питер с ужасом понял, кто учинил погром в Башне. А сег продолжал, глядя ему прямо в глаза:
– Он-то точно считает тебя своим другом. За то, что ты сделал, он имел право убить тебя на месте, ты это знаешь? Хуже оскорбления для эр-лана не придумаешь, а тебя, пролазу из-за Барьера, никто и искать не стал бы. Он тебя даже пальцем не тронул, а ты теперь за него не тянешь…
– Что тебе надо? – перебил его Питер.
Тайрон растянул губы в акульей улыбке и выпрямился.
– Вылезай. Я тебя увезу, никто ни о чем не узнает. Дроны Главной уже точно на пути сюда, мы слишком долго болтали.
Питер понимал, что он врет – во всяком случае отчасти. Но он ничего не знал об этом мире, кроме одного – у Фэлри должно быть все хорошо. Питер запомнил слова Инзы о том, что вернуться в касту «прекраснейших» можно только безупречным служением на благо общества. Нельзя допустить, чтобы из-за него Фэлри потерял мечту всей жизни…
Питер сглотнул насухую и с трудом сосредоточился для команды. Он продолжал судорожно вглядываться в темноту, надеясь, что вот-вот ее разорвет бело-золотое пламя «крыльев». Теперь он уже по-настоящему желал этого.
Но когда здоровенная лапища Тайрона вцепилась ему в плечо и грубо выволокла из флаера, окружающий мрак оставался непроглядным и глубоким, как жерло заброшенного колодца.
Инза встретила Полуликого на платформе гравиподъемника.
– Я все видела, – она быстрым движением взъерошила волосы, – его нет?
– Зачем спрашивать, если ты все видела?
Полуликий снял силовой пояс и вдруг, не меняясь в лице, с размаху швырнул его в гало-экраны. Милли метнулась наперерез, и пояс шлепнулся на ее мягкую обивку.
Глаза Инзы чуть не вылезли на лоб.
– Спятил?! Испортишь же!
– Прости.
Бо уже стоял за спиной Полуликого, тот сел и сжал пальцами виски, словно от нестерпимой боли. Одежда его была в полном беспорядке, пояс завязан кое-как, из небрежно собранного пучка торчали золотые пряди.
– Ну, ты погоди прощальные молитвы-то сочинять, – заметила Инза, колдуя над своим гало-экраном, – флаер в порядке?
– В порядке, – глухо ответил Полуликий, – но Питера нигде нет. Зато рядом есть след от второго флаера. Похоже, его вынудили приземлиться.
Инза с размаху хлопнула себя по бедрам.
– Это Тайрон. Точно он, вот чтоб мне быть швалью! Он и на вечеринке все выспрашивал, что у нас новенького, да не видели ли чего подозрительного у Барьера… а потом исчез на какое-то время – мы веселились и не особо заметили…
– Значит, он был здесь… но зачем устроил разгром и выдал себя? – Полуликий смотрел на Инзу снизу вверх – лицо осунулось, под глазами залегли тени. Тонкие белые пальцы машинально растирали ноги в верхней части коленей.
– Наверное, что-то его сильно разозлило. Для этого, сам знаешь, многого не надо. Главное – он видел Питера и понял, кто он и откуда.
– Но зачем Питер ему понадобился?
– А вот это мы скоро выясним, – Инза выключила экран и накинула куртку, – я полечу к нему. А ты просканируй всю Башню на предмет «следилок». Тайрон точно оставил здесь парочку – иначе как он узнал, что Питер полетел к Барьеру?
– Почему он вообще туда полетел?! – с внезапно прорвавшимся отчаянием произнес Полуликий.
Инза скептически посмотрела на него.
– Решил, наверное, что ты больше и видеть его не захочешь после истории с волосами. Когда я ему все объяснила, бедняга прямо с лица спал. Даже сам себя треснул – в наказание, так сказать.
Она тут же пожалела о своих словах – словно случайно наступила на маленького зверька – такой Полуликий вдруг стал несчастный. Несчастный, постаревший и ужасно, бесконечно одинокий.
– Ты не говорила ему про Дебаты?
– Нет. Расскажи ты ему все с самого начала, он бы помог тебе по своей воле.
– Ни один человек в здравом уме не согласится на такое!
Инза усмехнулась.
– А кто сказал, что он в здравом уме? Ладно, забудь. Полечу к Тайрону. Что бы он там ни задумал, приличному юноше в его гадюшнике не место.
– Будь осторожна! – поспешно произнес Полуликий, и Инза обнажила зубы
