трудом.
— Хэла, иди сюда, — Рэтар протянул руку, понимая, что это бесполезно.
Она мотнула головой и стала пятиться от него, как от хворого.
— Хэла, — позвал он.
— Ты знал, — прошептала она, — и ты всё равно, ты всё равно…
На глаза ей навернулись слёзы.
— Всё равно что? — и стало страшно самому.
— Всё равно допустил, чтобы между нами это произошло?
— Какое это вообще имеет значение? — Рэтар безумно хотел понять, что происходит, и успокоить её, но эти слова, которые он произнёс, вдруг стали чем-то совершенно жутким, потому что Хэла внезапно замерла, потом подняла на него свои глаза, изумлённые, полные слёз, её рот открылся в попытке, что-то сказать, но она не смогла, а потом её взгляд умер.
Он никогда такого не видел, словно она ушла от него, словно вот была живая, а потом раз и её не стало, несмотря на то, что вот она стоит, смотрит на него, по её щеке течёт слеза, но глаза мертвы, будто он убил её.
— Хэла, — феран мотнул головой, словно пытаясь стряхнуть жуткое видение, но оно не уходило и глаза ведьмы не оживали.
Так приходит смертельное смирение. Такой взгляд бывает у приговорённых к смерти. Рэтар видел его, он знал этот взгляд, но чтобы кто-то стал таким за мгновение. И он всё пытался понять, что… что он такого ей сказал, боги?
Хэла моргнула, потом подобрала ткань, в которую была завёрнута, так, чтобы та не мешала ходить.
— Простите меня, достопочтенный феран, — проговорила она. — но можно мне уйти?
Голос стал глухим, высохшим, не её вовсе, мёртвым, как и взгляд.
— Нет, — запретил он и страх скрутил его в узел.
Ведьма склонила голову, осунулась… феран не заметил, как она оказалась возле стены, хотя она кажется сама этого не заметила, потому что, прислонившись к камню спиной, вздрогнула.
— Хэла, что случилось? — спросил Рэтар.
— Ничего, достопочтенный феран, простите мне мою дерзость.
Рэтар выдохнул и с этим воздухом вышло всё, что его сдерживало, потому что внутри всё взвыло и он сорвался. Не сейчас, не здесь, нет… но его уже ничто не могло остановить. Он подскочил к Хэле, схватил её за руку.
— Что, чтоб тебя, ведьма, — прорычал он ей в лицо, — случилось?
Но Хэла лишь ещё ниже опустила голову, отрицательно повела, пряча взгляд.
Рэтар сам не успел понять как, но его рука легла ей на шею, и в следующее мгновение он уже был готов уничтожить её, но, если в прошлый раз он встретил сопротивление — её глаза пылали, открыто и ярко, то теперь она не сопротивлялась. Она была готова умереть по его прихоти и это пугало до леденящего кровь ужаса. Его кулак врезался в стену, но Хэла даже не дёрнулась — её взгляд был всё так же пуст и мёртв.
"Покорство наложниц…" — всплыло в голове и его почти вывернуло.
— Хорошо, я могу и так, — прохрипел он ей в лицо. — За что ты просишь у меня прощения, Хэла?
Ведьма мотнула головой, потом закрыла глаза.
— Нет, смотри на меня и отвечай, — тряхнул её Рэтар. — Раз ты теперь послушная и на всё согласна. Я требую ответа.
— Я посмела подумать, что наша близость имеет значение.
Рэтар с шумом втянул воздух и выпустил его — нет, кажется эта женщина доведёт его до крайности и он действительно когда-нибудь её убьёт… Он попытался успокоить себя, хотя ярость и бессилие жестоко рвали его на части.
Рэтар попытался провести нить от того, что сказал, что вызвало такую реакцию и того, что она сейчас ответила.
Что, рваш, произошло?
И тут он вспомнил, как Роар говорил о реакции Милены. Им, Хэле и Милене, было важно это? Хэла восприняла произошедшее между ней и Роаром как что-то неприемлемое.
В голове прокручивались слова тана, снова и снова: Хэла просила у него прощения. Потом слова Тёрка: Хэла просила передать, что ей жаль…
В их мире всё могло быть иначе, всё могло быть не так, как у них. Магические обряды были частью его жизни и в том, как именно Хэла спасла Роара было странно только то, что это был обряд смерти, а не жизни. Хэле было стыдно за произошедшее, она восприняла это как близость, и она не могла понять, почему его, Рэтара, это не трогало. Или не трогало, так как ей казалось должно было бы трогать?
Всё это возникло в голове как вспышка, яркая, до боли в глазах слепящая.
— Хэла, боги, Хэла, — он отпустил её и прижал к себе. — Глупая моя, несносная ведьма. В тебе же столько мудрости, Хэла, откуда такая…
Он нагнулся, чтобы видеть её лицо, всё такое же до содрогания мёртвое.
— Посмотри на меня, Хэла, — прошептал Рэтар. — Прошу тебя, Хэла, пожалуйста.
Это было только её слово, никто так здесь не просил, кроме неё. Но ему было так страшно не достучаться до неё.
— Наша близость имеет значение, имеет, — легонько встряхнул её Рэтар. — Не надо так, Хэла. Посмотри на меня, как всегда, Хэла… вернись ко мне.
Она моргнула, сжалась и осела на пол, заплакала, и когда он, сев перед ней на колени, взял её за подбородок и поднял на себя её лицо, её глаза снова ожили.
— Прости меня, я просто не думал, что ты так близко приняла это к сердцу, я не мог подумать. Прости, — он погладил её по мокрой щеке. — Послушай меня, не важно, как именно ты спасла Роара. Не важно. Потому что…
Рэтар в бессилии сжал кулак, пытаясь найти слова.
— Для меня Роар не просто тан, Хэла. Он больше чем брат, он для меня, как сын, понимаешь? Всё, что он умеет и знает, всему этому его научил я. Он один из самых дорогих для меня людей в этом мире, Хэла. А их, тех, кто важен и дорог, очень мало, — и никогда в жизни он так сильно не хотел, чтобы его поняли. — И глядя на тебя, независимо от того, что будет между нами происходить, я буду видеть женщину, которая спасла Роара, женщину с которой я никогда не смогу расплатиться за то, что она сделала.
Хэла мотнула головой, словно пытаясь что-то сказать, не согласиться, возразить, но слёзы душили её и попытки оказались тщетны. Рэтар притянул её к себе и сел на пол.
— Не надо так. Я знаю, что тебе не всё равно на него, что ты была готова отдать свою жизнь, лишь бы спасти его, потому что то как ты это сделала, вполне могло кончится для тебя
