никого не боялся, в отличие от Вариса. Но отец говорил, что мне еще рано. Я просто увидел собак, которых выпустил псарь, и они бежали прямо к конюшне. От того я и крикнул отцу. Боялся, что собаки напугают лошадь, - Грегори выпалил окончание истории и резко замолчал.
— Но лошадь испугалась твоего крика?
— Нет. Лошади отца были объезжены. Они не реагировали на крики. В стае была сука, которую не допускали до охоты. Она хватала лошадей за ноги. Ее лай они знали, вот от него-то лошадь и встала на дыбы. Варис упал, и после этого больше так и не встал на ноги. Я любил собак, я проводил с ними много времени, наблюдая, как отец объезжает лошадей, помогал на псарне готовить собак к охоте. Они любили меня больше, чем отец и мать, - грустно закончил мальчишка, которому, если посчитать, было тринадцать.
— Спасибо, что рассказал мне это, Грегори.
— Госпожа, госпожа, - голос Лидии раздался на лестнице, а потом и она появилась в дверном проеме. – Кое-как вас нашла. Вы не были в этом крыле уже больше полугода. Я обыскала все: и двор, и кухни…
— Лидия, говори, что случилось?
— Мариса пришла по вашей просьбе. Ждет в зале.
— Мариса? – переспросила я.
— Жена Бирка – нашего конюха…
— Поняла, я иду, - пожалев о том, что моя просьба была выполнена так быстро, и наш разговор прервался именно в тот момент, когда от меня требовалось что-то сказать, ответила я.
— Грегори, я сейчас должна поговорить со всеми, кто остался в нашем доме и рядом с ним. Я хотела попросить тебя об одном – стать моим помощником. Самым главным помощником. Истан и Варис не верят в меня, как когда-то никто не верил в тебя. Мне очень нужна твоя помощь. И если в твоем сердце найдется хоть капелька милосердия, я буду благодарна, - тихо и стараясь не показывать наворачивающихся слез, прошептала я брату, как только Лидия вышла.
Мариса ждала меня внизу с улыбкой. Женщина явно была намерена угодить. Значит, пока в ее рыженькой голове не было мыслей о том, чтобы покинуть дом, который хотелось назвать «замком».
— Госпожа, вы звали меня? – голос мягкий, даже можно сказать, теплый. Улыбка открытая. Лет сорок, но веснушки на круглом лице все еще делали его немного детским. Она не отводила глаз, но и лебезить, как Лидия, не собиралась. Значит, сама знает, что мы друг другу нужны одинаково, хотя нам они нужны были куда сильнее.
— Да, Мариса, идем в кухню, там и поговорим, - я дала Лидии понять, что говорить мы будем вдвоем, на что та чуть плотнее сжала губы. Ну ничего, и с ней еще будет время навести мосты.
— Госпожа, не буду врать, Бирк сказал мне, что вы собрали братьев и завели разговор. А еще сказал, что вы стали другой. Будто и не вы вовсе, - она выдавливала из себя слова, наверно, боясь моей реакции.
— Да, стала, Мариса. Я хочу взять все графство в свои руки. После болезни, когда я долго спала, мне приснился отец… - я заметила, как Мариса бесшумно охнула. Это было похоже на выдох. Значит, тётенька чтит такие вещи. Отсюда и будем плясать.
— И он говорил с вами? Моя бабка заставляла слушать умерших, ведь они говорят только правду! – перебила она меня.
— Да, он сказал, что доверять можно вам. Вашей семье. И когда восстановится прежняя жизнь, назначить Бирка управляющим. А тебя, Мариса, главной по дому, - закончила я важным голосом.
— Главной? – переспросила она, упустив момент повышения мужа.
— Главной. Ты хозяйственная, умная, бережливая. И легко могла бы стать экономкой. Следить за запасами, за слугами, кухарками, - озвучивала я перечень людей, над которыми она могла бы иметь власть. Я не собиралась ее обманывать. Люди, которые нашли выход, когда ушли все, справятся во всех делах. Вот такие хозяйственники и должны стоять во главе.
— Госпожа-аа, - протянула она низко поклонившись. – Какая честь быть при вас, да и Бирк был бы рад такому. Сын мой старший конюшить может. Всегда ведь с отцом при бывшем господине был. Знает все от и до.
— Да, и младшему тоже найдется дело. Охотничим может быть, за рыбаками приглядывать. Я хочу, чтобы здесь было как раньше. Если ты мне поможешь, я отблагодарю всю вашу семью, - закончила я, автоматически складывая валяющиеся на полу старые полотенца, передники, какие-то тряпки.
— Что же мне делать сейчас, госпожа?
— Расскажи мне, кто кроме вас в деревне остался? – я хотела было присесть на лавку, а она моментально выхватила из моих рук тряпки и смахнула с нее пыль.
— Те, кто не смог уйти, ведь работать уже и не могут. Не возьмут даже в батраки.
— Старики?
— Да, старики и дети. Они все перед господами на коленях стояли, лишь бы не просили налогов. Пообещали ягод приносить, кто постарше – ловушки ставят, так и живут. Как зиму перенесем, не знаю, - лицо Марисы стало темным, будто туча. Эта часть жизни беспокоила ее больше всего.
— Значит, есть и те, кто может в лес ходить?
— Есть, госпожа.
— Приведи пару девчонок постарше. Я им работу найду, - решила я, чтобы увидеть еще хоть кого-то из этого странного мира. То ли прошлый, то ли вовсе, какой-то параллельный, неизвестный нам сюжет его существования.
— Приведу, госпожа, только больно не ругайте, они все могут, а прислуживать – знания нет. Чего не так скажут, а вы их выпороть велите, - обеспокоенная Мариса смотрела на меня, как щенок на нового, незнакомого пока хозяина.
— Ни за что на свете, Мариса. Больше здесь никаких порок. Коли кто вредить надумает, просто выгонять начнем. А чем девчонки-то навредить могут. Ты мне еще вот что помоги… - я помолчала, не зная, как правильно ей сказать. – Кроме Бирка, есть кто-то, кто знает о землях? Чем засевали, какие места чем богаты?
— А это у нас знает не только Бирк, а и все, кто на господина старого в полях работал. Стары они только. Пока веду, боюсь, придут и спать лягут, - попыталась засмеяться женщина своему описанию состояния моих крестьян.
— А и не веди. Я сама приду. Где тебя
