бета-фону, а значит, можно выдохнуть и жить так, как я изначально предполагал, когда подписывался на всю авантюру с фиктивным браком. Лишь по напоминанию Персиваля я понял, что забыл предупредить жену о конкретных датах корпоратива и ужина с семьёй, а потому специально выкроил время, чтобы заехать в обед домой и согласовать с Габи этот момент. К счастью, она согласилась и никаких условий не ставила.
Мне снилось что-то мягкое, и горячее, и очень-очень вкусное… Как сиропное море, оно накатывало на меня и баюкало на своих волнах. Бета-колебания вообще все цварги воспринимают по-разному, у большинства это вкусовые или обонятельные рецепторы, кто-то слышит колебания как музыку. Я всю жизнь отличал эмоции гуманоидов как запахи, но сейчас меня буквально качало на тёплых волнах наслаждения. Каждый набегающий гребень имел свой оттенок: более ванильный, более клубничный, более шоколадный, немножечко ликёрный…
В полудрёме я осознавал, что Габриэлла проникла даже в мои сны и была настолько реальной, что её можно было гладить, ласкать, мять и трогать, чем я, собственно, и безнаказанно занимался. Обнажённая женщина прижималась к правому боку, потом закинула ногу на бедро, а мягкой кисточкой скользнула между ног. Податливая, мягкая со сна, умопомрачительная в своих эмоциях…
Клянусь, я был на сто процентов уверен, что это сон!
Ровно до того момента, как Габриэлла неожиданно прошептала:
— Вейлор, я уже думала, что ты не решишься. — И лизнула меня в кадык.
Слова прозвучали слишком… правдоподобно. Впервые за много лет я по-настоящему пожалел, что не могу открыть глаза и убедиться, что всё что я делал до сих пор — осталось во сне. Реальность настигала с неотвратимостью несущегося крейсера.
— Габи, ты что делаешь? — спросил я и с трудом узнал в хриплом сипе собственный голос.
— Отвечаю на твоё приглашение, — мурлыкнула эльтонийка и на этот раз провела шелковистой кисточкой по ноге так, что перед глазами заплясали цветные огоньки, а во рту пересохло.
Она заелозила бёдрами, устраиваясь на мне, а я зашипел и вцепился в талию девушки, вдруг осознав, что она действительно голая. Это мне тоже не приснилось. В ментальном фоне от эльтонийки пришли восторг и игривость… Она что, пьяная, что ли?
— Габриэлла, — строго сказал, пытаясь достучаться до сознания, — зачем ты это делаешь?
— Что именно?
— Это.
Я на всякий случай скрутил её хвост своим, но и этого оказалось мало, потому что пока мои руки сжимали женскую талию, её пальчики спустились на напряжённый живот и лишили нас последней вещественной преграды. Шлёпнула резинка трусов, и теперь утверждать, что я не хочу с ней секса, было бы по меньшей мере глупо.
— Один-ноль в твою пользу, Габи, — прошептал я, шумно сглатывая сухим горлом и удерживая её на весу. — Я готов согласиться, что некоторые женщины хотят секса, но в данный момент ты зашла очень далеко. Право, я не понимаю, что тобою движет, но если это жалость, благодарность или какая-то хитровыдуманная схема, пожалуйста, не надо…
— Ну нет, на этот раз ты от меня не убежишь! — гневно зашипела она, резко наклонилась и вонзила зубы мне в трапецию. Я так растерялся, что отпустил руки.
***
Габриэлла
Наверное, по законам местной планеты на меня можно было бы подать в суд за изнасилование цварга, но тогда бы я выставила встречный иск за то, что этот самый цварг умудрился возбудить не на шутку, не приходя в сознание. Мне уже было плевать, по каким там надуманным причинам Вейлор опять пошёл на попятный, я просто хотела его и ради этого уже была готова на всё. Гори оно всё синем пламенем!
Стоило опуститься на Вейлора, как весь мир отошёл на второй план. Остро, сладко, пряно, горячо… Я смотрела в его глаза цвета северного сияния и думала о том, что не может быть такой фантастический мужчина настоящим. У эльтониек всегда так: объявится какой-нибудь шикарный экземпляр, как сразу выяснится, что он или женатый, или голубой, или у него нерабочий инструмент, или альфонс, или страдающий от наркозависимости, или, на худой конец, просто на дух не переносящий эльтониек… Ну не бывает свободных-нормальных-роскошных мужиков, которые пасутся в поле «сами по себе»! А тут… как будто я выиграла джек-пот.
Роскошное тело, пальцы, которые заводят с пол-оборота, чувственные губы, умелый язык и потрясающая выдержка в постели.
Может, он врёт и у него всё-таки есть жена? Ах, точно, жена — это я…
***
Мы тяжело дышали, пытаясь прийти в себя. Лёгкие горели огнём, а по телу разносились отголоски мучительно-сладких судорог. Вейлор привлёк меня к себе, уложил спиной на твердую грудь и поцеловал в макушку.
— Габи, зачем ты всё это затеяла? — тихо произнёс он, правда, упрёка в голосе не было, скорее, сытость получившего тройную порцию сметаны кота. Впрочем, тройную порцию он всё же получил… Цварг обвёл рукой абрис моего лица и добавил: — Ты очень красивая.
Лень растекалась по телу, после усердных физических нагрузок спорить совсем не хотелось, поэтому я ответила:
— А ты себя в зеркале видел?
— Не видел уже много лет, — фыркнул Вейлор, ничуть не обидевшись на бестактный вопрос. — Я же слепой.
— А мне показалось, что слепые у вас тут все вокруг, и особенно цваргини. — Я потянулась и развернулась в кольце его рук. Хотелось смотреть на чёткую линию челюсти, высокий лоб и турмалиновые глаза с сиреневым кантом. Кажется, невероятный цвет последних стал моим личным фетишем.
— То есть это не было никакой проверкой? — уточнил Вейлор, не подозревая, что я получаю эстетический оргазм, рассматривая его лицо вблизи.
— Только если с твоей стороны.
— Не понял. — Цварг даже брови нахмурил.
Я вздохнула и рассказала, как меня накануне ночью затопило и почему я пришла спать в его кровать.
— …Я замоталась в полотенце покрепче и легла с краю кровати, а ты нагло меня размотал во сне и начал везде лапать! — закончила историю под откровенный смех, который супруг пытался замаскировать кашлем. В итоге возмутилась: — Да прекрати уже ржать! У тебя там озеро в соседней комнате было! Что это за «Умный Дом» такой идиотский, который поливает водой жилые помещения?!
— Это пожарная безопасность, — ответил Вейлор, всё же сделав над собой усилие и взяв себя в руки. — После того как я ослеп, мама настояла… Только на таких условиях и получилось избавиться от надсмотрщиков.
