Порой прошлое не стоило откапывать. Порой его лучше было оставить в могиле.
Он выдохнул и покачал головой.
— Что ты от меня хочешь, Фрэнк? Я пытаюсь придумать способ, чтобы она не стала в метках как я.
— Я не могу больше ждать. Никто не может знать, что тут живет кто-то, кто не работает. Такой был уговор. Только артисты.
— Дурацкий уговор.
Фрэнк прищурился.
— Мы договорились. Мы можем выступать, владеем домом, даже можем продавать билеты. Если мы хотим сохранить это место, нужно следовать правилам.
— И я повторю, правила тупые.
Фрэнк недовольно вскинул руки.
— Ладно. Я скажу ей собираться. Ее семья точно ее ищет. Она выглядит так, что ее будут искать.
Ей навредила семья? От одной мысли его кровь кипела. Букер знал, чем была жизнь в опасной семье, которая не хотела для детей ничего хорошего. Он знал, как ощущался ремень вместо теплых объятий.
Он не мог отпустить ее туда. Если ей вредила ее семья, если она убежала от семьи в болота посреди ночи, то он не сможет спать. Как, если он будет знать, что сам сослал ее туда?
Букер знал, как изменить человека. Он мог забрать ее белоснежную кожу и сделать чем-то большим. Чем-то лучшим.
Чем-то опаснее.
— Она точно не может использовать то, что видит мертвых? — спросил он в последний раз. — Людям такое интересно.
— Это не выступление. Это тут же вызовет у людей панику. Я тоже хочу ей помочь, Букер. Я понимаю. Она хрупкая. Но мы не можем рисковать, — Фрэнк хлопнул рукой по столу и встал, покидая комнату Букера. — Тебе нужно принять решение до утра завтра.
— Я сделаю это ночью.
Он уже знал, какое примет решение. Выбора не было.
Девушка нуждалась в его помощи. Она хотела убежище, даже если не говорила им, почему. Может, она расскажет свою историю в его кресле.
Боль заставляла людей говорить.
Он встал, размял шею. Она, наверное, была в своей комнате в это время ночи. Остальные должны были спать. Скорее всего, они и спали, хотя Даниэль мог быть в своем баке. Ему нужно было проскользнуть мимо юноши на пути в ее комнату.
Довольно просто.
Букер говорил себе, что поступал правильно, пока шел по тихим коридорам дома. Она просила этого. И если она не знала, чего просила, это была не его вина.
Убежище давалось не бесплатно. Она хотела заплатить, чтобы быть подальше от ужасов, прогнавших ее сюда. К сожалению, забирать плату придется ему.
Коридоры словно сузились, пока он размышлял. Ковер уже не был мягким и удобным, он был твердым под его ногами. Даже древние бюсты для украшения словно наклоняли головы и смотрели, как он шел к ее комнате.
Букер месяцами жил в этом доме, но не был в этой части. Тут спали женщины. Зачем ему приходить сюда? Клара просила его починить пару мелочей, но он всегда просил ее принести их к нему. Было неправильно ходить в женское крыло без особой цели.
И другие артисты тоже сюда не ходили бы. Они были семьей.
Кроме нее. Она станет артисткой этой ночью, но он не будет считать ее сестрой. Не это создание с сияющей белой кожей, не омраченной шрамами или трудом.
Он сжал кулаки, зная, что будет касаться той кожи этой ночью. Он будет много раз ее касаться, может, больше, чем она того хотела. Особенно, как только она поймет, что ее ждало этой ночью.
Она будет отбиваться?
Звон в ушах предупредил, что он перегнул с раздумьями. Никто не должен так радоваться от мысли, что женщина даст отпор. Он не должен был радоваться ее борьбе, желанию биться с ним пару мгновений, пока он не подавит ее.
Он подавит. Не только ради ее блага, но и потому что он был намного больше нее. Хватит ладони, чтобы прижать ее, а другой он сделает тату.
Пистолетом управлять будет сложно. Она была такой хрупкой, а кожа — тонкой, и будет просто сорваться и ранить ее. Татуировка была деликатным процессом, как она сама, но он хотел прижаться сильнее к этой коже, которой никогда не касалась небрежная рука.
Он встал перед ее дверью, выдохнул. Клара отметила дверь звездочкой сверху. Букер смотрел на нее, поднял руку и провел пальцем.
Звезда. Подходило для нее.
Ему постучать? Это было бы вежливо, но он не был джентльменом. Он был монстром, который вытащит ее из комнаты, заставит часами терпеть боль, чтобы она никогда не вернулась к своей семье. Никогда.
Кто хотел дочь, отмеченную как он? Кто хотел такую жену? Он делал ее жизнь намного сложнее, потому что она хотела уйти от того, что мучило ее. От того, о чем он не знал.
Букер выдохнул и поднял кулак, чтобы постучать. Он все еще мог обойтись с ней как леди. Он должен был, несмотря на то, что собирался сделать.
Его кулак стукнул по дереву, и он ждал всего пару мгновений, и дверь приоткрылась.
Она смотрела на него странными глазами. Желтыми. Желтых глаз не было на лице ангела.
— Букер? — спросила она. — Что-то не так?
Он хотел ударить себя за то, что так ее тревожил. Конечно, она подумает, что что-то не так. Мужчина, которого она толком не знала, стучал в ее дверь в полночь. Что еще думать?
Он потер рукой по волосам и покачал головой.
— Нет. Ничего такого.
— Хорошо, — она чуть нахмурилась. — Я могу тебе с чем-то помочь?
— Фрэнк хочет, чтобы мы начали работать над твоим выступлением.
— Ты меня научишь?
Как-то так, но он не будет ее ничему учить. Сначала ему нужно было взять себя в руки. Она просто стояла перед ним как ангел. Падший, наверное. Она словно упала с неба и отчаянно хотела пробиться обратно. В нее вонзятся его когти, чтобы помешать ей увидеть райские врата.
— Не совсем, — ответил он.
— Тогда что ты будешь делать?
Он не мог пока сказать ей. Не мог сообщить, что обещал ей мир боли, ненависти и гнева. Букер хотел, чтобы она была невинной еще хоть пару минут. Маленькая крылатая девочка не знала, что мир мог с ней сделать.
Он протянул руку вместо ответа.
— Пора делать выбор, Ангел. Остаешься ты или нет.
Она смотрела на его ладонь в татуировках так долго, что он подумал, что движутся чернила. Ничего не двигалось под его кожей, но она смотрела так, словно там что-то было. То, что он не видел.
Она медленно потянулась вперед, вложила свою ладошку в
