вырвавшийся из-под земли ад.
— Предки… дайте мне силы, — застонала, потому что меня стало разрывать на части, а волчица заскулила.
«Ты же знаешь, что он виноват», — обратилась к ней, но она уже тосковала по волку Алана.
Все было против меня.
И словно почувствовав мое смятение, я услышала шорох за дверью. Но сдаваться, даже открыв ее, так быстро я была не намерена.
Он вошел с беспокойным лицом и быстро осмотрел меня.
— Что?
— Посмотрел, все ли в порядке. Я ощущал твою… боль.
— Ты рассказал Сиаре обо мне? Поведал о том, кто я и том пророчестве? — сразу задала вопрос.
— Дара, я не рассказывал. Она все, итак, поняла сама. На самом деле, я много подробностей узнал именно от нее.
— Что? — его ответ меня не просто удивил. Он скорее шокировал и напугал. — Как это? Откуда ей знать, она старше меня на пару лет.
— Милая, Сиаре очень много лет. Поверь я знаю.
— Много? Но сколько? Пятьдесят?
— Более двухсот.
— Чт…о? Как это? Кто она такая, черт побери? — я тут же отошла подальше от него и зачем-то обхватила свой живот руками.
— Она ведьма.
— Ведьма? — я вскрикнула слишком громко, но иной реакции просто не могло быть. — Почему в вашем клане две ведьмы? Саша не так стара, чтобы готовить преемницу.
— Она в подполье. Никто, кроме меня не знает об этом. Теперь и ты тоже. Она держит в секрете этот факт. Я помогаю. Потому что нет смысла открывать всем тайну. Саша справляется со всем.
— Но… я не понимаю. Почему она…
— Она не хочет быть ведьмой клана. Она не хочет, чтобы кто-то знал о ней. Она просто живет.
— Но она так молода.
— Дара, она ведьма.
— Почему ты ей доверяешь?
— Потому что я сохраняю ее секрет. Потому что мы друзья.
— Друзья? Вы сексом занимались.
— Дара, — он закатывает глаза.
— Что? Вы имели отношения, она тебя по-прежнему желает, и ты мне говоришь, что вы друзья, Алан? Кроме того, я не доверяю ей.
— Дара, прошу тебя… Она помогла со многими вопросами о тебе и будущем. Да она до усрачки тебя боится.
— Не смеши. Она провоцирует взглядом, поступками. Да, каждым чертовым движением.
— Потому что ты изначально настроена против нее. Ты видишь все иначе.
— Почему ты ее защищаешь? Почему она важна?
— Она не важна, — подлетает и хватает за талию. Вжимает меня в себя и упирается лбом в мой не отрывая глаз. — Никто не важен так, как ты. Ты одна нужна мне… и наши дети.
— Дети, — вторю ему. — Ты сказал ей о наших малышах?
Внутри зародилась надежда. Внутри я ожидала только отрицательный ответ. Но он молчал, а когда я посмотрела на него снова, закрыл глаза.
— Мы, — начала срывающимся голосом, потому что вот-вот расплачусь. — Мы стараемся защитить их. Укрыть нашего сына от опасности, которую может принести обнаружение моей беременности. Чтобы наши дети были в безопасности, — убираю его руки со своего тела, и зрение размывается первой волной слез.
— Дара…
— А ты? Берешь и рассказываешь этой ведьме… Ведьме, боже… Они пытали меня, — срываюсь на крик. — Они забрали моего зверя на долгий год и заставили пройти через муки гребаного ада, а ты идешь и доверяешь главный секрет нашей жизни ведьме?
Лишь секунда и я пылала огнем. Защитное поле было плотным, и я заметила, что оно не было синим как раньше. Оно было наполовину красным.
Этого я и боялась. Я боюсь того, чем не могу управлять.
На руках Алана засияли символы нашей истинности, и он вошел ко мне, пройдя безболезненно через прозрачную сферу.
— Я не рассказывал. Она знала сама. Она сказала, что ты в опасности из-за силы нашего сына. Скорее всего, красная магия в тебе, это он. И тебе нужно быть аккуратней, любимая. Прошу тебя.
— Ты… Алан, я не потерплю другой женщины. Не потерплю, чтобы ты шел и говорил с другой о нашей семье. Я не доверяю этой женщине. Я не доверяю никому, так как тебе… А ты меня предае…
— Ни за что и никогда… — ответил в губы и поцеловал жестко и даже больно, что распалило меня.
Мы сорвали с друг друга одежду. Я не заметила даже, осталась ли магия на поверхности или уже скрылась. Мы точно озверевшие кусали и целовали… обнимали и ласкались. Пока не выдохлись и не упали на пол.
Я лежала на его груди, восстанавливая дыхание. Кругом валялись обрывки одежды. Поверить не могу, что это сделали мы. Однако внутри было неспокойно по-прежнему.
— Я люблю тебя, моя волчица, — прочитав мои эмоции, поцеловал в висок и притянул еще ближе.
— Верю и чувствую это, но почему-то обижаешь.
— Клянусь…
— Алан, мы связаны с тобой слишком крепко. Я даже не могла сегодня высидеть без тебя и пообижаться вдоволь. Но не играй этим чувством и этой связью. Не пользуйся. Это слишком больно.
Он перекатывается так, что оказывается надо мной. Смотрит в мои глаза ища там что-то. А потом начинает целовать мое лицо. Медленно и задерживая каждый раз свои губы на местах поцелуев.
Я люблю и дикость его и нежность. Предки, да я всего его люблю…
— Прости за то, что сделал тебе больно. Я никогда не желал этого для тебя, Дара. Извини, что заставил все это сегодня испытать. Больше никаких тайн и прочего дерьма, между нами. Даю свое слово, девочка моя.
Его поцелуи медленно сползают ниже, пройдя ложбину между грудью, он останавливается на моем животе и обхватывает его ладонями.
— Ты уже ощущаешь их?
— Пока что нет. Но иногда, кажется, что какой-то трепет или будто вибрации идут изнутри.
— Они такие крохотные… такие уязвимые.
— Поэтому, — кладу свою руку поверх его, — мы должны их защищать любой ценой, Алан.
Алан
Поездка в наш с Дарой дом не заняла много времени. Я зверел с каждой секундой. Словно меня разрывало на части.
Когда гон наступал раньше, еще до обретения пары, это был просто животный и грязный секс. Ты видишь готовую самку и идешь, чтобы взять с нее все, на что она готова. Волчицы могут многое за счет быстрой генерации. Поэтому не выдыхаются, как и волк, усмиряя и удовлетворяя плотские желания.
Но сейчас. Когда рядом Дара, гон имеет другой окрас.
Я чувствую, как она дышит, как бьется ее сердце и вижу пульс на шее. Я ощущаю возбуждение своей самки еще сильней, и это делает меня свирепым. Я не могу даже бороться, потому что это схоже с ломкой.
