Он взял свою маленькую чашечку кофе и вышел в сад, решив вдохнуть бодрящий зимний воздух. Зима здесь властвовала не так сильно, как в горах и на высокогорных равнинах Саркума, но, тем не менее, он чувствовал её в воздухе, и холод прояснил его голову.
Сад был узким, расположенным между двумя длинными секциями комнат. Макрам подозревал, что это были жилые помещения для дворца, и узнал источник вдохновения для дизайна своего собственного дома в Аль-Нимасе. Западная половина дворца стояла между ним и видом на море, которым он не успел насладиться во время их поездки по городу. Он почти боялся, что толпа на улице стащит их с лошадей. Заслуга была в том, что стражники выстроились вдоль главной дороги, ведущей к дворцу. Им удалось поддерживать порядок без издевательств, к которым Кинус допускал предрасположенность своей собственной гвардии. Макрам подозревал, что оплот командира, с которым он ненадолго столкнулся по прибытии, был причиной их дисциплины.
Дыхание Макрама затуманилось перед ним, когда он сделал ещё один глоток горького чёрного кофе. Он не любил ждать. Это была одна из причин, по которой быть солдатом подходило ему больше, чем быть принцем, всегда было чем заняться. Сражения на мечах, охота на бандитов и мародерских групп Одоканских всадников были обычным делом, в котором можно было решать, когда и где действовать. Во дворце сражения велись с помощью пера и бумаги, с помощью шепчущихся уловок, с бесконечной пыткой ожидания того, что кто-то сделает шаг, который разоблачит их. Он не был создан для таких вещей.
Тарек протопал через гостиную и присоединился к нему в саду. Он театрально вздрогнул. Макрам улыбнулся. Он не был невосприимчив к холоду, просто ему было в нём удобнее. Дом Тарека ассоциировался у него с жарой и летом. Зима и её холод заставляли его сердиться.
— Что ты об этом думаешь?
— Махир — напыщенный осёл, — сказал Тарек. — Не понимаю, какая гордость может быть в признании того, что ты полжизни подтирал задницу другому мужчине.
Макрам рассмеялся, стараясь при этом не выплюнуть последний глоток кофе.
— Это он так сказал?
— Немногословен, — признал Тарек. — А Великий Визирь?
— Хромает, — Макрам прищурился на послеполуденное солнце. — Интересно, это боевая рана? У него есть шрам.
Макрам провёл линию по щеке, имитируя шрам на лице пожилого мужчины.
— У Тхамара не было никаких значительных сражений в недавней истории, насколько я могу вспомнить, — Тарек пожал плечами. — Я так понимаю, это означает, что ты не выяснил ничего полезного во время встречи.
— Ты прав. Я знаю только, что Принцесса-султан не любит своего Великого Визиря, и он в ответ довольно низкого мнения о ней. Я также не могу не заметить, где мы находимся.
Макрам скинул кофейную гущу, оставшуюся на дне его чашки, на землю. Тарек окинул быстрым взглядом сад, раскинувшийся вокруг них, и вопросительно приподнял бровь.
— Это жилые помещения дворца, — Макрам протянул Тареку чашку. — Не гостевое крыло. Я уверен, что во дворце такого размера у них есть гостевое крыло.
— Какие мысли на этот счёт?
— Ну, зачем принцессе помещать делегатов вражеского государства так близко к Султану, вместо того чтобы отправить их в дальнее крыло дворца?
Макрам покрутил шеей из стороны в сторону, пытаясь хоть немного ослабить напряжение в ней.
— Чтобы следить за ними, на случай если они опасны?
— Вот ещё. Сил их охраны, явно, достаточно, чтобы справиться с двумя мужчинами. Нет, думаю, нас прикрывают, — сказал Макрам.
— От чего?
Макрам посмотрел в ту сторону, куда ушёл Великий Визирь, и прищурился, размышляя.
— Влияния.
ГЛАВА 7
На следующий день после катастрофы с церемонией выбора и прибытия делегатов Саркума Ихсан подошёл к Наиме, когда она выходила из своих покоев. Он шагал со стороны комнат её отца в конце коридора, где он провёл ночь. Его брови были нахмурены, а поза напряжённой, когда он приблизился.
— Принцесса-султан, — сказал он, подойдя к ней и поклонившись.
Наиме взглянула на Самиру.
— Узнай, получили ли делегаты Саркума завтрак, и если нет, пусть его принесут.
Самира слегка поклонилась в знак признательности, затем повернулась и дала указания другим слугам. Они рассыпались по коридору и в сторону кухни. Самира осталась, высматривая любого, кто мог бы приблизиться, чтобы Наиме и Ихсан могли поговорить наедине.
— Это худшее состояние, что я видел у него за последнее время. Он разглагольствовал о магах смерти и захватчиках Саркума, — Ихсан поморщился.
— Он в своих покоях?
Она должна была держать его подальше от Кадира, пока он не успокоится. Странность прибытия делегатов, очевидно, вывела отца из себя настолько, что он не мог с этим справиться. Меньше всего она нуждалась в том, чтобы Великий Визирь подпитывал иррациональную панику её отца или увидел его в полной власти психического расстройства.
— В его комнате. Я выставил охрану, с ним его сенешаль и слуги.
— Я должна встретиться с этими мужчинами до того, как это сделает Кадир, — она кивнула в сторону двух комнат. — Мне жаль просить, но не мог бы ты побыть с ним ещё немного? Я не хочу, чтобы Кадир был рядом с ним.
— Мне не нравится, что ты встречаешься с ними без меня или, по крайней мере, без кого-то.
Ихсан бросил суровый взгляд в конец коридора.
— У меня полдюжины слуг, Сан. Ты видел тех мужчин. Они едва держались на ногах. Они не представляют для меня никакого риска.
— Не будь высокомерной, — его глаза обвиняюще сузились, — ты ничего не знаешь об их магии или намерениях. И с тех пор они уже отдохнули.
У Наиме не было ни времени, ни терпения на вспышку защитной натуры Ихсана.
— Помоги мне с отцом. Я буду осторожна.
— Хорошо. Но приходи к нему, как только сможешь. Могло бы помочь, если бы ты поговорила с ним.
Ихсан бросил ещё один неодобрительный взгляд в сторону комнат.
— Я приду.
Он снова поклонился, напоказ наблюдавшим за ним слугам, затем вернулся тем же путем, которым пришёл.
Наиме жестом подозвала Самиру, и они продолжили путь по коридору. Было ещё слишком рано, и это либо вызовет раздражение её гостей, либо она застанет их сонными и легко внушаемыми. Когда они подошли к дверям, Самира шагнула вперёд, чтобы постучать. Наиме воспользовалась моментом, желая убедиться, что с ней всё в порядке, и провела руками по своему сине-золотому энтари. В то утро Самира заплела волосы Наиме в косы и собрала их в пучок на затылке. Мужчины, казалось, относились к ней более серьёзно, когда её волосы были собраны в пучок, а не распущены, что было одной из многих мелочей, о которых она помнила.
Через несколько долгих минут двери открылись, явив более низкорослого из двух мужчин. В те короткие мгновения, которые она провела с ними накануне, он казался почтительным к другому. Он был одет в льняной сальвар и кафтан слуги, с коричневой тканью, несколько раз обернутой вокруг талии в качестве пояса, и хлопчатобумажные тапочки. Его лицо было трудно состарить, грубое и обветренное, но в целом молодое. В его телосложении или внешности не было ничего, что отличало бы его от мужчины из Тхамара, за исключением прически и чуть более угловатых черт лица. Его кожа была на оттенок темнее, чем у среднего жителя Тхамара, волосы цвета красного дерева, не тронутые сединой. Они были длиннее, чем это было модно здесь, с редкими небольшими прядями, заплетёнными в косы, отходящие от его лба, и все они были туго стянуты назад и закреплены кожаной застёжкой. Его лицо было недавно чисто выбрито, ещё одно отличие. Козлиные бородки в настоящее время были в моде в Нарфуре, но независимо от стиля большинство мужчин носили бороды.
Он также выглядел беззастенчиво раздражённым, его глаза всё ещё были полузакрыты ото сна, на щеке виднелся след от подушки. Хорошо. Каждый их недостаток был для неё преимуществом.
— Принцесса-султан просит аудиенции у делегатов Саркума, — объявила Самира и поклонилась.
