к лучшему – смешанная. На две страны сразу. Игаптяне не прислали никого из высших нобилей, только несколько мелких дипломатов прибились к физальцам. Конечно, я почувствовала легкое унижение, но не разрешила себе злиться. И красный апельсин во время недавнего «обхода» честно вручила одному из этих смуглых темноглазых юношей, так мало похожих на Ардона. Они хотя бы улыбались мне и не шарахались, уже неплохо. И по приезде подарили жутковатую, убийственно дорогую статую крокодила из зеленого золота. Но если так подумать…
– Что? – Плавая в невеселых мыслях, я не сразу перехватила пристальный взгляд Ардона. Теперь беспокоюсь: может, он понял, что меня расстраивает? Все-таки это его соотечественники, а я, наверное, таращусь на них так, будто подумываю сожрать.
– А ты довольно удивительная, – говорит он с мягкой улыбкой.
Я в неожиданном смущении теряюсь среди татуировок, покрывающих его лицо. Например, только сейчас замечаю тонкие черные лианы от висков к линии челюсти, они уходят в щетину, и это сбивает с толку. Но в голове пульсирует: это еще что? Пусть только попробует… не знаю… заставить ревновать Клио? Она же не будет. Точно не будет. Он что, не понимает?
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю немного опасливо.
И кошусь на Эвера: чтобы ревновал он, мне точно не нужно. Кажется, когда мы только знакомились с ребятами, его беспокоило мое дружелюбие. Не хочу, чтобы это возвращалось, а Ардон сегодня ну просто невероятно предупредителен: и кувшин приготовил, и перед самым ритуалом прочел мне целую дополнительную лекцию об ожогах.
– Ты так тепло держалась, ты вполне могла бы быть хозяйкой. – Он кивает на свою метку.
Немного расслабляюсь. Да что я… если у него и есть мотивы любезничать со мной Клио назло, то они имеют куда меньший вес, чем инстинкты… замашки?.. хозяина. То самое «позаботиться об этой ненормальной, даже если я не обязан». Но почему я…
– Но я волшебница, – говорю очевидное, не зная, что еще ответить. – Боюсь, это подходит мне больше, а все остальное стоит мне больших усилий.
– И все же ты расстраиваешься, когда твоей добротой пренебрегают, а это наша черта. – Он качает головой. – Быть заботливым ведь непросто. Нормально, что хочется отдачи.
Он цепляет на вилку кабанятину, отправляет в рот. Я завистливо вздыхаю и немного любуюсь тем, как изящно он ест. Наверное, когда ты растешь с настоящей принцессой, это получается естественно. Тебе даже не хочется схватить что-то рукой, по крайней мере, на официальных мероприятиях. Не то что я, всегда готовая, урча и ерзая, поглощать еду как придется.
– С чего ты решил, что я… – Но он кидает взгляд на своих соотечественников, и остается только щелкнуть зубами, удерживая окончание фразы. – А. Нет, не принимай на свой счет, и я вовсе не обижена, просто похоже, моих дипломатических усилий…
– Эфенди, – весело обрывает он и наклоняется чуть ближе. Зубы блестят в ободряющей улыбке. – Поверь, это не так, Игапта вполне благосклонна к тебе и многого ждет от тебя. Тебя почтила присутствием целая игаптская принцесса, пусть живущая в соседнем государстве, и…
Тут прикусывает язык он сам. Улыбка пригасает, он выпрямляется, берет кубок и отпивает вина. Сегодня мы сделали исключение: вино есть. Было бы странно пренебречь им, а еще страннее – запретить его остальным, объясняя это какими-то загадочными предосторожностями. В замке полно целеров, согнаны все до единого, включая резервы. Они не пьют и пристально следят за порядком, равно готовые и защищать, и нападать. Ничего не случится, а вот лишнюю панику сеять точно не надо.
– И ты?
Слова для меня очевидны, по его чуть опустившимся векам и дрогнувшим ресницам. А ведь я должна была раньше задаться здравым вопросом: что этот игаптянин делает рядом с Клио в чужом, пусть дружественном, государстве, зачем переехал? Я мало знаю и о Рикусе, только пару деталей – что он сын одного из военачальников Гринориса и давно с ним в ссоре. Но Ардон…
– Ты случайно не еще один какой-нибудь принц? – шутливо спрашиваю я, прежде чем он вообще заявил бы, что имел в виду что-то другое.
Он вздыхает, явно раздосадованный, что я вцепилась в тему, и убирает за ухо черную прядь.
– Нет. Я просто зеркальное отражение.
Удивленно на него смотрю, даже тычу пальцем в локоть. Я ослышалась? Он снова смеется, но уже не очень весело.
– Нет, нет. – Он цепляет еще кусок мяса, крутит на вилке. – Неужели ты не слышала про зеркальный род мадджа? «Вторых после консула»?
– Я очень мало знаю об Игапте. – Не уточняю причину: это ведь при дворе твердили, что великая и могучая Игапта – наш враг, укладом и обычаями которого зазорно интересоваться.
– Он сопровождает род консулов. Каждый консул, если ему удается сменить правящую династию, приводит своего мадджа. – Ардон говорит тихо: явно не хочет привлекать внимание друзей. – Мы сопровождаем Трэвосов уже три поколения. Народ давно выбирает наследников этого рода, доволен курсом.
– А что означает сопровождение и почему зеркальный? – все еще не понимаю я, а про себя думаю о другом. Народ, выбирающий правителя… мне всегда казалось это необычным. Зато наверняка это избавляет от многих проблем, связанных с правилом двадцати лет: просто объяви «конкурс на самую крепкую руку, самую светлую голову и самую железную задницу» и… наслаждайся?
– Мой отец женился одновременно с консулом Рагсисом – как женились одновременно их деды. У моего отца восемь детей, как восемь детей у Рагсиса, – перечисляет Ардон. – Число всегда должно совпадать. На каждого принца или принцессу из правящего рода приходится человек из нашего. И должен его или ее оберегать. Мне вот досталась Клио, я – ее зеркало. Куда она, туда и я; если ее сильно ранят, я смогу отдать ей свою кровь; если ей что-то грозит, я должен за нее убивать, а если угрозой станет она – я убью ее… и так далее.
Голос у него ровный, я слышу только легкую печаль. Но в моей голове бьется: вот же кошмар. Ну и чем это лучше волшебников и гасителей? Всматриваюсь Ардону в глаза.
– Я счастлив, – быстро говорит он, и я почти верю ему. Но не могу просто покивать.
– А она? – Не лучший вопрос, но я вспоминаю, какой расстроенной Клио была вчера утром. В том числе из-за этого очаровашки. Да и Рикуса он поддразнивает неприятно. Непростой все-таки у этого «зеркала» характер.
Ардон молчит. Я попала по больному. Он замечает на своей вилке мясо, облегченно впивается в кусок зубами, явно радуясь, что выиграл время. Он все еще очень изящно это делает. Это вдвойне
